ТАЙНА ОЗЕРА РИЧИ
"Не вернулся с боевого задания..." Сколько раз мелькала ата фраза в документах военных лет - в оперативных сводках и донесениях, н книгах учета личного состава и журналах боевых действий... Сколько раз эти слова заставляли болью сжиматься сердца людей, получавших с фронта недобрые вести о судьбе своих близких - сыновей, мужей, братьев...
В авиации подобные случаи бывали особенно часто:
уйдет экипаж на задание и - словно в воду канет.
И все же за формулировкой "не вернулся с задания" скрывалась надежда: а может, жив, может, еще и объявится? Наверное, и теперь, спустя столько лет после окончания войны, не все, кто в свое время вместо "похоронки" получил такое извещение, утратили эту веру:
а вдруг - вернется! Ну, может быть, хотя бы станет известно, где его, пропавшего без вести, могила. И то как-то легче.
У родителей гвардии лейтенанта Владимира Фетисова, служившего в нашем полку, не было никаких оснований верить в то, что сын их не погиб. В извещении ясно говорилось: "Ваш сын сбит в районе цели истребителями противника 16 июля 1944 года". Потому они и не строили иллюзий встретиться когда-нибудь с Володей.
Да, боевые друзья, летавшие в тот день на задание, видели, как самолет Фетисова внезапно атаковали "мессершмитты", он сильно задымил и резко пошел на снижение. Ведущий пытался связаться с лейтенантом по радио, но тот так и не ответил. Хорошенько проследить за тем, как приземлилась машина, летчикам не позволила обстановка: вражеские истребители наседали на наших штурмовиков, и надо было от них отбиваться.
Разумеется, никто из однополчан и не предполагал тогда, что в эту минуту с земли кто-то из советских людей наблюдал за их действиями: дело-то происходило над территорией, занятой противником. А между тем на разыгравшуюся в небе картину с небольшого латвийского хуторка Пукетес, что стоял невдалеке от Даугавпилса, испуганно смотрели три сестры семейства Волченок: Анна, Надежда и Мария. Они прятались от гитлеровских молодчиков в огороде у лесной опушки и невольно стали свидетелями всего происшедшего: над их головами пронесся краснозвездный штурмовик и врезался в торфяное болото.
После войны сестры не раз рассказывали о воздушном бое, который развернулся на их глазах. Но то ли они делились своими воспоминаниями с людьми равнодушными, инертными, у которых и мысль не могла появиться о поиске упавшего в болото самолета, то ли их собеседниками были чересчур обремененные другими заботами и делами односельчане - ясно одно: длительное время озеро Ричи молчаливо хранило тайну.
Лишь спустя двадцать лет, когда о виденном сестрами Волченок услышали журналисты, в даугавпилсской газете "Красное знамя" появилась корреспонденция. "Неужели мы не узнаем имен наших боевых товарищей?" - спрашивал со страниц газеты бывший фронтовик Иван Капитонов, также сражавшийся в этих местах.
На призыв отозвались следопыты-комсомольцы. Забрались ребята в болото - ног не вытащат, вязнут по пояс. Шарили, шарили в трясине баграми - никаких признаков. Наконец на глубине метра полтора вроде бы наткнулись на какой-то металлический предмет. Попытались извлечь то, что нащупали, и с трудом вытянули бронещиток, потом достали куски дюраля, похожие на обшивку самолета, несколько звеньев от пулеметной ленты. Силенок извлечь остальную массу у ребят не хватило. Бились долго и в конце концов поняли, что без техники тут не обойтись. А разве сюда пройдет бульдозер или канавокопатель? Ни за что! Словом, поиски пришлось прекратить.
Проходил год за годом. Но мысль о том, что в торфянике "зарылся" самолет, не давала энтузиастам покоя. Теперь за дело взялись комсомольцы второго крутильного цеха даугавпилсского завода химического волокна имени Ленинского комсомола. Они детально ознакомились с отчетом первой экспедиции, осмотрели то место, где, по ее предположениям, мог находиться самолет.
