ВЫНУЖДЕННАЯ ПОСАДКА
С началом Великой Отечественной войны немецко-фашистское командование сосредоточило в северных районах Финляндии и Норвегии значительные силы для захвата Советского Заполярья и в первую очередь города Мурманска - единственного на Крайнем Севере незамерзающего порта, крупнейшего центра судостроительной и рыбной промышленности. Кольский полуостров привлекал внимание гитлеровцев и своими богатейшими запасами полезных ископаемых.
Нельзя забывать и о таком историческом факте.
Вскоре после нападения фашистской Германии на Советский Союз правительства Великобритании и США заявили о совместной с нами борьбе против фашизма и прежде всего - о предоставлении СССР помощи продовольствием, некоторыми видами вооружения и различной техникой. Так как Балтийское и Черное моря были перекрыты гитлеровцами, оставался морской путь только через Мурманск и Архангельск,
По расчетам гитлеровского командования, с потерей своих северных областей Советский Союз лишится северных морских сообщений,
Однако в первые же дни боев советские воины упорной обороной остановили наступление противника на мурманском направлении. Понеся на этом участке фронта огромные потери в живой силе и технике, гитлеровцы вынуждены были перейти к длительной позиционной обороне. Попытки блокировать побережье Кольского полуострова провалились.
В начале 1942 года противник сосредоточил группу крупных надводных кораблей в северных портах Норвегии, а на расположенных там аэродромах - значительное количество самолетов-бомбардировщиков.
С наступлением светлых дней конвои, следовавшие в Мурманск и Архангельск, начали нести ощутимые потери от ударов авиации противника. Для ее ослабления и вывода из строя портов врага бомбардировочными ударами во второй половине мая 1942 года в Заполярье была перебазирована оперативная группа 42-го авиационного полка дальнего действия, вооруженного самолетами Ил-4.
Ил-4 - дальнейшая модификация ДБ-Зф. На новом самолете были установлены более мощные двигатели, что позволило увеличить максимальную бомбовую нагрузку до 2000 килограммов, усилить оборонительное вооружение и бронирование.
Дальним бомбардировщикам предстояло вести боевые действия в районе прибрежной полосы. Местность там резко пересеченная, с множеством рек и болот. Климат в Заполярье суровый, метеорологические условия - резко меняющиеся. Крайне мало аэродромов и дорог. Летать предстояло только в светлое время, на полный радиус, с выполнением большей части маршрута над морем. Все это создавало немалые трудности, требовало от летчиков особого мастерства.
27 мая 1942 года 42-й авиационный полк получил боевую задачу - нанести бомбовый удар по аэродрому противника Лаксельвен. Располагался этот вражеский аэродром на выступе мыса в южной части фиорда Порсангер, который узким языком врезается в сушу на глубину более 120 километров.
Полет к цели и обратно можно было выполнить, избрав один из двух маршрутов: над сушей, по прямой от аэродрома взлета, и над морем, огибая северную часть территории Норвегии.
Первый маршрут значительно короче, зато при этом неизбежны встречи с истребителями противника, и не только в районе цели, но и на протяжении всего полета над вражеской территорией.
Второй маршрут - над морем - продолжительнее - более чем на час. Но встреча с вражескими истребителями возможна только у самой цели.
Командир полка решил лететь морем.
Пока летчики прокладывали маршрут полета, изучали район цели, производили предварительные расчеты, слушали информацию начальников разведки и метеослужбы, техники и механики полностью подготовили материальную часть самолетов и вооружения. Для каждого члена экипажа приготовили спасательные резиновые пояса, в самолеты погрузили надувные лодки.
Согласно порядку, принятому в бомбардировочной авиации, последние указания отдал командир полка. Подполковник Андрей Дементьевич Бабенко обратил внимание летчиков на необходимость при полете над территорией противника строго выдерживать заданные интервалы и дистанции между самолетами.
