МАСТЕР БОМБОВЫХ УДАРОВ
Василий Гречишкин военным летчиком стал неожиданно. Приказом наркома обороны в феврале 1941 года он в числе других пилотов гражданской авиации, хорошо владеющих полетами в сложных метеорологических условиях, был призван в армию и назначен командиром экипажа самолета ДБ-Зф во вновь сформированный 212-й дальнебомбардировочный авиационный полк.
Всего несколько дней вел 212,-й дбап боевые действия с основного аэродрома базирования, а затем вынужден был передислоцироваться на полевую площадку. Ограниченные размеры, узкая полоска земли для взлета и посадки, окаймленная лесом и кустарником, неровности - все это сильно осложняло взлет. На разбеге самолеты нехотя набирали скорость. Достигнув середины площадки, они катились под уклон и полностью скрывались из виду. Казалось, что самолет так и не оторвется от земли и, не в силах остановиться, где-то там, за возвышенностью, врежется в лес. Но спустя несколько секунд он вновь появлялся точкой на горизонте, плавно набирая высоту. Взлет с такой площадки с максимальным полетным весом, необходимым прежде всего разведчику, первым в полку выполнил летчик Василий Гречишкин.
Количество боевых вылетов экипажа Гречишкина определялось уже десятками, и почти ни один из них не проходил без тяжелых последствий. Слишком велико было преимущество противника. Иногда в самолете насчитывались десятки пробоин, но всегда Василий возвращался на базу.
Очередное боевое задание Гречишкину звучало кратко; разведать аэродром противника с фотографированием и бомбардированием летного поля бомбами замедленного действия.
Взлетели, До цели все шло спокойно. Полет выполнялся на малой высоте, и это позволило неожиданно для противника выскочить на аэродром и произвести бомбометание. На окраине аэродрома батарея МЗА все же успела изготовиться и обстрелять самолет. Три прямых попадания сразу - редкий и тяжелый случай. Левый мотор разрушен, в стабилизаторе и плоскости огромные дыры.
"Не горим,- первое, о чем подумал Василий.- Теперь надо тянуть, обязательно тянуть на одном моторе, сделать все, чтобы спасти экипаж и самолет".
В это время стрелок-радист Дуденков доложил:
- Догоняют две пары истребителей противника.
Обстановка еще более осложнилась: маневрировать нельзя, мотор с трудом тянет, скорость минимальная.
Летчик плавно отдал штурвал от себя, переводя самолет в пологое планирование,
Было еще метров сто до земли, когда вражеские истребители догнали бомбардировщик и вышли на дистанцию стрельбы. Одна пара летела по прямой ниже бомбардировщика и ближе к нему, другая - несколько выше и значительно дальше, сближаясь с ним под небольшим углом планирования. Огня истребители не открывали, наверное, были уверены, что смогут расстрелять израненный самолет с близкого расстояния. Не открывали огня на дальней дистанции и стрелки. Держа истребителей ближней пары на прицеле, они в такой сложной для себя обстановке рассчитывали бить наверняка.
- Огонь! - скомандовал Дудонков. Разом ударили оба пулемета.
- На два истребителя стало меньше, - радостно доложил воздушный стрелой Баяиловский.
Но от огня второй пары истребителей пострадал бомбардировщик - прямым попаданием снаряда была разрушена приборная доска летчика. Пилотировать самолет стало еще труднее.
Следующую атаку вторая пара предприняла сверху сзади, справа и слеваа одновременно. Это очень ослабило оборону бомбардировщика: огонь теперь вел только стрелок-радист, на двух направлениях атаки сразу.
Почти сразу открыли огонь и оба истребителя, и Дуденков. Опять от пробоин затрещала обшивка бомбардировщика, запахло бензином и маслом.
Еще один истребитель был сбит. Но в этой атаке пострадал Дуденков.
