ГЛАВА ШЕСТАЯ
ПОА КРЫЛОМ-АФГАНСКАЯ ЗЕМЛЯ
Республика Афганистан... Сколько раз Константин Павлюков в предвидении скорой встречи с этой страной пытался представить себе ее облик! Немало прочел о ней. Видел фотоснимки. С живейшим интересом смотрел телерепортажи с места событий. Однако общее впечатление размывалось, единый образ не складывался - в воображении возникали только мозаичные кусочки. Воистину правду говорят: "Лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать". И вот этот день, день отлета, настал - в конце октября 1986 года.
Ранним утром на штурмовиках, стартовавших с военного аэродрома, своим ходом отправилась большая группа летчиков, тех, кто имел 1-й класс: командир эскадрильи подполковник Григорий Стрепетов, его заместитель по политической части майор Александр Рыбаков, замкомэск майор Эдуард Рябов, командиры звеньев майоры Константин Чувильский, Георгий Елин и другие. Остальные же летчики, в том числе и Павлюков, у которых был пока 2-й и 3-й класс, а также офицеры-техники днем позже отбыли из Ташкента в Афганистан военно-транспортным самолетом.
Константин расположился на откидном си-денье возле иллюминатора и поминутно посматривал за борт. Пока летели над своей территорией, землю закрывал слой облачности. Но вот в нем появились разрывы, сквозь которые с высоты полета хорошо были видны четко проступавшие заснеженные вершины и хребты, глубокие разломы в горах, небольшие долинки.
"Неужели уже Афганистан?" - подумал Павлюков, не отводя глаз от массива гор. Как-то не верилось, хотя по времени должны уже были идти над афганской землей.
На душе у Константина было чуточку тревожно. "А что, если с какой-нибудь из этих вершин бандиты ударят ракетой?"- и к сердцу подступал холодок. Утешало, что экипаж опытный, ведет машину на достаточно большой высоте, и вряд ли ее здесь достанет ракета с тепловой головкой самонаведения...
Разрывов в облаках все больше; скоро они слились, и в небе остались только редкие облачна, цеплявшиеся за горные вершины. Вполне уверенный, что под крылом Афганистан, Константин уже больше не отрывался от окна. Воздух был чист и прозрачен, высокое солнце четко прорисовывало каждую складочку, квадраты недавно убранных крохотных полей, прямоугольнички серых домов с плоскими крышами. "Неужели это та земля, где скоро уже как семь лет льется кровь?"
Все больше встречалось долин, все чаще на глаза попадались кишлаки. В одном месте у подножия гор они перешли в сплошной массив, и самолет, вздрогнув, круто накренился, заходя в вираж. "Что, уже прилетели?"
Константин ждал встречи с Кабулом, но теперь был несколько разочарован: не такой представлялась ему афганская столица. В долине взгляд охватывал лишь терявшиеся в притуманенной дымке пыльные серые кишлаки, разделенные улочками и прогалами огородов,- так выглядели кварталы.
Пока завершали снижение но крутой спирали, за иллюминатором Константин успел заметить такой же военно-транспортный самолет, только, кажется, набиравший высоту. И через две-три секунды от его бортов в разные стороны разлетелись отстреливаемые осветительные ракеты - тепловые ловушки. Догадался: "Это, наверное, для того, чтобы отвести от себя душманские ракеты в случае обстрела". А потом в небе появились два вертолета Ми-24, которые вылетели на их сопровождение,- они тоже отстреливали ракеты. Самолет наконец выровнялся и под прикрытием вертолетов круто пошел на посадку.
