В НЕБЕ УКРАИНЫ
22 июля 1941 года эскадрилье 231-го дальнебомбардировочного авиаполка, в которую недавно прибыл и только что вошел в строй молодой летчик Василий Осипов, поставили задачу - нанести удар по скоплению немецких танков и автомашин в районе населенного пункта Острая Могила. Полк заканчивал формирование, и эскадрилье на самолетах-бомбардировщиках ДБ-Зф предстояло выполнить первый боевой вылет.
Все летчики и штурманы эскадрильи - недавние выпускники авиационных училищ. Исключение составляли лишь ее командир капитан Омельченко - в прошлом летчик-испытатель авиационного завода и штурман эскадрильи капитан Оленичев, награжденный орденом Красного Знамени за участие в советско-финляндской войне.
Анализируя боевую задачу, капитан Омельченко предположил, что при любом сосредоточении, а следовательно, и в данном случае, войска и техника располагаются, как правило, группами, используя для маскировки рельеф местности, опушки лесов. Поэтому таких групп будет несколько и объекты удара придется определять уже на боевом курсе. Учитывая это, комэск решил; бомбометание выполнять звеньями. Для их свободного маневрирования перед целью эскадрилью перестроить в боевой порядок "колонне звеньев"; для большей эффективности удара сделать два захода.
"Наверное, командир хочет, чтобы мы почувствовали себя настоящими бойцами после первого же боевого вылета",- подумал Осипов, когда капитан доводил свое решение до летного состава. Но этим Василий ни с кем не поделился. Такая мысль возникла у него не случайно. Капитан Омельченко всегда подчеркивал: в боевом полете, каким бы сильным ни был огонь противника, ни у кого не должно и мысли возникнуть о том, чтобы сойти г боевого курса.
С интервалом в одну минуту девять самолетов взлетели с полевого аэродрома у совхоза "Розовка" (в районе Мелитополя) и, собравшись на кругу в боевой порядок "клин звеньев", провожаемые напутственными взглядами товарищей, взяли курс на исходный пункт маршрута.
Над линией фронта по бомбардировщикам не было < делано ни одного выстрела. Не было на маршруте при полете к цели и встреч с истребителями противника, так что полет протекал спокойно, почти как в мирное время.
Перед выходом на начало боевого пути эскадрилья перестроилась в "колонну звеньев" и легла на боевой курс. Высота полета - 600 метров. Василий Осипов летел к гене капитана Омельченко и, хотя большого опыта полетов строем еще не имел, все же успевал выполнять эволюции почти одновременно с ведущим. Этому было подчинено все его внимание; за землей он не следил и не знал, что там происходит.
Появление бомбардировщиков для противника оказалось неожиданным - при первом заходе малокалиберная зенитная артиллерия огонь не открывала, да и пулеметчики выпустили всего несколько очередей.
Каждый экипаж сбросил на противника по пять осколочно-фугасных бомб.
При повторном заходе все переменилось: огонь зенитных пулеметов был очень сильным, и, что самое неприятное, начали стрелять трассирующими снарядами скорострельные пушки МЗА. Вокруг самолета беспрерывно появлялись трассы огненных шариков. Создавалось впечатление, что они уже "прошили" самолет, и Василию становилось как-то не по себе.
Почти все самолеты имели пробоины, но ни один из них сбить противнику не удалось. Не было встреч с истребителями и на обратном маршруте. Эскадрилья вернулась на свою базу без потерь. Так удачно прошел ее первый боевой вылет.
Шли дни, накапливался опыт, и боевые вылеты становлись привычным делом.
Наступило 18 августа, традиционный праздник - День Воздушного Флота СССР, который чаще называли Днем авиации. До обеда летный состав в ожидании приказа на вылет находился у самолетов. Техники и механики, хотя и были убеждены, что все проверено и агрегаты самолетов, моторов и вооружения готовы к вылету, продолжали выискивать недоделки.
Во время обеда стало известно, что в полк приехала группа артистов. Кое-кто предположил, что вылета сегодня не будет и вечером можно понаслаждаться пением и музыкой. Но на войне солдат предполагает, а обстановка повелевает. Не успели еще расправиться с первым блюдом, как поступила команда на срочный вылет. В районе Пятихатки воздушная разведка обнаружила мотомеханизированную колонну противника, по которой и следовало нанести удар.
Капитан Омельченко был болен, врачи к полету в этот день его не допустили, и шестерку бомбардировщиков повел его заместитель капитан Терехов.
