АВИАБИБЛИОТЕКА: И ВОЗВРАЩАЛИСЬ С ПОБЕДОЙ

Над полосой прорыва

В один из последних дней февраля 1942 г. 160-й истребительный авиационный полк, пополненный в Подмосковье летчиками и самолетами, вновь возвратился на Волховский фронт. Выведенный из боя в конце декабря 1941 г. после разгрома немцев под Тихвином, он потерял за четыре месяца непрерывных воздушных сражений почти все самолеты и большую часть летчиков был практически небоеспособен и нуждался в доукомплектовании. Теперь полным составом полк перелетел из Подмосковья на свой оперативный аэродром, в 20 километрах севернее Будогощи.

На новом аэродроме нас встретил представитель штаба 1-й ударной авиационной группы, в состав которой мы теперь входили. Он кратко ознакомил руководящий состав с аэродромным узлом авиагруппы, общей обстановкой на фронте, высказал предположение о наиболее вероятном характере боевых задач, которые предстоит выполнять нам в ближайшие дни. После предварительной оценки боеспособности полка посоветовал: пока нет распоряжения на боевые действия, завтра же с утра начать с молодыми летчиками облет района базирования и прифронтовой полосы.

Из проведенного ориентирования мы узнали, что 1-я ударная авиационная группа создается в аэродромном районе Волховского фронта и в основном предназначается для обеспечения боевых действий 2-й ударной армии и 13-го кавалерийского корпуса, наступающих между Новгородом и Чудовом на Любань, с целью соединиться здесь с наносящими удар с севера войсками Ленинградского фронта, отсечь, таким образом, любанско-киришскую группировку немецких войск, действующую на западном берегу реки Волхов, разгромить ее и снять блокаду Ленинграда.

Судя по масштабу боевой задачи 2-й ударной армии и 13-го кавалерийского корпуса, нетрудно было уяснить, что нам предстоит воевать на главном направлении действий Ленинградского и Волховского фронтов. Перспектива для полка не без оснований выглядела весьма сложной. Дело, конечно, не только в неизбежности очень тяжелых воздушных боев над районом действий наших войск, прорвавшихся к Любани, - это было вполне естественным явлением при решении двумя фронтами такой крупной оперативной задачи, как прорыв блокады Ленинграда. Тревожились за другое - позволит ли обстановка и будет ли у нас достаточно времени организовать планомерный ввод в бой летного состава.

Командирам эскадрилий, обладавшим уже значительным боевым опытом, хотелось, как тогда говорили, "обстрелять" своих молодых товарищей на выполнении сравнительно простых боевых задач, по возможности на мелких стычках, особенно с истребителями противника. По нашим меркам, в идеальном случае, на первоначальное боевое слаживание пар и звеньев на фронте нужна была неделя с напряжением в 10-15 боевых вылетов, а минимум определялся в двое-трое суток при пяти-шести вылетах. Сколько таких дней будет отведено нам, конечно, никто в тот вечер не знал, в том числе и представитель 1-й ударной авиационной группы.

Забота о постепенном вводе полка в бой оказалась не единственной: беспокоили и условия ведения боевых действий с нового аэродрома. Наряду с двумя-тремя подобными нашими аэродромами он был расположен в передовой зоне, на одном из основных направлений действий авиации противника. Можно было не сомневаться, что вместе с другими передовыми точками базирования нашей истребительной авиации аэродром будет первой целью бомбардировочной авиации противника, а также объектом блокирования фашистскими истребителями. Передовые аэродромы наших истребителей были у немцев как бельмо на глазу: не преодолев сопротивления базирующихся на них сил, авиация противника не могла уверенно проходить к главным объектам своих действий - войскам и объектам тыла фронта, расположенным в районах железнодорожных станций на линиях Рыбинск-Ленинград и Череповец-Ленинград.

Кроме того, вызывала также опасения боевая выучка молодых летчиков, которая, мягко говоря, была невысокой. От прежнего состава, пришедшего под Ленинград в августе 1941 г., в полку осталось лишь около трети боеспособных летчиков. К ним относились опытные летчики и закаленные воздушные бойцы - командир полка подполковник Н. С. Дрозд, комиссар полка батальонный комиссар П. Ф. Шейченко, штурман полка старший лейтенант М. Карузин, а также командиры эскадрилий и их заместители, комиссары эскадрилий. Что касается командиров звеньев и рядовых летчиков, составлявших основную массу летного состава полка, то они пришли на пополнение, как правило, из запасных частей и совершенно не имели боевого опыта. Их тактическая, да в известной мере и летная выучка оставляла желать лучшего. Противник, к сожалению, пока все еще был подготовлен значительно лучше нас.

Помимо того, завоеванное фашистами с начала войны против Советского Союза господство в воздухе удерживалось ими и в 1942 г., притом не только за счет количественного превосходства в самолетах. Не менее важным было сохранение немцами технического преимущества парка их боевых машин, особенно истребительного типа, над нашими самолетами. Конечно, даже в первые очень тяжелые для нашей авиационной промышленности месяцы 1942 г. в наши ВВС на замену устаревших машин все больше приходило вполне современных бомбардировщиков и штурмовиков - Пе-2 и Ил-2, не уступавших немецким ударным самолетам, а по некоторым боевым свойствам даже превосходивших их. А вот новые истребители-Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3, оставаясь главным средством, при помощи которого надо было вырвать у немцев превосходство в воздухе, пока уступали по скорости, скороподъемности, маневренности, т. е. основным параметрам, характеризующим самолет-истребитель, наиболее массовому фашистскому истребителю Me-109, серий "Е" и "F", и тем более не шли ни а какое сравнение с его новыми модификациями - G-2 и G-4, а также с истребителями "Хейнкель-113", небольшое количество которых немцы применяли под Ленинградом.