Тут, в Кабуле, для летчиков и техников был приготовлен другой военно-транспортный самолет, курсировавший над афганской территорией. Пересели на него и, надев на себя парашюты, меньше чем через час достигли Баграма - места своего назначения. Правда, и на этот раз пришлось поволноваться. После недолгого прямолинейного полета - не более четверти часа - Ан-26 наклонился на нос и начал снижение. Скоро посадка. Внизу район, где. как рассказывали, часты вылазки душманов, внезапные обстрелы. И только подумал об этом, как почему-то взревели двигатели и самолет пошел на второй круг. Что случилось? Лейтенант Андрей Резников, сидевший у иллюминатора, сообщил, что на полосу вырулила пара штурмовиков. Похоже, они-то и помешали посадке. По дерганьям Ан-26, броскам из одного крена в другой все почувствовали, что экипаж нервничает, опасается, как бы бандиты с земли не пустили по самолету ракету. Тогда беда: высота уже малая, ничего не предпримешь:
Описывая круг над аэродромом и ритмично отстреливая тепловые ловушки, Ан-26 вновь зашел на посадку. Наконец коснулись колесами бетонной полосы. Самолет, подпрыгивая на стыках бетонных плит, заруливал на стоянку. На лицах - улыбки, оживление: опасность миновала. Толчок. Остановка. С грохотом раскрылись створки заднего люка, опустился на эемлю трап, и летчики, техники, прилетевшие этим рейсом, с облегчением отстегивая парашюты, вышли из самолета.
- Ну что, братва, с благополучным прибытием? - весело крикнул лейтенант Александр Почкин, ведущий Павлюкова.
- Ты лучше скажи, где наше начальство? - отозвался Константин, приглядываясь к незнакомой стоянке.
- Наверное, какая-то неувязочка... Летчики сбились в кучу, делятся впечатлениями, а Павлюков, отойдя в сторонку, замер на месте, оглядывая горы с заснеженными вершинами, обступившими летное поле с трех сторон, оставив широкий прогал на северо-восток, в сторону знаменитого перевала Саланг, гдe горы виднелись лишь у кромки далекого горизонта. Аэродром раскинулся как бы на дне каменной чаши, в окружении десятков мелких кишлаков, теснившихся между огороженным летным полем и горной грядой.
Все еще находились под впечатлением перелета. На большей части пути от советско-афганской границы до Кабула и от Кабула до Баграма маршрут тянулся над горами, совсем не похожими на те в Прикарпатском военном округе, над которыми им доводилось летать раньше. Горы тут были голые, каменистые, со множеством каньонов и глубоких расщелин, а хребты громоздились так, что невозможно было разобраться в их "системе".
- Нелегко тут будет ориентироваться над местностью,- сделал заключение Константин, делясь мыслями с Почкиным.
Пока обменивались впечатлениями, к самолету подкатил старенький обшарпанный автобус. Из него выскочили одетые в пеструю зеленую форму подполковник Стрепетов и майор Рыбаков. Следом за ними на землю сошел незнакомый капитан, очевидно, из старожилов. Последовали теплые приветствия, крепкие рукопожатия.
Новичков скоро доставили на том же автобусе в городок, к гостинице барачного типа. Пока они размещались, Константин успел услышать довольно тревожные известия. Обстановка в стране весьма напряженная. По свидетельству капитана-старожила, только за последнюю неделю мятежники ракетами класса "земля - воздух" сбили советский вертолет Ми-8 и военно-транспортный самолет Ан-26. Кроме того, повредили истребитель Су-17 афганских ВВС. Было несколько крупных провокаций против населения близлежащих кишлаков.
- А "грачей" не задевают? - с нотками тревоги спросил Павлюков у капитана, помергавшего им разместиться в гостинице.
Тот нахмурился, отчего его сильно загоревшее лицо помрачнело, и ответил, досадливо морщась:
- Задевают. И еще как! За год мы потеряли четыре самолета. Настроение, признаться, ниже среднего,- однако, заметив настороженность во взоре Павлюкова, сказал ободряюще: - Но паниковать нет оснований. Душманы трусливы. И это вы должны знать. Бьют исподтишка. Значит, что? Побольше внимания, осмотрительности, ну и по-глупому не лезть на огонь.
- А скоро эскадрилья начнет боевую работу?
Капитан не успел ответить, как Резников высказал предположение, продиктованное его нетерпеливостью:
- Нам, по-моему, хватит дня три-четыре.
- Не скажи! - возразил Почкин.- Переноситься с мирного на военный лад не так-то просто.
Капитан с ухмылкой выслушал их, авторитетно заявил:
- Сначала хорошенько изучите район, освойтесь с обстановкой. Потом уж будете мечтать о боевых вылетах. Новичков, особенно молодых, тут вообще принято поначалу придерживать на земле, пока не окрепнут морально.