- Трудностей, конечно, много, но надо во что бы то ни стало их преодолеть, - сказали ребята на заседании заводского штаба походов по местам боевой славы, где обсуждался вопрос о поиске самолета.- Именно сейчас, пока на дворе зима и почва промерзла, надо нам начать раскопки. Работать будем по выходным дням.
Тут же на заседании решено было сформировать поисковый отряд. В него пошли секретарь цеховой комсомольской организации Валя Непан, помощник мастера Рита Дульбинская, крутильщицы Таиса Маслякова, Янина Бейнар, Реня Чижо, Вера Скерба, Галя Слащева. Ставка, как на ударную силу, делалась на парней - Валентина Заикина, Петра Кузнецова и Павла Коршунова. Отряд поручили возглавить бывшему воину-авиатору, не так давно пришедшему из армии на завод, помощнику мастера Захару Куракину.
По-настоящему героически действовали ребята во время поисковых работ. Внештатная сотрудница даугавпилсской газеты Ольга Осиповна Кудряшова - участница экспедиции -- подробно рассказала мне в письме о том, как велись эти работы.
"При двадцатиградусном морозе, работая по горло в воде, заливавшей яму, парни через каждые десять минут выскакивали к костру. Гидрокостюмы сразу "схватывало", и ребята были похожи на ледяные статуи. Отогревались - и снова в воду. Хватило трудностей и девочкам. В первые дни, пока сюда не отважились прийти механизаторы, мы воду таскали со дна ямы вручную, ведрами. Впрочем, так было все дни, кроме последнего - девятого..."
А на девятый день поиска озеро Ричи открыло наконец мужественным следопытам свою тайну - тайну, хранившуюся двадцать семь лет. На глубине четырех метров была обнаружена кабина самолета-штурмовика. Ребята удивились, что на металлических частях, пролежавших столько времени в земле, не было даже следов ржавчины. Но еще больше поразились они, когда увидели самого летчика: будто сегодня - или по крайней мере вчера-сразила его вражеская пуля. Комсомольский билет, удостоверение личности, деньги, военторговские карточки, вышитый носовой платок - все, что извлекли ребята из левого кармана гимнастерки пилота, хорошо сохранилось. Обшивка сиденья, байковые
Прокладки, парашют выглядели как новенькие. "Чем же объяснить столь загадочное явление?" - задумались ребята. И догадались: при ударе масло, хлынувшее из разбитого бака, опрыскало кабину, и она, воткнувшись в землю, уже не подвергалась коррозии. Воздух, видимо, не проникал через толстый слой торфяника.
Вот так по целехоньким документам было тут же установлено следопытами имя летчика: им оказался мой однополчанин Володя Фетисов.
Ребята понимали, что на "иле" находился не один пилот. Где же второй член экипажа - воздушный стрелок? Дальнейшие поиски не увенчались сколь-нибудь заметным успехом. Вероятно, при ударе машины о землю стрелка выбросило из кабины.
Ну а в общем тайна была разгадана. Зная фамилию летчика, нетрудно узнать и фамилию погибшего воздушного стрелка. Дело только во времени.
Стрелком у Владимира Фетисова по чисто случайному стечению обстоятельств летал его земляк, кавалер ордена Красной Звезды Николай Скляров. Да, комсомольцы нашего славного экипажа оба были уроженцами Воронежской области. И обоим было в ту пору по двадцать два года: примерно столько, сколько каждому из тех следопытов, которые занимались теперь установлением имен героев.
Припоминаю, что однокашниками Владимира Фетисова по Балашовскому летному училищу были два Николая - Буров и Гуров, которые вместе с ним пришли в полк, храбро дрались с врагом до Победы. Один из них, Николай Васильевич Буров, стал ответственным работником Министерства гражданской авиации, живет со мною по соседству; второй, Николай Петрович Гуров, вот уже много лет трудится на Рижском радиозаводе имени А. С. Попова. Коммунисты предприятия избрали его заместителем секретаря партийного комитета.
Мне хотелось услышать, какое впечатление осталось у них от совместной службы с Володей Фетисовым.