Только-только отошли от аэродрома, как на самолете Осипова отказало самолетное переговорное устройство, и связи между членами экипажа не стало. В соответствии с инструкцией командир корабля был обязан прекратить выполнение задания и вернуться на свой аэродром. Но создавшееся положение Василий истолковал так: "Требование инструкции справедливо в мирных условиях. В военное же время такая неисправность не дает права прекращать выполнение боевого задания, тем более, если полет выполняется днем, в строю, где я лечу ведомым. К тому же при подготовке к вылету этот вопрос еще ни разу не поднимался. Обойдусь и без внутренней связи".
Пришли в заданный район, но противника не обнаружили. Капитан Терехов, видимо, считал, что за время попета колонна противника снялась и вышла на марш, поэтому начал всей группой ее поиск.
По шоссе от Пятихатки двигалась не очень большая колонна автомашин, бомбить ее не стали. Развернулись влево на девяносто градусов, чтобы осмотреть и две проселочные дороги, идущие почти параллельно от города к линии фронта. Еще на развороте Осипов заметил, что пыли на ближней дороге нет и она забита какой-то техникой. На самолете ведущего открылись бомболюки - значит, командир решил бомбить. Открыл бомболюки штурман Борис Гущин.
К шоссе подходили под углом пятнадцать - двадцать градусов. Было хорошо видно, как из машин выскакивали люди и бежали в сторону от дороги. Впереди и между самолетами замелькали трассы пулеметных очередей. Нот от ведущего самолета отделилась одна бомба, вторая ... По легкому вздрагиванию своего самолета Василий понял, что и Борис нажал на кнопку электросбрасывателя.
Отбомбились, закрыли бомболюки и начали полет со снижением. Как отбомбились, командир корабля не знал, летчику не видно, куда падают бомбы (они рвутся под самолетом), а спросить у штурмана нет возможности. "Все-таки очень плохо без внутренней связи, - подумал Василий.- Видимо, требование инструкции справедливо и для боевого вылета",- понял он.
Впереди слева и выше появились две четверки истребителей противника, которые шли со снижением на пересекающихся курсах.
- Будет бой! - сказал сам себе Василий и полностью открыл кран баллона с углекислым газом.
Ему хорошо было видно, что стрелок-радист ведущего самолета приготовился к схватке с врагом. Но прежде открыл огонь свой стрелок-радист Синицын. Через несколько секунд, обгоняя бомбардировщиков, на большой скорости проскочили два Ме-109. Не сбили стрелки ни одного истребителя из этой пары.
Тут же снова заработал пулемет Синицына, и почти одновременно с ним открыл огонь стрелок-радист ведущего самолета. На этот раз бомбардировщиков обогнали лишь один истребитель - значит, второго сбили. И только тогда Василий заметил, что нет в строю правого ведомого бомбардировщика. Что и когда с ним произошло, он не видел. "Остались мы с командиром звена вдвоем", - понял Осипов.
Василии еще больше сократил интервал и дистанцию и прижался вплотную к плоскости самолета ведущего. Очередная атака. Серия снарядов "прошила" правую плоскость, а пуля, свистнув, пролетела около самого уха летчика, просверлив отверстие на переднем стекле кабины. Василий невольно вздрогнул, осмотрелся. Обе плоскости в дырках, во многих местах задрана обшивка, текут бензин и масло. Что с членами экипажа - неизвестно.
"Почему не горим? - спросил он себя, - и тут же с удовлетворением ответил: Спас баллон с углекислым газом, который я полностью открыл только при появлении истребителей".
Пара бомбардировщиков продолжала полет, летела со снижением. Еще атака истребителей. Теперь уже пушечно-пулеметные трассы пересеклись под углом; значит, атаковали одновременно с двух направлений. Один снаряд разорвался в левой плоскости ведущего самолета. У мотора мгновенно появилось небольшое пламя, и бомбардировщик тут же пошел на петлю. Стремясь избежать столкновения, Осипов почти инстинктивно резко отжал штурвал и бросил свою машину в пикирование. Едва вывел самолет в горизонтальный полет, и сразу возник вопрос: "Что с капитаном, убит? Или осколком снаряда заклинило управление?" Но для долгих раздумий не оказалось времени - три короткие пулеметные очереди снова потрясли самолет.
"Значит, жив стрелок и стрелять еще есть чем!"- с радостью отметил командир экипажа и тут же начал осматривать самолет. Истребитель с длинным шлейфом дыма, почти пикируя, на большой скорости обгонял бомбардировщик и неотвратимо несся к земле.