Наиболее ощутимо это качественное превосходство немецких истребителей было по отношению к самолету ЛаГГ-3, который из выпускаемых тогда нашей промышленностью самолетов-истребителей имел худшие боевые характеристики. Маршал Советского Союза К. А. Мерецков, командовавший в то время Волховским фронтом, в своей книге "На службе народу", в главе, посвященной Любанской операции, отметил: "Мы уступали противнику и в качестве самолетов, имея в основном истребители устаревших конструкций..."

Все упомянутые далеко не радостные обстоятельства тем не менее не вызывали какой-либо подавленности и уныния у летного состава. Понимание беды, нависшей над Родаяой, высокая коммунистическая сознательность, воспитание в духе преданности делу партии" и .своему народу, понимание, чьими руками и в каких условиях делаются эти самолеты при все еще продолжающихся эвакуации и размещении промышленности на Востоке, позволяли поддерживать здоровый боевой дух летчиков. Всем было ясно: если у нас сейчас не очень совершенные самолеты, то, значит, страна пока не в силах дать нам лучше. А в том, что партией делается для этого все возможное, тоже никто не сомневался. В сложившихся условиях командование полка реально учитывало соотношение в силах, трезво оценивало обстановку, доводило истинное положение до летного состава и организовало серьезную его подготовку к выполнению боевых задач.

...С рассвета, после короткого митинга по случаю прихода на фронт эскадрильи, пошли на облет района Будогощь - Кириши - Вишера - Новгород. Группы из звеньев и шестерок водили командиры и комиссары эскадрилий, знавшие район действий. На первый вылет боевых задач не ставили. Ходили над своей территорией ломаными маршрутами на боевой скорости, с переменным профилем полета - то шли бреющим у самой земли, то резко взмывали вверх, набирали высоту. Шли прямо к линии фронта, демонстрируя намерения пересечь ее, и вынуждали зенитные средства противника открывать заградительный огонь. Тогда группа круто отворачивала от зоны поражения и со снижением уходила в глубину своей территории.

В последующих вылетах входили в расположение противника на глубину до 30 километров, охотились за' небольшими колоннами автомашин и обозами. Дело постепенно налаживалось, после каждого вылета проводили разбор. Но на этом и закончился ввод полка в бой. Большего времени на подготовку к боевым действиям никто в той обстановке предоставить не мог: немцы продолжали наращивать удары непосредственно у основания прорыва - у Мясного Бора и Спасской По-листи, подтягивая сюда большей частью от Новгорода все новые части. Положение 2-й ударной армии и 13^гй кавалерийского корпуса ухудшалось.

Командование 1-й ударной авиационной группы приказало сосредоточить все силы на обеспечении боевых действий наших штурмовиков. Мы должны были непосредственным сопровождением до цели и обратно прикрыть на самолетах Ил-2 полк, имевший задачу наносить бомбоштурмовые удары по немецким войскам, продолжавшим крупными силами атаковать фланги 2-й. ударной армии, не оставлявшей своих попыток прорваться -с юга, через Любань, к осажденному Ленинграду.

Для нашего полка, воевавшего с первого дня войны, полученное боевое задание не было чем-то особенным или неожиданным, так как и в 1941 г. в боях под Ленинградом и Тихвином мы многие десятки раз обеспечивали боевые действия наших штурмовиков и, значит,. обладали достаточными навыками в этом деле. Однако отсутствие боевого опыта у нашего молодого пополнения требовало большой организаторской работы для выполнения боевой задачи, имевшей к тому же в условиях весны 1942 г. на Ленинградском направлении целый ряд особенностей и объективных сложностей. Не рассматривая каждую в отдельности, можно констатировать: на войне все боевые задачи выполнять непросто, но есть - среди них относящиеся, как говорят у альпинистов, к высшей категории сложности. Так вот, к разряду таких задач для истребительной авиации в те дни под Новгородом было обеспечение боевых действий наших штурмовиков Ил-2.

Из-за отсутствия связи с аэродромом штурмовиков для отработки вопросов взаимодействия и уточнения неясных сторон дела к ним на аэродром в район Неболчи вылетел штурман полка старший лейтенант М. Карузин. Он повез им нашу оценку обстановки в полосе предстоящих действий и предложения о порядке выполнения боевых вылетов на поддержку наших войск, ведущих бои в любанском "мешке".

Со штурмовиками договорились быстро. Определяющим было: безусловная безопасность Ил-2 от атак фашистских истребителей и обеспечение прикрываемым штурмовикам благоприятных условий для нанесения эффективных ударов по немецким войскам. Этого можно было достичь скорее всего четкостью выполнения полета, внезапностью и стремительностью ударов по цели и избежанием, насколько это возможно, встречи с истребителями противника путем применения разнообразных обманных действий. Мы попросили штурмовиков при полете к объекту и при возвращении с задания не злоупотреблять бреющим полетом и использовать его только при преодолении зон ПВО противника и в случае встречи с фашистскими истребителями. Кроме того, мы высказали штурмовикам пожелание выполнять полет и атаку па интервалах и дистанциях между самолетами, обеспечивающих взаимную огневую связь во всей группе.