Но прежде чем расспросить об атом, я ознакомил их с некоторыми исследованиями и заключениями, которые сделал общественный эксперт, сам в прошлом боевой летчик, подполковник запаса Иван Петрович Головчанский, первым из специалистов видевший извлеченный из земли самолет.
- Думаю, что наш коллега близок к истине. Несомненно, его основной вывод правилен. Володя действительно блестяще выполнил свое последнее задание:
именно потому-то, как свидетельствуют следопыты, им и был полностью израсходован боекомплект. Судя по всему, он отбивался со своим стрелком до последнего патрона и, похоже, был смертельно ранен, - сделал вывод Гуров.
Николай Васильевич Буров рассказал мне о замечательных человеческих качествах погибшего в бою товарища.
- Был у Володи главный принцип и жизни: делать людям добро. С таким душевным парнем всякому приятно было общаться. Ребята тянулись к нему. Если бы Володю не сразила вражеская пуля, он, убежден, еще не раз поразил бы своих однополчан мужеством, стойкостью и отвагой...
С юных лет был влюблен в авиацию Николай Скляров. Еще в пятом классе увлекся авиамоделизмом, и сконструированные им планеры летали во дворе школы. Война помешала Николаю до конца осуществить свою мечту, летчиком стать не успел. Но он вполне был доволен тем, что смог вовремя получить специальность воздушного стрелка. Главного, как ему казалось, он достиг: принадлежал к сланной плеяде крылатых защитников Родины и мог внести спою лепту в дело разгрома ненавистного врага.
Девизом юношей военных лет, таких как Скляров и Фетисов, было: "Всё для победы! Всё по имя победы!" Всё! Без остатка всё - даже жизнь!
Нынешние двадцатилетние избрали для себя девизом - "Не оставить ни один подвиг, совершенный на войне, забытым, установить имена всех павших в боях за Родину героев!"
И вот теперь на безымянной высоте, на развилке дорог у поселка Селене возвышается обелиск, сооруженный прилежными руками даугавпилсских комсомольцев-химиков. Этот памятник не похож на другие.
На фоне огромного комсомольского значка из мрамора - мемориальная доска мягкого сероватого тона, изображающая плоскость самолета. На ней надпись: Героическому комсомольскому экипажу лейтенанта ФЕТИСОВА В. С., ст. сержанта СКЛЯРОВА Н. М. от комсомольцев.
На открытие обелиска приехали не только труженики ближайшего совхоза "Селене", представители даугавпилсских предприятий и учреждений, но и родные и близкие героев.
Здесь, у памятника комсомольцам-авиаторам, в особо торжественных случаях собирается молодежь. Первый такой сбор, посвященный Дню молодого рабочего, запомнился на всю жизнь присутствовавшим на нем юношам и девушкам.
Митинг открыл секретарь комитета комсомола завода А. Видавский.
- Неспроста наша встреча - у этого обелиска, - сказал вожак заводской молодежи.- Здесь за счастье и процветание Родины, за наше с вами счастье отдали свою жизнь доблестные летчики-комсомольцы. Так пусть же их подвиг боевой зовет нас к подвигу трудовому!
Побывал однажды у памятника своим боевым друзьям и наш однополчанин Владимир Владимирович Иванов с сыном Юрием. Он приехал сюда, на латвийскую землю, за освобождение которой сражался, с другого конца страны, из Иркутской области, и стал свидетелем трогательной картины: юноши и девушки, только что получившие паспорта, возлагали букеты живых цветов к обелиску. Ветеран войны поздравил ребят с шестнадцатилетием, пожелал им высоко нести звание советского гражданина и быть достойными тех, кто отдал жизнь за светлое будущее.
Говорят, герои не умирают. И это очень правильно!
Павшие в боях за Родину неизменно в нашей памяти, в сердцах благодарных потомков.
"Не вернулся с боевого задания..."
Нет, они вернулись к нам из своего последнего полета в багрянце монументального комсомольского значка, что стоит сейчас на земле латвийской, наши незабвенные однополчане - Володя Фетисов и Коля Скляров. Так и остались они для нас двадцатидвухлетними...