- Этот тоже отвоевался. Молодец, Синицын! - похвалил Василий своего боевого товарища,
Атака истребителя не прошла бесследно. Снарядом оторвало часть лопасти винта правого мотора, отчего самолет сильно затрясло. Василий убавил мотору обороты - не помогло. Пришлось выключить его совсем, чтобы не возник пожар. Перевел самолет в пологое планирование - так легче тянуть на одном моторе.
Впереди по курсу показалось небольшое кругло." озеро. Кругом степь, ни одного домика. А посадить самолет хочется поближе к людям. Может быть, штурману и стрелку нужна медицинская помощь.
Осипов потянул штурвал на себя, и самолет медленно начал выходить в горизонтальный полет. "Рули слушаются, это уже хорошо!"-обрадовался Василий. Над самой водой провел машину. Теперь придется лететь на высоте бреющего полета, на одном моторе это трудно: малейшая ошибка в пилотировании приведет к непоправимым последствиям.
Атак истребителей больше не было. Пожалуй, теперь можно проанализировать итоги боя. Глядя в нижнее маленькое окно, разделяющее кабины штурмана и летчика, Василий заметил, что Борис шевелится. "Жив!" А материальной частью плохо: правый мотор выключен, приборы не работают, компас разбит, электропроводка перебита, ориентировка потеряна полностью, связи с членами экипажа нет.
По положению солнца Осипов определил стороны света и полетел в восточном направлении.
Впереди показалась ложбина, на ее краю - два небольших деревянных домика с сараями, а рядом - грузовые автомобили. Людей не видно. Вдруг, как по тревоге, из домов выбежали несколько человек и сразу открыли стрельбу из автоматов по самолету. Гитлеровцы!
Маневрировать поздно, да на одном моторе и невозможно. Вот так и летели по прямой метрах в двухстах от автоматчиков. Эта дистанция для прицельной стрельбы оказалась предельной, а может, просто-напросто автоматчики были неопытные. Как бы там ни было, но oдну их стрельбы удалось преодолеть сравнительно легко.
Как часто бывает в полетах на бреющем, впереди неoжиданно появилось препятствие-гряда холмов с вершинами выше высоты полета. "Их надо преодолеть, преодолеть обязательно, - решил Осипов. -Или... Или, в нем случае, вынужденная посадка на неровную поверхность.
Василий перевел самолет в набор высоты, но тут начал давать перебои мотор. Скорость полета, а с ней и высота стали падать. "Нет горючего!" - понял Василий. Не имея представления, в каком баке оно еще осталось, Василий на всякий случай начал включать попеременно все. Наконец повезло: в одном баке горючее было, и несколько раз чихнув, снова заработал на полную мощность.
Почти касаясь земли, с очень небольшим углом набора, самолет буквально переполз через вершину холма и, используя склон, начал постепенно набирать скорость.
"И все таки надо садится, - подсказывал голос разума - линия фронта, должно быть, уже позади".
Не успев еще как следует обдумать решение, Василий увидел впереди густую полосу пыли - там двигалась колонна машин. Как хотелось Василию увидеть свои войска! Но, увы, колонна оказалась немецкой, и навстречу израненному самолету опять понеслись пулеметные очереди. "Надо лететь, лететь, пока не кончится горючее!"- приказал себе Осипов.
Неожиданно перед самым его самолетом появилась большая река. "Да это же Днепр!"- воскликнул Василий, сверившись с картой.
Едва не касаясь воды, он перетянул через реку. По курсу полета - поле, засеянное пшеницей. "Надо садиться! - решил Василий и в это время увидел прямо перед собой взлетающий с большим углом набора истребитель И-16.-Значит, впереди аэродром! Вот уж удача, так удача!"
Не прошло и пяти минут, как израненный ДБ-Зф произвел мягкую посадку на густо заросшую травой площадку.
Случается же такое везенье! Несмотря на десятки пробоин, самолет был управляем, более того - все члены экипажа были живы, отделались лишь небольшими царапинами.
* * *
231-й полк дальнебомбардировочной авиации, понеся большие потери, был расформирован. Его личный состав - направлен на пополнение других полков этой дивизии. Экипаж Осипова был передан 81-му полку дальнебомбардировочной авиации. С радостью встретил Василий сообщение о том, что в этот же полк назначен (причем с повышением в должности и присвоением очередного воинского звания) его любимый комэск Александр Михайлович Омельченко.
В мирное время 81-й полк летал только ночью. И даже в первые месяцы войны, несмотря на острую необходимость вести боевые действия днем, много раз выполнял боевые задания ночью. Командиру корабля Осипову предоставили возможность освоить ночные полеты: в этом ему еще только предстояло сравняться с другими летчиками полка. Заместитель командира части майор Омельченко дал Василию несколько вывозных полетов ночью по кругу и в зону и выпустил его в самостоятельный полет.