- Руководствуйтесь принципом: "Защищай хвост соседа, а сосед защитит тебя",- подчеркнул командир.- Тогда в обороне боевого порядка группы не будет непростреливаемых, "мертвых" зон. Ну вот и всё,- сказал Бабенко в заключение.- Ведущим пойду я. По самолетам!
Взревели моторы, и согласно плановой таблице бомбардировщики начали выруливать на старт. Первым взлетел командир полка, к нему по кругу над аэродромом пристроились ведомые.
Словно на параде, две девятки самолетов прошли через аэродром. На сбор не было затрачено ни одной лишней минуты. По реке Тулома вышли в Кольский залив и уже через четверть часа оказались вне видимости родных берегов. В расчетной точке разворота взяли курс, пролегающий севернее полуострова Рыбачий.
Высота-800 метров. Вверху-кучевые облака, внизу - бушующие волны сердитого и холодного Баренцева моря. Для членов экипажей, привыкших видеть под собой землю, картина непривычная.
Слева по курсу показались очертания Рыбачьего. Гитлеровцев там нет, продвижение их остановлено в узком перешейке, связывающем полуострова Средний и Рыбачий с материком.
Опять кругом вода. Скорость полета не ощущается, и создается впечатление, что неподвижно висишь в воздухе. Время тянется медленно. Минут через двадцать после отхода от Рыбачьего впереди слева что-то начало чернеть и увеличиваться в размерах. Сверившись с картой, установили, что это - восточная часть полуострова Варангер с расположенной там военно-морской базой Вардё, Пройдя ее стороной, ведущий приблизился к берегу и начал обходить северную часть территории Норвегии в пределах визуальной видимости, с небольшим набором высоты. На это потребовалось около сорока минут, К самой северной точке - мысу Нордкин - подошли на высоте 5100 метров. Лететь выше не позволяли облака. Легким покачиванием с крыла на крыло ведущий предупредил ведомых, что будет выполнять разворот, после чего экипажам следовало сократить интервалы и дистанции.
Развернулись почти на девяносто градусов, сомкнулись и полетели над фиордом Порсангер, с его причудливо изрезанными крутыми и безжизненными скалистыми берегами.
Открыты люки: впереди - цель. Штурман ведущего самолета майор Червяков сделал небольшой доворот вправо, чтобы предоставить возможность точно по цели отбомбиться девятке, следующей сзади, в левом пеленге.
На аэродроме несколько десятков бомбардировщиков Ю-88 и Хе-111, рассредоточенных в беспорядке по всему летному полю, и большое количество автомашин, снующих между самолетами. То ли они готовились к вылету, то ли здесь был день осмотра техники. Истребители в отличие от бомбардировщиков группами по восемь - двенадцать единиц располагались по границе аэродрома. И никакой маскировки. Все свидетельствовало о том, что советских бомбардировщиков не ждали, истребители даже не взлетели навстречу им. Запоздали с открытием огня и зенитчики.
Следуя в общей группе, каждый штурман выбрал себе цель и самостоятельно произвел бомбометание. Нажаты кнопки бомбосбрасывателей. Осколочно-фугасные авиабомбы (ОФАБ-100) восемнадцати серий с интервалом 35-40 метров начали рваться по всему летному полю. В каждой серии - десять бомб.
Сразу загорелись три Ю-88 и два Хе-111. Одна бомба угодила в самолет, тем не менее он не вспыхнул.
После сбрасывания бомб подполковник Бабенко, планируя с большим углом и, плавно увеличивая скорость, чтобы не расстроить боевой порядок, стал разворачиваться вправо и уходить от цели.
Стрелок-радист доложил, что все восемнадцать Ил-4 в строю.
"Значит, серьезных повреждений на самолетах нет",- с удовлетворением отметил про себя командир полка.
Теперь - побыстрее в море, чтобы избежать перехвата истребителями, базирующимися на ближайшем к Лаксельвену аэродроме.
