НОЧНОЙ ФОТОГРАФ
Командир корабля старший лейтенант Валерий Толстухин со своим штурманом старшим лейтенантом Николаем Альшевским еще в конце 1943 года начали отсчет второй сотни боевых вылетов. На дальнем бомбардировщике Ил-4 они действовали на всех направлениях советско-германского фронта - от Ленинграда до Севастополя, приобрели большой опыт ночных полетов и бомбардировок различных объектов.
Случалось всякое. Приходилось преодолевать грозу на маршруте полета и вести воздушные бои с истребителями, пробиваться сквозь огневые заслоны над целью и вынужденно садиться на незнакомых аэродромах и полевых площадках. Не было ни одного боевого вылета, чтобы по бомбардировщику не стреляли, чтобы артиллеристы-зенитчики или истребители противника не пытались уничтожить самолет. Иногда противнику удавалось серьезно повредить материальную часть, но всякий раз, с пробоинами и даже на одном моторе, экипаж возвращался на свою территорию.
За относительно большой срок-два с лишним года - Толстухин сменил всего один самолет. А произошло это так. На одном моторе дотянули от цели до аэродрома, но при посадке приземлились на границе летного поля и столкнулись с препятствием. Пришлось отправить стального друга в капитальный ремонт.
Шли дни... Увеличивалось число боевых вылетов, а вместе с тем росло и боевое мастерство членов экипажа; все они были отмечены несколькими государственными наградами.
В полку этот экипаж давно считался одним из лучших, недаром ему поручались наиболее сложные задачи.
Среди этих задач - и ночное фотографирование.
Казалось бы, чего уж проще: сфотографировать результаты бомбометания. На самом же деле выполнить это очень и очень сложно, и вот почему. Ночной фотоаппарат срабатывает автоматически, когда под самолетом, на мгновение осветив участок земли, разрывается ФОТАБ (фотобомба, излучающая в момент разрыва-вспышки свет в полмиллиарда свечей). ФОТАБ должна разорваться строго над целью и на определенной высоте, а самолет в это время должен быть точно над ФОТАБ и обязательно в горизонтальном полете, так как оси фотоаппарата и самолета жестко связаны.
Экипажу-фотографу необходимо обладать особой выдержкой. Бомбардировщики после сбрасывания бомб выполняют свободный маневр по курсу и высоте полета, чем резко снижают эффективность зенитного огня противника. Экипаж-фотограф такой возможности не имеет, он и после сбрасывания фотобомбы обязан лететь строго но прямой.
Или такая немаловажная деталь. Ночное фотографирование может сорвать зенитный прожектор. Поймав в свой луч самолет, он не позволит открыть объектив фотоаппарата - иначе пленка будет мгновенно засвечена. Экипаж обязан избежать этого, не попасть в луч прожектора до того, пока цель не будет сфотографирована. Что бы справиться со всеми этими задачами, необходимо особое мастерство.
Штурман Николай Альшевский и летчик Валерий Толстухин овладели ночным фотографированием лучше других в полку.
Потому-то им чаще, чем остальным, поручали эту сложную боевую задачу.
В середине апреля 1944 года, в разгар операции по освобождению Крыма, в полк из штаба дивизии пришло распоряжение: выделить лучший экипаж для фотографирования бухты Стрелецкой в районе Севастополя. Результаты фотографирования надлежало самолетом доставить в Москву - это свидетельствовало об особой важности задачи. Выполнить ее командир полка приказал экипажу Толстухина.
Метеорологическая обстановка была сложной. Почти от самого аэродрома начинались фронтальные грозы, особо опасные для полетов. Грозовой фронт тянулся с запада на восток, обойти его нельзя, нужно пересекать. После нескольких переносов времени вылета полку дали отбой. Вылет разрешили только экипажу Толстухина: предстояло выполнить особый маневр по маршруту полета и в районе цели.
Взлетели. Вначале шли под облаками, но впереди были горы, и приходилось набирать высоту.
Вошли в облака, в самолете стало темно. Ориентировались по вспышкам молний; отворачиваясь от них, пытались лететь между грозовыми центрами. Правда, вероятность того, что это удастся, была небольшой, но другого выхода не предвиделось. Самолет сильно трясло. Вспышки молний слепили, трудно было определить, где грозовой центр и в какую сторону надо отвернуть. Стрелки всех приборов пришли в движение, в результате крайне осложнилось пилотирование самолета. На носовом пулемете периодически появлялся светящийся ореол, а между концами острых металлических деталей проскакивали искры.
Иногда, не слушаясь рулей, самолет проваливался, теряя высоту, затем, будто столкнувшись с чем-то твердым, возвращался в нормальное положение. Молнии сверкали во всех направлениях. "Неужели не прорваться?"- думал летчик.
Вдруг впереди по курсу произошел сильнейший разряд, самолет тряхнуло так, что треснула часть обшивки.
- Напоролись! - прокричал Валерий.