Было также установлено непременное обновление маршрутов в каждом вылете как над своей территорией, так и территорией, занятой противником, пусть даже при нанесении удара по одному и тому же объекту. Притом сразу после преодоления тактической зоны противника, откуда он оповещает все свои инстанции службы ПВО о нашем следовании, необходимо было изменить направление полета, с тем чтобы немцы наводили своих истребителей в ложный район перехвата. Договорились ' также линию фронта пересекать, как правило, над глухими лесными и болотистыми участками местности, расположенными вдали от основных коммуникаций противника, чаще всего неплотно занятыми войсками и потому не имеющими сплошной огневой зоны средств ПВО. Были обговорены и другие важные стороны порядка совместного выполнения боевой задачи.

...Утро было туманным. Видимость исключала надежное отыскивание целей. Те тяжелые для 2-й ударной армии и 13-го кавалерийского корпуса дни в болотном редколесье, севернее Новгорода, были характерны полной неразберихой - все перемешалось: и наши, и немцы. Я уверен, что, кроме командиров рот, ведущих бой, истинную обстановку там никто в то время не знал. Даже при хорошей погоде здесь было непросто разобраться, где свои, а где чужие, и зачастую основным признаком принадлежности войск для нас являлся их огонь. Кто по тебе стреляет, тот и противник. Конечно, это был не очень надежный ориентир.

Мы ожидали отмены первого вылета из-за плохой погоды, однако на КП полка пришло сообщение о подходе штурмовиков к нашему аэродрому. Оказывается, их точка не была закрыта туманом. Пока девятка Ил-2 выполняла условный круг над нашим аэродромом, моя восьмерка взлетела, и вея группа пошла на выполнение задания. На маршруте к цели при такой скверной погоде было много забот, но главным оставалось - не потерять подопечных штурмовиков и не столкнуться с са-. молетами своей группы.

Пересекли линию фронта севернее Киришей, держим направление в район южнее Любани. Детальная ориентировка затруднена, определяем направление по железным и шоссейным дорогам. По мере продвижения на запад условия полета усложняются - облачность и приподнявшийся туман прижимают к самой земле. Казалось, что такая погода над всей территорией фронта.

Беспокоюсь за безопасность вылета своего второго звена, понимая, что действия истребителей противника при таком ненастье полностью исключены, даю моему заместителю старшему лейтенанту М. Удаеву команду возвратиться со вторым звеном на свой аэродром. С его уходом в воздухе вроде бы стало посвободнее, маневрируем теперь двумя оставшимися парами в хвосте у штурмовиков, пытаемся поточнее определить свое местонахождение.

При выходе к назначенным объектам действий - на окраине деревни Коркино - штурмовики своих целей не обнаружили. После примерно десятиминутных бесплодных поисков, во время которых не раз подвергались огню с земли, командир группы штурмовиков решил наносить удар по запасной цели - колонне войск, двигавшейся по дороге со стороны Луга на Новгород через Люболяды. Чтобы не проскочить цель на безориентированной местности, летим почти строго на юг с намерением выйти на реку Волхов восточное Новгорода и, развернувшись на северо-запад, следовать по дороге на Люболяды навстречу немецкой колонне.

На подходе к реке Волхов низкая облачность внезапно оборвалась, Новгород встретил нас ясным небом, зенитным огнем и барражирующими истребителями противника. Мы, только что проклинавшие туман, прижимавший нас более получаса к земле, теперь, не дожидаясь, пока немецкие истребители атакуют нас, поспешили под его защиту. Правда, одна пара немцев, все же заметившая штурмовики, пыталась их преследовать, но с уходом всей нашей группы под облака так же быстро их потеряла, как и обнаружила. Я очень пожалел, что отослал звено М. Удаева домой. Тревожился за благополучный исход полета на обратном маршруте и пытался успокоить себя лишь надеждой, что до возвращения штурмовиков на аэродром посадки туман не рассеется. Но, в общем-то, почувствовал свою опрометчивость, хотя ее причиной и были благие намерения.

Шли западнее дороги и, еще не доходя до Люболяд, наткнулись на колонну артиллерии и автомашин, растянувшуюся на 2-3 км. Немцы в такую погоду, по-видимому, не ожидали появления Ия-2. Первая атака с ходу была внезапной, и противник огня не открывая. Сброшенные штурмовиками бомбы и выпущенные реактивные снаряды сделали свое дело: колонна начала расползаться, в ее середине и хвосте горело несколько автомашин. Ориентируясь по пожару, делаем второй заход, штурмовики бьют туда, где теперь образовалась плотная пробка. На выходе из атаки голова немецкой колонны провожает нас уже организованным огнем.

Считаю "илы" - вроде все, но растянулись. Больше всего боюсь, как бы они не выскочили на Новгород, где перед полосой тумана нас наверняка теперь караулят истребители противника. Однако опасения напрасны, ведущий "илов" плавно разворачивается и берет курс на восток. Идем под самой нижней кромкой облачности. Она за тот час, что мы в воздухе, немного приподнялась, облегчая нам ориентировку. Между Грузином и Киришами выходим на свою территорию. Вот и наш аэродром, штурмовики сигналом благодарят за сопровождение и уходят на свою точку.