К мысу Нордкин подошли на высоте менее 1000 метров. В целях безопасности держались подальше от скалистых берегов Норвегии и самолетовождение осуществляли, используя только приборы. Когда снизились до высоты 350-400 метров, вошли в дождь; резко уменьшилась горизонтальная видимость, усложнились условия пилотирования.
Наконец справа показался полуостров Рыбачий. Где-то там, на траверзе, линия фронта.
Дождь, как по команде, прекратился, и появилось солнце. На душе сразу стало веселее, хотя лететь еще было более получаса.
Вскоре ведущий качнул с крыла на крыло и сделал последний разворот в сторону аэродрома посадки. Экипажи без команды подровнялись и снова прошли над летным полем парадным строем.
Однако из восемнадцати боевых машин посадку произвело лишь семнадцать. Не оказалось самолета с номером "10", в экипаж которого входили летчик Васильев, штурман Прокофьев, радист Чижиков и стрелок Биенко. Что же произошло с ними?
Позднее удалось узнать следующее.
Во время последнего разворота над морем левый мотор самолета с десяткой на борту начал давать перебои, а вслед за ним и правый. Васильев понял, что кончается горючее в основных баках и немедленно включил резервные. Моторы заработали нормально
- Идем на резервных баках,- сообщил Васильев штурману.- Что станем делать?
- На резервных до аэродрома не дотянем,- доложил Прокофьев,- и вот почему. Лететь будем со встречным ветром, а он, судя по волнам, очень сильный; путевая скорость полета окажется на несколько десятков километров меньше воздушной,
- Что предлагаешь?
- За кратчайшее время выйти к берегу. Для этого воспользоваться курсом, позволяющим получить максимальную путевую скорость.
- Согласен,- спокойно ответил командир,- давай этот курс.
Вскоре показался берег, являвший собой каменистую гряду шириной 10-15 километров, протянувшуюся почти по всему северо-восточному побережью Кольского полуострова. Гряда изобиловала нагромождениями камней, достигавшими высоты в несколько сот метров.
Берег пересекли у мыса Териберский, донесли об этом на КП полка и продолжили полет южнее гряды, тщательно осматривая поверхность. Но и за грядой кругом были камни; лишь кое-где белели пятна снега. Васильев для пробы включил основные баки. Несколько минут моторы работали нормально, но потом опять начали давать перебои.
- Нет горючего, снова перешел на резервные,- сообщил командир. И спросил: - Где находимся?
- Пролетаем Черный Мыс,- ответил штурман.
- Вот что я решил,- твердо сказал Васильев.- Садиться здесь нельзя, надо лететь еще южнее, в глубину тундры. Беру курс сто восемьдесят градусов. Время, место и курс донести на КП.
Полетели на юг. По-прежнему подходящей площадки не находилось, К тому же солнце, появлению которого все недавно радовались, над сушей стало помехой:
искристо-белый снег слепил, затрудняя поиск места для посадки. Сообразив, что далеко от берега уходить нельзя (потом их могут не найти в тундре), стали делать пологие виражи. И тут им повезло: обнаружили довольно большое белое поле без камней. Не определяя, что это - тундра или замерзшее озеро,- решили садиться. Еще несколько секунд - и самолет с убранным шасси ровно, без ударов заскользил по снегу. Едва машина остановилась, Васильев выскочил из кабины и кинулся к краникам. Баки были пусты.
Осмотрели самолет. Он оказался целехонек, пострадали только винты.
Как было экипажу не воздать хвалу командиру: спас товарищей, сохранил дорогостоящую боевую машину.
- Привезут горючее, поднимут на колеса, заменят винты, и мы снова будем на своей "десятке" громить врага, - уверенно сказал командир - Побыстрее бы!
Штурман определил примерное место вынужденной посадки. По расчетам, сели в 30-35 километрах от берега, к югу от пункта Черный Мыс.