Он тут же ввел самолет в разворот. Через несколько секунд впереди показалось темное пятно, туда и взяли курс. Разряды остались справа и слева. Альшевский с трудом успевал записывать время разворотов и, очень неточно, средний курс - настолько беспорядочным был полет. Тут главное - не заблудиться.
Но вот болтанка заметно уменьшилась, потом и совсем прекратилась. А еще через десять-двенадцать Минут полета облачность резко оборвалась. В самолете стало тихо. Стрелки приборов прекратили беготню, моторы заработали ритмично.
Все расчеты Альшевским произведены. Встали на боевой курс; сделав три небольших доворота, прицелились. Осталось несколько секунд до сбрасывания ФОТАБ, как по самолету скользнул луч прожектора. Потом самолет был схвачен лучом второго прожектора, третьего, четвертого... Фотографировать стало невозможно.
Запахло взрывчаткой. Значит, гитлеровцы открыли огонь. Летчик сделал глубокий левый крен с большим снижением, энергично перевел самолет в правый крен, пытаясь вырваться из неприятных световых объятий. И так - несколько раз. Как ему это удавалось, он и сам но мог бы объяснить. Ведь показаний приборов было почти не видно - настолько слепящий свет прожекторов. Казалось, что они не на земле, а где-то совсем рядом и острие их лучей направлено прямо в глаза летчику. Потеряв около 2000 метров высоты, Валерий сделал горну, перевел самолет в горизонтальное положение и неожиданно для себя ушел от прожекторов.
Первая попытка выполнить фотографирование сорвалась. "Да и вряд ли удастся теперь что-либо сфотографировать,- подумал командир экипажа.- Над целью всего один самолет".
Отошли от цели подальше, задумав обхитрить противника: пусть считает, что ушли совсем. Обсудили создавшееся положение и решили зайти еще раз со стороны моря, с приглушенными моторами, на пологом планировании, чтобы звук на земле услышали как можно позже, а лучше всего - когда ФОТАБы будут уже сброшены.
Набрали высоту и развернулись на цель. Прожектора были выключены. На этот раз замысел удался. Система ПВО цели снова была приведена в действие только когда, когда с замков держателя сошла последняя бомба. Первая вспышка, вторая... Всё - цель сфотографирована, задание выполнено.
Наконец-то вернулись на свой аэродром. Офицер связи из штаба АДД ждал их с нетерпением: поскорее бы узнать результаты полета. И как только пленка была проявлена, ее без дешифрования (настолько все было ясно) направили в Москву. В тот же день с наступлением темноты более ста дальних бомбардировщиков нанесли эффективный удар по бухте Стрелецкой.
27 июля 1944 года, готовясь к гаданию, Толстухин и Альшевский вспомнили этот эпиюд. Теперь им предстояло сфотографировать мосты через Вислу в период нанесения группой бомбардировщиков удара по железнодорожному узлу Прага (предместье Варшавы).
Начавшаяся месяц назад Белорусская операция развивалась успешно. Противник, неся огромные потери в живой силе и технике, отчаянно пытаясь сдержать наступление советских войск, подтягивал резервы из глубины, Советскому командованию требовалось узнать, как загружены ночью мосты, как они прикрыты средствами ПВО, в каких направлениях осуществляются перевозки.
Вначале все шло строго по плану, рассчитанному на земле: взлетели, вышли на исходный пункт маршрута, набрали высоту и пересекли линию фронта. Минут за десять до выхода в район цели впереди по курсу полета почти одновременно в небо взвились лучи нескольких десятков прожекторов. Вслед за тем заговорила зенитная артиллерия. Множество снарядов рвалось в одном секторе и почти на одной и той же высоте, создавая огневое заграждение. ПВО противника вступила в схватку с экипажами бомбардировщиков.
Летчик и штурман в полете разговаривали мало, обменивались лишь короткими фразами. Они видели, что ПВО мостов пока молчала - ведь наши бомбардировщики шли в стороне, Толстухин и Альшевский решили лететь под их боевым порядком, а затем, резко развернувшись, внезапно появиться над мостами.
Мосты просматривались хорошо. Наводку и прицеливание произвели спокойно, никто не мешал. Первый мост - на угле прицеливания. Нажата кнопка сбрасывателя, и вниз полетели четыре фотобомбы. Заработали прожектора, но артиллерия молчала.
Первая разорвавшаяся бомба явилась ориентиром для прожектористов. После разрыва четвертой ФОТАБ три прожектора одновременно схватили лучами самолет:
- Истребитель сзади снизу! - доложил стрелок-радист.
"Вот почему не стреляла артиллерия!" - подумал Валерий. Он сразу перевел самолет в пикирование, а через несколько секунд сделал горку и вырвался из лучей прожекторов. На всякий случай ввел самолет в разворот, чтобы все члены экипажа осмотрели пространство. Истребителя никто не увидел.
Лишь тогда успокоились и взяли обратный курс. Мосты сфотографированы, боевое задание выполнено.