Садимся и по оживлению на стоянках видим, что нас ждут с нетерпением. Выходим из самолетов совершенно мокрые. Такой полет требует предельного физического и психологического напряжения. У моего звена приподнятое настроение, все довольны собой, очень трудный полет окончился благополучно. Докладываю командиру полка о выполнении задания со всеми подробностями, кроме одной - о своем сомнении в правильности решения о возвращении второго звена с маршрута домой. Свои сомнения оставляю себе. Но раздумывать некогда, надо срочно готовить эскадрилью к повторному вылету, ее поведет комиссар эскадрильи Н. Киянченко. Рассказываю ему все перипетии проведенного вылета, обращаю внимание на немецкие истребители над Новгородом, высказываю свое предположение: немцы, по-видимому, базируются в Сольцах, так как Любань и Сиверская закрыты туманом.

К полудню погода заметно улучшилась, и последующие два вылета полк сделал в район Финева Луга, что на железной дороге Новгород - Ленинград, где штурмовики били по скоплению войск противника. В одном из этих вылетов нашей группе, удачно применившей ложный маневр, удалось ввести ПВО немцев в заблуждение, достичь внезапности и нанести поражение фашистской артиллерийской части, поддерживавшей огнем свою атакующую пехоту.

Запоминающимся был момент, когда бомбами штурмовиков разметало по заснеженной поляне артиллерийские орудия и минометы противника. В ближайшем от -немецких огневых позиций перелеске наблюдались взрывы, по всей видимости, боеприпасов этих огневых подразделений врага.

Встречи с истребителями противника удалось избежать. Однако зенитная артиллерия подбила один Ил-2. За ним тянулся белесый шлейф дыма, он начал отставать от группы. При отходе от цели я приказал М. Удаеву всем звеном прикрывать подбитую машину, чтобы ею не поживились истребители противника. А они были очень падки на легкую добычу, не зря их прозвали "стервятниками". К нашей радости, летчику Ил-2 удалось пересечь линию фронта и посадить самолет на "пузо" на болото вблизи Большой Вишеры.

Первый день выполнения боевой задачи прошел, по общему мнению, благополучно. Приказ командования авиагруппы начал выполняться успешно. Труд и время, затраченные на подготовку летного состава к полетам по сопровождению штурмовиков, приносили свои первые плоды. В последующие дни полк делал по три-четыре вылета, обеспечивая действия штурмовиков. Плохая погода и наши обманные меры вначале обнадежили нас в отношении скрытого прохода через зону действий истребительной авиации немцев. Но такое продолжалось недолго, наши ухищрения были вскоре разгаданы: фашисты вынесли рубеж перехвата советских самолетов па уровень наших передовых аэродромов, нередко блокируя сразу несколько из них, притом значительными силами. Так, у передовых точек базирования нашей истребительной авиации - над Гремячевой, Серебренницей, а зачастую и над нашей точкой ежедневно по нескольку часов рыскали по две-три пары "мессеров", стараясь подкараулить нас на взлете и посадке, а также перехватить наши группы, следующие к линии фронта, или, по крайней мере, известить свое командование об их пролете.

И как ни горько даже сейчас об этом говорить - командование авиагруппы действенных мер по деблокированию аэродромов аэроузла от истребителей противника не принимало. Такая наша пассивность поощряла фашистов, их нахальству не было предела, а мы расплачивались за плохое боевое обеспечение действий своей авиации дорогой ценой. Противник, блокируя передовые аэродромы, наряду с общим снижением интенсивности боевой работы авиагруппы постоянно подлавливал и сбивал наши взлетавшие и садившиеся самолеты.

Мне довелось быть в те дни свидетелем гибели над аэродромом Гремячево под Будогощью летчика 41-го истребительного авиаполка капитана Тихомирова, пришедшего после выполнения боевого задания на свой аэродром без боеприпасов. Тихомиров был искусным пилотом, но что мог он сделать на своем безоружное "яке" с фашистами-охотниками на Ме-109! В один из мартовских дней фашисты сбили на подходе к нашему аэродрому летчика 1-й эскадрильи лейтенанта Селезнева, следовавшего замыкающим в группе, возвращавшейся с боевого задания.

Не разбирая всех причин безнаказанных действий фашистских истребителей в районе нашего базирования, все же укажу на две из них. К первой относится отсутствие радиосредств для оперативного управления дежурными подразделениями истребительных авиаполков на земле и в воздухе. Были такие периоды, когда не каждый полк и не каждый аэродром обеспечивался радиостанцией для управления самолетами в воздушной радиосети. Но и тут возникает вопрос: а имелась ли возможность в тех условиях организовать деблокирование своих аэродромов без радиосредств? Осмелюсь утверждать - да, было можно. Естественно, для решения такой задачи потребовались бы довольно значительные силы истребителей, однако это исключило или существенно снизило бы наши потери от блокирования, как прямые - физические, так и психологические, а по тем временам, особенно для молодых летчиков, эта сторона дела имела далеко не малое значение.

Суть второй причины - недостаточная компетентность командования и штабов, руководивших боевыми действиями авиачастей. Дело в том, что тогда наши командиры и начальники тоже только еще учились воевать, начинали эту учебу тоже с "азов", а горький опыт подтвердил достаточно полное понимание противником наших "свежих", как казалось, тактических ходов при обеспечении боевых действий штурмовиков. Для исключения скрытого прохода наших групп к позициям фашистских войск немецкое командование стало насыщать воздушное пространство большим количеством отдельных мелких групп истребителей - обычно пар, непрерывно шнырявших над районом боевых действий 2-й ударной армии и 13-го кавалерийского корпуса. Как только один из таких патрулей обнаруживал наши самолеты, он давал сигнал, и к указанному району подводились другие, рядом барражирующие группы. Буквально за несколько минут из отдельных пар немцы составляли солидный кулак и начинали атаковать нас, стремясь в первую очередь изолировать истребители сопровождения. И надо сказать, что им нередко это удавалось. Наши ударные группы истребителей прикрытия, обеспечивавшие штурмовики на подступах к общему боевому порядку, имели ограниченный состав - редко больше звена, потому сравнительно легко "сковывались" немецкими истребителями.