Так они оказались в тундре Подчевер. Вблизи - ни населенных пунктов, ни даже леса. Только мхи, болота, покрытые снегом, да множество камней вокруг. Неприглядная картина, печальная...
Когда волнения улеглись, все собрались у носовой части самолета, чтобы обсудить создавшееся положение. Командир поставил вопрос;
- Кто что заметил во время полета от берега до места посадки?
Радист Чижиков и штурман доложили, что при полете по кругу на холме или груде камней видели установленный на шесте флаг.
- И я его видел,- подтвердил Васильев,- но как думаете, каково его назначение?
Прокофьев предположил, что это один из опознавательных знаков службы ЗОС - земного обеспечения самолетовождения для истребителей. О них экипажам дальних бомбардировщиков не было сообщено.
После обмена мнениями пришли к выводу, что флаг находится на расстоянии восьми - десяти километров к северу от места их вынужденной посадки.
- Ну вот что,- как бы подводя черту под всеми разговорами, произнес командир.- Давайте поедим, а после мы вдвоем с Биенко отправимся к флагу. Посмотрим, может, там есть люди или землянка, а затем вернемся обратно, сил у нас хватит. Будем идти по компасу.
Развернули бортовые пайки, съели по прянику и несколько галет, по шоколадной конфете, а вместо воды был снег. Взяв с собой ракетницу, к ней десять ракет - красного и зеленого цвета (чтобы обозначить свое местонахождение в случае появления самолета или людей) - и немного галет, Биенко и Васильев отправились в путь.
Шли они медленно, почти по колено утопая в снегу. Так прошли, не отдыхая, километра полтора, затем остановились и влезли на камень. Минут через десять снова пошли и вскоре скрылись из поля зрения остальных членов экипажа.
Долго ждали Прокофьев и Чижиков возвращения Васильева и Биенко, но так и не дождались. Успокаивали себя как могли; мол, вышли они к флагу, а сил на обратный переход не осталось, придут завтра. С такой надеждой и заснули.
Спали крепко - усталость дала себя знать. Проснулись от рева моторов. Выскочили из самолета и увидели кружащий на малой высоте морской самолет МБР-2. С самолета сбросили вымпел с запиской. "Все ли члены экипажа живы? Если да, подтвердите ракетой зеленого цвета, если нет - красной",- прочитали в записке. Но ответить на поставленные вопросы было нечем, ракетницу унес командир. Покружив еще немного, но так и не получив ответа, самолет улетел на север. Не удалось сообщить экипажу МБР-2, что двое ушли от самолета.
Погода ухудшалась. Высота нижнего края облаков не превышала 100 метров, начал накрапывать дождь, горизонтальная видимость на земле составляла 400-500 метров. Никто к месту вынужденной посадки в тот день больше не прилетал. Не вернулись и Васильев с Биенко это беспокоило больше всего.
Так прошло трое суток. Галеты надоели, да и они уже кончались. Хотелось горячей пищи, хотя бы чаю, но вскипятить воду не в чем и не на чем. Вот только с водой не было проблем: талый снег казался даже вкусным.
Одиночество их неожиданно скрасили... мыши, которые начали сновать поблизости, да белые курочки, подходившие к самому самолету. Над головами, совсем низко, иногда проносилась птица, по форме и крику напоминавшая кулика.
Что ж, и это разнообразие...
На пятые сутки погода несколько улучшилась, и МБР-2 прилетел снова. Сбросил вымпел со схемой, по которой движением рук, ног и туловища в определенной последовательности необходимо было ответить на поставленные вопросы: все ли живы? нужна ли медицинская помощь? Прокофьев и Чижиков дали знать, что двое ушли и до сих пор не вернулись.
Самолет улетел и, несмотря на сложные погодные условия, через некоторое время вернулся. В сброшенном вымпеле была записка следующего содержания:
"Ваши товарищи нашлись. От самолета не уходите. Ждите. К вам идет экспедиция с оленьими упряжками.