Раненный в колено, он не мог стоять и сполз на пол самолета. Воспользовавшись этим, противник, рассчитывая на благоприятный момент, решил сблизиться с бомбардировщиком, не маневрируя. Базилевский вовремя оказался у верхнего пулемета. Одна за другой прогремели две короткие очереди. Истребитель вспыхнул и беспорядочно начал падать.
Высота полета - 30-50 метров, скорость предельно мала. Линия фронта позади, и можно садиться в поле. Но какой летчик согласится на это, когда самолет может лететь, к тому же командование ждет результатов разведки цели, И Василий продолжил полет,
Вот и аэродром. Чуть не задевая крышу какого-то дома, Гречишкин произвел посадку. Самолет не бежал, а как-то странно полз, покрышки были простреляны, из баков лились бензин и масло.
Все члены экипажа были ранены, лишь командиру повезло: его даже не царапнуло. Бывает же такое!
* * *
Через несколько дней самолет восстановили. Экипаж снова приступил к боевым полетам.
Водя ожесточенные бои, наши сухопутные войска отходили на восток. Перебазировалась и авиация,
212-й полк перелетел в район Тулы.
В один из дней Гречишкин получил задание на разведку железнодорожного узла с одновременным его бомбардированием. Условия полета были исключительно сложными; высота нижней кромки облачности - 200- 300 метров, мокрый снег, видимость плохая.
При подходе к цели облачность поднялась до 500 метров, но видимость была по-прежнему настолько плохой, что цель заметили поздно и отбомбиться с ходу не смогли. Цепляясь за облака, сделали второй заход с обратным курсом. Заработала малокалиберной зенитная артиллерия, огненные шарики - снаряды цепочкой пролетали со всех сторон.
Встали на боевой курс. В момент отрыва бомб Василий услышал уже знакомый характерный треск обшивки самолета. Почти произвольно отдал штурвал от себя, и бомбардировщик, резко набирая скорость, начал быстро приближаться к земле. Из зоны ПВО выскочили на высоте около 100 метров.
Гречишкин осмотрелся. В правой плоскости в нескольких местах от осколков снаряда задрана обшивка самолета. "Опять прямое попадание; значит, что-то над целью я делаю не так,- решил Василий.- Надо будет сегодня же продумать со штурманом все детали полета и до минимума сократить время пребывания на боевом курсе".
- Что же не докладываешь, как бомбы положил? - спросил он штурмана.
- Отвлекся немного,- ответил Приходченко,- руку слегка царапнуло, пришлось перевязать. На узле только два эшелона, заходили мы под углом пятнадцать - двадцать градусов, так что промазать не мог. Три бомбы разорвались очень близко от платформ, груженных техникой; какой - не видно, все закрыто брезентом. Пожара не возникло.
- Неплохо! - подвел итог командир.
Правый мотор работал с перебоями. Летчик убавил обороты - не помогло. Пришлось выключить его совсем.
"Опять надо лететь на одном моторе. Ну что же, дело привычное",- сказал себе Василий.
В такую погоду истребители противника не летают, поэтому и встреч с ними не было. До самого аэродрома полет протекал нормально. Так же нормально, хотя и с одним работающим мотором, была произведена посадка.
Шли ожесточенные бои за нашу столицу. Экипажи полка действовали с большим напряжением; когда позволяла погода, выполняли по два вылета в день. Теперь Василий водил в бой звено. По-прежнему часто приходилось выполнять и одиночные полеты на разведку, и фотографирование целей. Много довелось испытать в этих полетах, но всякий раз экипаж Гречишкина выходил из боя победителем.
Советские войска под Москвой нанесли сокрушительный удар по врагу. В эту победу внес вклад и экипаж Василия Гречишкина. За мужество и отвагу командиру звена старшему лейтенанту Гречишкину, ранее награжденному орденом Красного Знамени, было присвоено звание Героя Советского Союза.
20 февраля 1942 года газета "Красный воин" писала: "Родина называет героями самых лучших своих сынов. Василий Гречишкин заслужил это почетное звание своим бесстрашием, отвагой, сочетающимися с замечательным летным мастерством".