Иной раз случалось даже так, что первая же пара немцев, обнаружив наши самолеты, если она имела выгодную позицию, не дожидаясь подхода других своих сил, начинала атаки и, имея превосходство в скорости и высоте, зачастую отсекала ударную группу от прикрываемых штурмовиков. Подошедшие на вызов дополнительные силы немецких истребителей начинали ту же процедуру с группой наших истребителей непосредственного прикрытия, а затем добирались и до штурмовиков.

Примерно по такому "сценарию" разыгрался бой в первой половине марта между группой нашего полка, сопровождавшей штурмовики, и немецкими истребителями. Эскадрилья штурмовиков в составе семи Ил-2 под прикрытием восьми ЛаГГ-3, возглавляемых мной, следовала в район Померанья для нанесения удара по мотопехотной колонне немцев, следовавшей по дороге от Любани на Чудово. При подходе к железной дороге Будогощь-Кириши, примерно в 30 километрах от линии фронта, над нашей территорией мы были обнаружены парой немецких истребителей, по-видимому участвовавшей в блокировании передовых аэродромов. Противник носился над нами на большой скорости, сам атак не предпринимал, ожидая подхода вызванных сил. Почувствовав неладное, я сразу попросил ведущего "илов" изменить первоначально выбранный маршрут полета и следовать на цель не напрямую - через территорию, занятую фашистами, а сначала пройти вдоль линии фронта к горловине прорыва 2-й ударной армии и атаковать колонну немцев с запада.

По истечении приблизительно трех - пяти минут полета к нам подошли еще две пары Ме-109. Теперь наша ударная группа, ведомая М. Карузиным, к каким бы отчаянным попыткам ни прибегала, отделаться от "мессеров" не могла, постепенно стала отставать и полностью ввязалась в воздушный бой с подошедшей четверкой немцев. А их первая пара, продолжая висеть над нами, опасно маневрировала непосредственно вблизи моей группы. Вскоре ей на помощь подошли еще две пары фашистов. Огрызаясь заградительным огнем, обе пары моей группы на максимальной скорости резко делают "ножницы" в хвосте у штурмовиков, оберегая себя и их от атак "мессеров".

Пойти в этой обстановке в назначенный район действий на глубину до 50 километров в тыл врага, в расположение базирования его авиации, таща у себя На хвосте его непрерывно атакующие истребители, было безумием и значило подвергнуться полному разгрому еще до подхода к цели. Информирую командира эскадрильи Ил-2 об обстановке и рекомендую с одного захода отработать по запасной цели в районе северо-восточнее Новгорода. Штурмовики разворачиваются на Подберезье, пересекают реку Волхов и бьют сразу бомбами и PC по войскам противника на марше у населенного пункта Моторино. Прошу штурмовики отходить от линии фронта на восток в направлении мстинского моста, где расположен аэродром наших истребителей. Сначала "горбатые" не понимают замысла, но немцы незамедлительно "подсказывают": их уже восьмерка, они атакуют непосредственно штурмовики. Моя вторая пара отсечена от остальной группы еще при подходе к запасной цели и ведет бой где-то над линией фронта. Подбадриваю по радио М. Удаева, даю ему знать, что идем к гвардейцам.

Теперь, оставшись вдвоем со своим ведомым около штурмовиков, не успеваю отбивать атаки Ме-109. Одно их звено занимается мной, а второе уже бьет по Ил-2, замыкающему колонну штурмовиков, но пока вроде бьет мимо. "Илы" непрерывно маневрируют, немцы торопятся. Атаки "мессеров" все острее, удержаться за группой "илов" практически нет возможности, кажется, это начинает чувствовать и командир их группы. Штурмовики, видя безвыходное положение, начинают "карусель"- встают в круг на предельно малой высоте и теперь сами взаимно защищают друг друга. С облегчением и благодарностью за догадливость сам с напарником вхожу вокруг штурмовиков. "Карусель" постепенно смещается к Октябрьской железной дороге.

Немцы продолжают атаки, но они уже вялые, несогласованные, без нахрапа. Опасность попасть под огонь бортовых пушек штурмовиков и низкая высота отрезвляют фашистов. Вдруг их атаки неожиданно прекращаются. Мы, пока не понимая причину появившейся "отдушины", продолжаем крутиться, принимая действия немцев за уловку. Может, они решили демонстративно показать нам прекращение атак и тем самым выманить нас из этой "карусели", а как только откроемся, нанести неожиданный удар силами, которых мы не видим? Но вроде подвоха нет, немцы уходят. Все разъясняется когда, на горизонте появляются три звена 2-го гвардейского полка, идущие к Новгороду, наверное: на прикрытие своих войск.

Гвардейцы выручили нас, а как остальные? Где М. Карузин со своим звеном, где пара М. Удаева? Тревожные мысли не выходят из головы.

Штурмовики проходят аэродром Вербье, замыкающий Ил-2 заходит на посадку, кажется, ему все-таки досталось.