На следующем заходе экипаж самолете очень точно сбросил продукты: сухари, копченую колбасу, сахар, соль, печенье и солдатскую флягу со спиртом.
Поприветствовав находившихся внизу людей покачиванием с крыла на крыло, МБР-2 улетел на свою базу.
Настроение у Прокофьева и Чижикова, конечно, сразу поднялось. Еще бы? Товарищи нашлись, запас продуктов имеется, скоро удастся выбраться из тундры,
Видимо, рассчитывая на непременный и быстрый успех наземной экспедиции, считая свою задачу выполненной, МБР-2 больше не прилетел. Однако спасатели почему-то не появлялись...
День за днем проходили в томительном ожидании. От нечего делать штурман даже начал писать стихи, хотя никогда прежде у него желания такого не возникало. После многократных перечеркиваний, перестановок и замены слов появилось несколько наивных строк.
Тундра Подчевер...
Куда ни посмотришь -
Всюду болота, поросшие мхом.
Хмурое небо зловеще нависло,
Долго над тундрой висит колпаком.
Камни огромные, серые, черные,
Издавна здесь, как посланцы веков.
Кажется, если глядеть из кабины,
Будто пасутся стада быков.
Окончательно убедившись, что выразить стихами все, что видел и чувствовал, не в силах, Прокофьев прекратил это пустое занятие.
* * *
Пошел уже десятый день со времени вынужденной посадки в тундре, а экспедиции все не было. Чижиков и Прокофьев решили сами что-то предпринять. К тому же и продуктов осталось совсем мало.
Начался разлив вод. Солнечная погода ускорила таяние снегов. Оголились скопления камней. Образовалось много ручейков и речек.
Прокофьев, в который уже раз взяв карту, принялся изучать район их предполагаемого местонахождения. "А что, если на резиновой лодке по реке спуститься к морю? - возникла у него мысль.- Если мои расчеты правильные, река недалеко отсюда".
Вместе с Чижиковым решили поискать ее. 6 июня после полудня, захватив с собой по два сухаря и кусочку сахара, Прокофьев и Чижиков в меховых комбинезонах и унтах с галошами отправились в путь. Шли медленно, не останавливаясь, лишь время от времени оглядываясь на самолет. Было солнечно, рыхлый снег под ногами проваливался.
Спустя три часа остановились. Самолет уже едва просматривался.
Постояв немного, пошли дальше и минут через двадцать выбрались на невысокий, но обрывистый берег реки.
Река была забита снежной шугой, которая очень медленно двигалась по течению. Не только плыть в лодке, но даже переправиться на другой берег не было никакой возможности.
Ничего не оставалось, как вернуться назад, к самолету. Как это часто бывает в Заполярье, погода резко изменилась, Тундру накрыла низкая облачность, подул сильный ветер с моросью, стало холодно. Одежда и унты покрылись наледью. Горизонтальная видимость сократилась до 200 метров. Долго не могли Прокофьев и Чижиков разглядеть самолет. Пришлось бы им совсем худо, да выручили их собственные следы, которые и привели через семь часов путешествия по тундре в исходную точку - к самолету. Не будь снега или окажись он сухим, в таких погодных условиях даже с помощью компаса вряд ли удалось бы вернуться.
Вползли в самолет и, не снимая комбинезонов и унтов, закутались в шелковую ткань парашютов. Согрелись - и очень быстро заснули.
Спали долго. Когда проснулись, то увидели, что с одной стороны самолет занесен снегом. Гудел ветер, пурга разыгралась не на шутку. Внутри фюзеляжа нависли ледяные сосульки, все щели забило мокрым снегом. Но в кабину ветер не проникал, там было относительно тепло.
Пурга бушевала трое суток. Постепенно стало утихать, появились разрывы в облаках, улучшалась видимость, но поземка еще продолжалась, наметая сугробы у больших камней. Температура резко падала и стала уже минусовой.