В небольшом номере гостиницы они поселились вчетвером - лейтенанты Виктор Земляков, Андрей Резников, Александр Почкин и он, Константин Павлюков.
Едва разложили свои пожитки и немного обменялись мнениями, как прибывших автобусом доставили обратно на аэродром, к длинному некрашеному деревянному зданию - аэродромному домику эскадрильи. В нем размещались учебные классы. В самом большом из них-классе предварительной подготовки - вскоре всех и собрали на беседу.
Павлюков, сидевший вместе с летчиками за столом в центре класса, издали увидел, как вошел прежний командир - военный летчик 1-го класса Руцкой Александр Владимирович, выше среднего роста, в выгоревшей зеленой форме, круглолицый, с легкой проседью в висках. По-хозяйски пройдя к доске, кратко обрисовал обстановку в регионе, рассказал о задачах, которые доводится решать штурмовикам, а потом стал отвечать на вопросы, которым, казалось, не будет конца.
НЕ ДРОГНУТЬ В БОЮ
В аэродромном домике в тот день Павлюков обратил внимание на самодельный плакатик, написанный на сером картоне - боковине от ящика из-под печенья: "До замены осталось 5 дней". Губы невольно тронула улыбка. Отслужили парни свое. Об Афганистане будут вспоминать как о трудном, но уже пережитом прошлом.
"А у нас еще все впереди,- вздохнул он.- Что сулит будущее? Замполит говорит о предполагаемом провозглашении политики национального примирения. Действительно ли после этого на афганской земле наступит мир?" Ему, летчику, а не политику, было затруднительно взобраться в здешней сложной, запутанной обстановке. Понятнее было другое: с уходом прежнего состава на эскадрилью Стрепетова ляжет вся полнота ответственности за ведение боевых действий, а значит, и на него. Павлюкову стало как-то не но себе при мысли о масштабности и сложности стоящих задач.
Обстановка не позволяла долго раскачиваться. Прежде всего надо было ввести в строй наиболее подготовленных летчиков, которые могли бы заняться остальными. Вот в небо поднялись две нары. Первую вел прежний командир, его ведомым шел подполковник Стрепетов, во второй ведущим был прежний замполит, за ним в паре - майор Рыбаков. На средней высоте, безопасной от обстрела ракетами, четверка направилась над изломами гор на юго-восток, в квадрат, где располагалась цель - замаскированный склад душманов. Ведущие пар по радио кратко поясняли, как выдерживать маршрут без использования средств радионавигации, а когда пришли на место, показали, как наносить удар. Сделали круг над целью, точно определили ее местонахождение, с полупереворота устремились в атаку. С больший дальности пустили ракеты, затем сбросили бомбы. Выход из атаки - и группа взяла курс на аэродром.
В следующем вылете ведущими пошли уже новый комэск и его заместитель по политчасти, а ведомыми - командиры звеньев. На другой день повторилось то же самое, с той лишь разницей, что под конец на задание взяли двух молодых летчиков. Основную массу все же пока придерживали на земле, давая людям возможность лучше втянуться в обстановку, хорошенько изучить район полетов, окрепнуть морально.
За день летчики нового состава выполнили по три-четыре вылета на ознакомление с районом и на отработку боевого применения. Но не все. Павлюков оставался на земле. Каждый раз он с тоской наблюдал, как в небо поднимаются штурмовики, которыми управляют комэск, замполит, командиры звеньев, другие опытные летчики. Конечно, понимал: командиры придерживают молодежь на аэродроме не из-за какой-то там прихоти. И все же горько было сознавать, что кто-то идет на задания, рискуя собой, а ты прохлаждаешься в аэродромном домике. Однако не оставалось ничего иного, как ждать своего часа. Рано или поздно он наступит!
"Уж тогда-то мы сполна отработаем за все!" - думал Константин. Но происшедший вскоре случай заставил его серьезно задуматься: прав ли он, мысленно подгоняя события?