Горючего в обрез, провожаем шестерку Ил-2 до Будогощи и берем курс на свой аэродром. Еще на подходе стараюсь разглядеть самолеты на стоянке: вижу несколько машин, значит, часть из наших вернулась, кто именно, разобрать невозможно.

Сажусь и заруливаю в свое укрытие. Подходит возбужденный, весь какой-то запаренный М. Карузин, но глаза блестят, улыбается. Догадываюсь, что не так уж плохи наши дела. Подводим итоги: из карузинского звена подбит только лейтенант Н. Новожилов, он благополучно сел под прикрытием своих товарищей на аэродроме под Малой Вишерой. М. Карузин сбил Me-109, его ведомый Г. Демченко уверяет, что тоже подбил одного фашиста. М. Карузин подтрунивает над ним, подтверждая, что действительно немец улетел умирать. Но есть и неприятные вести: М. Удаев пришел без ведомого - немцы подожгли его в воздухе прямо над линией фронта.

Идем докладывать на КП полка. Н. С. Дрозд и П. Ф. Шейченко внимательно выслушивают о всех деталях боя, не раз переспрашивают, как дошли "илы".

На сегодня для меня работа закончена, а остальным еще по разу придется сходить со штурмовиками. В очередном вылете нашу группу истребителей поведут Н. Киянченко и Н. Богатырь.

Инженер полка С. Губин уточняет, что через час-полтора у него наберется 10-12 боеготовых самолетов. Если дадут на сопровождение только одну группу "горбатых", то жить еще можно. Десяткой с немцами драться можно.

И так изо дня в день более месяца. К тому же описанный бой не являлся из ряда вон выходящим - были бои и ожесточеннее и с более чувствительными для полка потерями. Так, в одном из вылетов на сопровождение полк не уберег штурмовики от атак истребителей противника, в результате два наших "ила" были сбиты. При этом истребители сами потеряли четыре ЛаГГ-3.

Конечно, фашистская авиация тоже несла весьма ощутимые потери, однако ради справедливости надо признать - успех в то время достигался нами очень дорогой ценой. Более всего на боеспособности полка отражался выход из строя опытного командного состава, воевавшего на Ленинградском направлении с августа 1941 г. Был сбит над расположением противника и пропал без вести командир эскадрильи капитан П. Коршунов, находился на излечении в госпитале после ранения и тяжелой контузии командир эскадрильи - автор этих строк, погибли прошедшие через суровую школу боев 1941 г. командиры звеньев лейтенанты А. Жмуров и А. Козел. В воздушных боях была потеряна значительная часть рядового летного состава, другая попала в госпитали с тяжелыми ранениями, ожогами и травмами. В основном это были молодые летчики, впервые пришедшие на фронт.

С потерей и выходом из строя опытных командиров эскадридий и звеньев вся тяжесть организации и выполнения боевых задач и, прежде всего, непосредственного руководства подразделениями воздухе легла на штурмана полка старшего лейтенанта М. Карузина и комиссара первой эскадрильи старшего политрука Н. Киянченко, наиболее тактически подготовленных, обладающих опытом и высокими волевыми качествами командиров. Серьезность положения подтянула весь оставшийся летный состав полка. Более уверенно и самостоятельно стали действовать при выполнении боевых вылетов заместители командиров эскадрилий старшие лейтенанты Н. Богатырь и М. Удаев, получившие достаточный опыт в вождении группы на сопровождение штурмовиков. Хладнокровнее и смелее вели бой, восстановив свои прежние боевые навыки, командиры звеньев Н. Новожилов, П. Шариков, Г. Демченко. Все трое пришли в полк только в январе 1942 г. из госпиталей. Молодые летчики, получившие первый боевой опыт, заметно мужали, росло их умение, появилась уверенность в своих силах.

Можно сказать, что теперь летный состав не просто "влетался", а "вжился" в свою главную задачу по обеспечению боевых действий штурмовиков. Летчики небезуспешно приноравливались к тактике действий немецких истребителей, осваивали приемы поиска и атак противника, вырабатывали .наиболее целесообразное построение своих боевых порядков. И все чаще возвращались с победой. Наиболее активные из них имели за последние полтора месяца боевых действий на этом направлении по 40-50 боевых вылетов, по 15-20 воздушных боев, по нескольку сбитых фашистских самолетов.

Несмотря на ограниченные силы, полк, его летный и технический состав, испытанный в жестоких боях на Западе, под Ленинградом и на Волхове, продолжал оставаться стойкой боеспособной частью, был настоящей фронтовой семьей, спаянной преданностью Родине, проверенной боевой дружбой и взаимным доверием. Одним из подтверждений тому явилась постановка полку во второй половине апреля более сложной, чем ранее, боевой задачи. Но вначале несколько слов об обстановке.

После многоснежной и морозной зимы 1941/42 г. наступала дружная весна с ее половодьем и распутицей. Взлетно-посадочная полоса нашего полевого аэродрома к полудню уже выходила из строя. Появившиеся разводья и оголенные участки земли сделали работу на ней небезопасной: без риска перевернуться нельзя стало взлетать и садиться ни на лыжах, ни на колесах. Нужно было немедленно, пока еще распутица не захлопнула нас здесь, как в мышеловке, перебазироваться на аэродром, имевший быстро просыхающие песчаные грунты.