Все эти дни Прокофьев и Чижиков двигались мало, больше лежали. В сутки съедали по нескольку сухарей - их оставалось совсем немного, приходилось экономить. Не удивительно, что оба очень ослабли, да и настроение было подавленное. Поддерживала их одна мысль: вот-вот кто-то появится.
10 июня исполнилось две недели со дня вынужденной посадки в тундре. Утром, проснувшись первым, Прокофьев увидел в 50 метрах от самолета человека, идущего к ним. Движения путника были неуверенными, шел он медленно, часто падал и с большим трудом поднимался. Не раздумывая ни секунды, Прокофьев и Чижиков поплелись навстречу ему.
Подойдя вплотную, Прокофьев спросил;
- Вы откуда?
Человек - он был в морской форме - остановился и невнятно произнес;
- Я... под лед... Васильев... четыре ... там...- Упал на снег и застонал.
Видимо, он замерзал и находился в полуобморочном состоянии. Увидев людей, обрадовался, решив, что спасен. И организм тут же перестал бороться за жизнь.
Моряк погрузился в сон, как это часто бывает с замерзающими.
Вдвоем они попытались поднять моряка, но сил не хватило. Тогда взяли его под руки и потащили к самолету. С большим трудом втянули в фюзеляж, раздели и положили на парашютное полотно. Сняли свои унтята - меховые носки, вывернули их мехом наружу и получились мягкие меховые варежки. Ими-то и принялись растирать тело моряка. Но слишком слабы были они сами, трудно им было переворачивать со спины на живот даже этого исхудавшего человека. Поэтому работали с
большими перерывами, часто останавливались. Моряк едва дышал, пульс не прослушивался.
Постепенно тело его начало розоветь, появился румянец. Дыхание выровнялось, пульс стал почти нормальным. Моряк приоткрыл глаза, но тут же снова закрыл их - заснул.
По документам установили личность моряка. Это был авиационный техник Северного флота Иван Матвеевич Савицкий, 1911 года рождения. Почему он оказался один в тундре, догадаться не трудно. Ведь не случайно он называл Васильева: судя по всему, Савицкий входил в состав спасательной экспедиции, которая шла на помощь экипажу севшего в тундре самолета. Видимо, переходя реку, он провалился в воду. Но что с остальными членами спасательной экспедиции? Это пока оставалось загадкой. Пришлось ждать, когда Иван Матвеевич проснется и сам обо всем расскажет.
Укутали его, как могли, на ноги надели унты, а сверху положили ворох парашютного шелка,
От усталости и нервного напряжения Прокофьев и Чижиков заснули и сами. Сколько они спали, сказать трудно. Штурман проснулся первым от легких толчков. Открыл глаза - и увидел стоявшего перед ним Васильева, а чуть поодаль - еще нескольких человек. Чижиков все еще спал и не подозревал, что испытаниям пришел конец...
А еще через несколько часов, поев как следует, на оленьих упряжках отправились в обратный путь и без каких-либо происшествий прибыли в один из поселков Баренцева моря.
На другой день на транспортном самолете экипаж "десятки" перелетел на аэродром Ваенга к своим боевым товарищам. Ил-4 с десяткой на борту было решено оставить в тундре до осенних заморозков.
42-й полк, в том числе и экипаж Васильева, перебазировался и начал действовать на других направлениях советско-германского фронта.
...8 сентября 1943 года после успешного выполнения боевого задания бомбардировщик Васильева возвращался ил свой аэродром. Да не довелось ему долететь:
он был подбит огнем зенитной артиллерии. Возник пожар. Летчик решил перетянуть линию фронта и тогда уж покинуть самолет. Дотянул-таки он до линии фронта. Всего нескольких секунд не хватило ему, чтобы выбраться из объятой пламенем машины...
Чудом уцелел партийный билет командира. Края его обгорели, но огонь пощадил фамилию летчика и фотографию.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 марта 1944 года 'командиру авиаэскадрильи капитану Василию Васильевичу Васильеву посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