28 октября 1941 года наша воздушная разведка установила, что на немецком прифронтовом аэродроме во второй половине дня произвела посадку большая группа бомбардировщиков Ю-88 и Хе-111.
Ответить на вопрос, с какой целью сели бомбардировщики противника на аэродроме, удаленном от линии фронта всего на 30 километров, было нетрудно. Они "подскочили" для нанесения удара по объекту в нашем глубоком тылу. Совершенно ясным было и то, что взлетит они с наступлением темноты.
Все экипажи 81-го авиаполка были срочно вызваны ни изучение задания и подготовку к вылету. Предстояло нанести бомбовый удар по аэродрому. Командование части приняло решение-взлет начать в светлое время, чтобы первые самолеты пролетели линию фронта с наступлением темноты. Чтобы ввести фашистов в заблуждение, маршрут полета строили с расчетом выхода на их аэродром с запада, со стороны вражеского тыла.
В соответствии с плановой таблицей Василий Осипов вылетел вторым. Когда проходили километрах в двадцати от цели, совсем стемнело. С высоты полета просматривались электрические посадочные знаки и оградительные огни аэродрома: видимо, производили посадку Истребители, прикрывавшие город и аэродром днем. Судя по всему, у противника спокойно.
Василия немного удивила такая беспечность: "Неужели гитлеровцы не знают, что советские бомбардировщики проходят недалеко от аэродрома? Наверное, столь безмятежны они потому, что ночью мы действуем пока еще очень редко". Как бы услышав его рассуждения, но аэродроме сразу выключили все посадочные знаки, остались едва видимые направляющие огни. "Значит, готовятся к вылету,- сделал Василий вывод,- а до назначенной нам точки разворота лететь еще несколько минут да обратно столько же. Что делать? Можем опоздать. Надо как-то задержать взлет, сделать так, чтобы как можно больше бомбардировщиков осталось на аэродроме".
Медлить нельзя, на счету каждая минута.
- Штурман,- передал он по самолетному переговорному устройству,- делаю разворот на цель, будем идти по прямой со снижением, иначе опоздаем.
На аэродроме дана сигнальная ракета, и тут по самому его краю замелькали аэронавигационные огни самолетов. Бомбардировщики начали выруливать на старт. Поднялся первый самолет, остальные вытянулись в линию. Потом взлетели еще два. Со снижением подойдя к аэродрому, Василий сделал доворот и стал в круг. Теперь уже шум моторов его самолета смешался с шумом работающих моторов немецких бомбардировщиков, находящихся на земле. На аэродроме не возникло никакого беспокойства.
Впереди слева и чуть ниже летел немецкий бомбардировщик, в километре от него сзади - другой. Оба самолета следовали по кругу с включенными аэронавигационными огнями.
Свои огни Василий решил не включать; гитлеровцы могут заметить его и с земли, и в воздухе.
Осипов снизился до высоты полета второго немецкого самолета. Чтобы не быть обнаруженным по выхлопному пламени, занял место метрах в двухстах сзади "юнкерса". Стрелкам дал команду:
- Первыми не стрелять, но быть начеку.
Можно было подойти ближе и в упор расстрелять идущий немецкий бомбардировщик. Но не пошел на это Василий, понимал, что главное сейчас - аэродром. Осипов сделал небольшой разворот и вывел ДБ-Зф на заданный штурманом боевой курс - параллельно вытянувшимся в линию самолетам, двигавшимся на старт с включенными огнями.
Отличная цель! Высота - 600 метров, бомболюки открыты, несколько доворотов при прицеливании, еще несколько томительных секунд - и самолет начал слегка подрагивать - это полетели вниз десять стокилограммовых осколочно-фугасных бомб.
Штурман доложил:
- Бомбометание отличное, серия бомб перекрыла линию движения самолетов под углом тринадцать - пятнадцать градусов, два "юнкерса" вспыхнули мгновенно.
Все огни на аэродроме и на самолетах были тут же выключены, только два огромных факела от горящих бомбардировщиков освещали аэродром, создавая экипажам полка, летевшим вслед за Осиповым, прекрасные условия для бомбометания.
Налет бомбардировщиков был недолгим, но результат его на редкость эффективным.
Так начинался боевой путь молодого летчика Василия Николаевича Осипова, закончившего войну гвардии майором, дважды Героем Советского Союза. Героями Советского Союза стали его боевые товарищи - штурман Борис Петрович Гущин и воздушный стрелок-радист Василий Иванович Синицын.