Однако такой нашелся только в 150 километрах от линии фронта, что, естественно, резко снижало интенсивность боевой работы. Отрадным было лишь небольшое пополнение полка летчиками и самолетами, которые мы там получили. Из соседнего истребительного авиационного полка к нам пришло несколько летчиков, часть из которых имела уже небольшой опыт. В первую же неделю вошли в строй лейтенант А. Балановский и младшие лейтенанты А. Брагин, И. Брейтман, А. Чекулаев.

А между тем положение 2-й ударной армии и 13-го кавалерийского корпуса все более осложнялось: фашисты продолжали подводить свежие силы. Наши воздушные разведчики отмечали крупные колонны автомашин, артиллерии и бронетранспортеров врага, выдвигавшиеся на Новгород от Шимска и Луги. Получили усиление и значительно активизировали свои удары по нашим войскам немецкие ВВС. На аэродромах Любань, Сольцы, Гривочки, Коростовичи, Кресты обнаруживалось сосредоточение большого количества боевых самолетов врага. Особенно заметным стало преобладание в составе его истребительной авиации подразделений, вооруженных самолетами последней модификации-Ме-109, G-2, G-4. Наличие модернизированных самолетов-истребителей было нами выявлено еще в начале марта, однако это тогда, к большому сожалению, было подвергнуто сомнению со стороны командования авиагруппы.

Но вернемся к главному. По интенсивному сосредоточению таких крупных сил противника в сравнительно ограниченном районе можно было с достаточной долей уверенности судить о дальнейших намерениях немецкого командования. Было совершенно очевидным его решение продолжать самые активные действия по полному окружению и уничтожению 2-й ударной армии и 13-го кавалерийского корпуса на западном берегу Волхова и не допустить деблокирование Ленинграда советскими войсками.

Чтобы помочь предотвратить изоляцию 2-й ударной армии и 13-го кавалерийского корпуса от остальных сил Волховского фронта, командование авиагруппы поставило задачу - задержать насколько можно дольше сосредоточение немецких войск, подходивших от Шимска к Новгороду. Теперь дальность полета от аэродрома базирования до целей увеличилась до 250 километров, а задачу можно было решить, только применив дополнительные подвесные топливные баки. Требовалось также уточнение порядка совместных со штурмовиками действий, так как нельзя было думать, что немцы не оценивают своей уязвимости в условиях весеннего бездорожья на этой единственной на данном направлении магистрали. Они, конечно же, прикроют ее достаточно сильными зенитными средствами и истребителями. Тактика сопровождения штурмовиков подлежала коррективам, притом весьма существенным. Наряду, если можно так сказать, с пассивными мерами, имевшими целью достижение внезапности и скрытного преодоления зоны действий истребительной авиации противника, безусловно, были нужны еще и активные действия - силовые Приемы, позволяющие перехватывать противника на дальних подступах к нашему боевому порядку, сковывать его боем и не допускать к прикрываемым штурмовикам.

На первых порах было принято решение усилить ударную группу истребителей, прикрытия, довести ее по возможности до двух звеньев или хотя бы до трех пар и держать в полете впереди общего боевого порядка, смещая при надобности от оси полета в сторону того фланга, откуда ожидается нападение истребителей противника. Кроме того, в каждом вылете должны, как правило, участвовать все наличные силы двух наших полков - истребительного и штурмового, с тем чтобы исключить действия мелкими, недостаточно обеспеченными группами. При этом мы могли своими десятью-двенадцатью ЛаГГ-3 прикрывать в одном вылете до десяти-двенадцати Ил-2.

На новой точке еще до рассвета начали непосредственную подготовку к вылету. Организационная сторона дела и отработка вопросов взаимодействия теперь решались просто - оба полка располагались вместе на одном аэродроме. Пока командиры полков получали от штаба авиагруппы указание целей, наряд сил и время удара, ведущие групп штурмовиков и истребителей вырабатывали наиболее приемлемый для тех и других план действий. Окончательно уточнялись: боевой порядок общей группы, маршрут и профиль полета, способ поиска цели, последовательность и продолжительность действий по ней, выявление и подавление наземных средств ПВО противника, варианты боя с немецкими истребителями. Подготовка заняла около часа. Последние указания летному составу были даны непосредственно на стоянках самолетов. Вслед за штурмовиками начали взлетать. Заход на цель решили производить строго с востока, через озеро Ильмень, - здесь близко не было наших аэродромов, и немцы могли не ждать налетов с этого направления.

При подходе к западному берегу озера увидели на дороге Шимск - Новгород сплошную колонну автомашин и бронетранспортеров противника. Штурмовики над Трясовом повернули на юго-запад и, идя почти строго вдоль дороги, прямо над колонной, стали поливать ее огнем, поочередно освобождаясь от бомб, реактивных и пушечных снарядов. На дороге столпотворение, крупные очаги пожаров. С дороги фашистам деться некуда - по обе ее стороны сплошное море воды. Перед Шимском штурмовики заканчивают атаку и через устье Шелони уходят в направлении Крестцов.

Налет удался, истребители противника нас проморгали, зенитный огонь с земли был случайным, возвращаемся без потерь. Теперь немцы, прежде чем возобновить движение на этом участке, минимум два-три часа будут расчищать дорогу от сгоревших и взорвавшихся машин. За это время нам надо подготовить повторный вылет и устроить им новую пробку. Через два часа самолеты готовы ко второму вылету, и нас берет соблазн повторить в нем все так, как было в первом. Но здравый смысл берет верх, и мы принимаем, решение наносить удар непосредственно юго-западнее Новгорода, а заход на цель производить от истоков Волхова.

Пройдя Бронницу, бросаем баки и выходим на дорогу. Она, как и в прошлый раз, забита техникой, притом с воздуха кажется, что машины идут все в одном направлении - на Новгород, в два ряда.

На сей раз немцы встречают нас плотным зенитным' огнем. После нашего удара на дороге примерно та же картина, что и при первом налете. Но вижу, как один из "илов" на повторном заходе падает буквально рядом с дорогой, сбивая телеграфные столбы. Остальные заканчивают штурмовку и отходят на восток. И только здесь наш верхний эшелон атакует пара немецких истребителей. Но М. Карузин начеку: отбивает атаку и отводит свою группу вслед за штурмовиками на Ильмень. Противник делает еще несколько наскоков, однако, не получив подкрепления, после прохода Октябрьской железной дороги оставляет нас в покое.

И так день за днем, в течение более месяца, с переменным успехом, бьем фашистов под Новгородом, чередуя районы ударов в зависимости от складывавшейся обстановки. А она в июне была очень неблагоприятной для нас: немцы к концу месяца закрыли коридор, окружив остатки частей 2-й ударной армии и 13-го кавалерийского корпуса, не успевших выйти из "мешка". В упомянутой ранее книге Маршал Советского Союза К. А. Мерецков отмечал: "В 9.30 25 июня немцы вновь захлопнули горловину, теперь уже окончательно".

Для обеспечения прорыва окруженных на соединение с основной группировкой войск Волховского фронта нам приказали усилить удары по врагу в районе Мясного Бора, для чего перебазировали ближе к фронту. Мы вместе со штурмовиками наносили здесь ежедневно не менее трех ударов, а с наступлением белых ночей - и более. Но силы были на исходе, и как-то существенно повлиять на обстановку мы не могли.

С тем чтобы сохранить костяк и, дав пополнение, вдохнуть в полки новые силы, восстановить их боеспособность, нас вместе со штурмовиками вывели на один из тыловых аэродромов фронта. На этом на неделю прерывалось наше участие в битве за Ленинград.

В ограниченных по объему воспоминаниях, естественно, нет возможности подробно рассказать о всем боевом пути родной мне части, Я выбрал один из сложных и драматических, по моей оценке, периодов боевой деятельности 160-го истребительного авиаполка на Волховском фронте - март-июнь 1942 г., связанный с прикрытием от ударов с воздуха и огневой поддержкой 2-й ударной армии и 13-го кавалерийского корпуса в их сражениях при проведении Любанской операции, имевшей целью прорвать блокаду Ленинграда. Мне хотелось показать подвиг летчиков одного из рядовых истребительных полков, каких на фронтах была не одна сотня, в самую трудную годину войны, когда они мужественно и самоотверженно шли в бой, не щадя жизни, и совершали подвиги.

В условиях превосходства немцев в воздухе в первые два года войны разве не подвигом было каждое выполнение боевой задачи, будь это авиационный огневой налет на немецкие войска или прикрытие наших сил от ударов фашистской авиации! Чтобы пробиться к цели, нужно было пройти такие заслоны немецких истребителей и огня зенитной артиллерии, которые зачастую требовали от летчиков ни больше ни меньше, как их жизни. И тем не менее с августа 1941 г. я не помню случая невыполнения полком и обеспечивавшимися им группами наших бомбардировщиков и штурмовиков поставленных боевых задач.

Наша авиация в те отчаянные дни первых лет войны непрерывно всеми имеющимися силами бомбила и штурмовала фашистские войска и объекты тыла противника, жгла его самолеты в воздухе и на земле, выводила из строя' командные пункты и узлы связи, выполняла другие важные боевые задачи. Конечно, в одном вылете противник нес от нашего воздействия тяжелые потери, в другом, по разным причинам, менее ощутимые, но одно скажу - не было случая, чтобы мы не прорвались к цели, не нанесли поражения. Никакое господство, никакие технические и тактические меры немцев не спасали их от наших ударов.

Мы били фашистов беспрестанно, каждый день, а точнее, каждый день и каждую ночь, в любую погоду, пока в строю у нас оставался хотя бы один экипаж. Другое дело: какой ценой нам приходилось расплачиваться за этот не знающий перерыва бой, почему выполнение боевой задачи зачастую сопровождалось такими большими потерями, что являлось причиной жертв, которые мы приносили, - обусловливалось ли это обстановкой, созданной противником, или вызывалось нашими оперативно-тактическими, организационными и другими слабостями и недоделками? Некоторые, правда, могут сказать: зачем нам теперь в этом копаться, ведь из тех старых ошибок извлечь полезные уроки для современных условий невозможно из-за их нехарактерности. Но я смею уверить: есть такие непреходящие законы боя, которые свойственны и сегодняшнему дню. Конечно, в формулу этих законов теперь вводятся новые, более сложные составляющие, но суть их одна - побеждают наиболее совершенная техника, отточенное летное искусство, превосходная тактическая и огневая выучка, высокий моральный дух воздушного бойца.

По этой формуле мы обеспечили абсолютное превосходство советских ВВС в войне и разбили фашистских захватчиков. В этом ценность опыта Великой Отечественной войны, на этом опыте надо постоянно учиться, совершенствовать боевое мастерство. Это боевой наказ ветеранов молодому поколению авиаторов, защищающих сегодня небо Родины.