... Звено штурмовиков, возглавляемое командиром эскадрильи, стартовало в облачное неприветливое небо. Летчики должны были по координатам отыскать склад мятежников с оружием и боеприпасами, нанести по нему удар. Склад находился в пещере и, как потом узнал Павлюков, угадывался только по тропам, которые вели к ней. Все подходы к пещере к тому же надежно охранялись.
На аэродром летчики звена возвратились необыкновенно возбужденными. Оказывается, когда наносили удар, после второго захода по самолетам душманы пустили зенитную ракету "Стрингер". Ведомые вовремя заметили ее, успели предупредить командира, штурмовик которого оказался в зоне поражения. Стрепетов энергично заложил машину в глубокий крен, выполнил противоракетный маневр. Ракета осталась в стороне, тут же взорвалась, но не задела самолет, только швырнула его воздушной волной.
Происшествие взбудоражило всех. Это был первый случай, когда мятежники обстреляли самолеты эскадрильи. Казалось, разговорам по этому поводу не будет конца. Комэск, взволнованный случившимся, говорил летчикам, которые столпились вокруг него:
- Откровенно говоря, мне, видимо, просто повезло. Успел сманеврировать, уйти из зоны поражения. Стоило промедлить секунду-другую - и тяжко пришлось бы.
Константин находился тут же, среди летчиков, внимательно слушал его. Вот он, комэск, перед ним, живой и невредимый. А могли и потерять его. Или он катапультировался бы в районе, занятом душманами...
- Да, товарищи, банды оппозиции начинают кусаться,- продолжал Стрепетов.- Надо быть готовыми ко всему. Тем более что у нас впереди много трудных задач по прикрытию советских и афганских войск. Хотя тогда ни слова не прозвучало о молодых летчиках, отсутствии у них необходимого опыта, Павлюков, вникая в детали происшествия, лишний раз убедился: без достаточной подготовки рискованно идти на боевое задание. Ведь только молниеносная реакция командира, отменное мастерство спасли его. Вывод напрашивался один: к боевой работе надо готовиться основательно.
Настал день, когда сменяемый личный состав, за исключением нескольких человек, улетел в Союз. И как-то сразу грустно стало на душе, будто расстались с близкими, дорогими твоему сердцу людьми, хотя общались с ними недолго.
К вечеру из гостиницы офицеры перебрались в освободившиеся номера жилого модуля. Заметно сблизившиеся за трудную, полную волнений неделю лейтенанты Павлюков, Почкин, Земляков и Резников решили не расставаться. И в модуле они поселились вместе, в одной комнате, вмещавшей четыре кровати, тумбочки, стол.
Довольные, что наконец получили постоянную "прописку", новые жильцы подмели в комнате, вымыли пол, стараясь хоть как-то наладить уют, разложили свои вещи. Когда навели порядок, почувствовали себя легко и свободно - теперь сами себе хозяева.
Не любивший заниматься писаниной, Константин все же заставил себя собраться с духом и, присев за стол, быстро набросал по коротенькому письму отцу с матерью. Любе, кoe-кому из друзей, оставшихся в прежнем гарнизоне. Заодно и поздравил их с приближавшимся праздником Великого Октября.
Казалось, написал, отвел душу - можно и вздохнуть с облегчением. Но сложил стопкой конверты и, вспомнив родные края, невольно затосковал, заволновался. Что-то пронзительно острое как бы вошло в его сердце. Подумал о матери, о жене и отце, которые теперь волнуются и переживают за него в своем барнаульском далеке. А Владислав еще здесь, в Афганистане, где-то под Кабулом. Должен скоро уволиться в запас. Права тогда была мать, предчувствуя, где ему доведется служить. Попал все-таки в Афганистан. Теперь он, старший брат, сменит его на афганской земле...
В памяти всплыл их опрятный красивый дом в совхозе "Цветы Алтая", огромный совхозный сад, в котором он целыми днями пропадал летом, собирая яблоки. Вспомнились средняя школа и школьные друзья, летное училище. Все это было мило и дорого его сердцу, все стояло перед мысленным взором и бередило душу. Никогда прежде Константин не испытывал такого щемяще-тоскливого чувства. Наверное, оно приходит только тогда, когда человек оказывается вдали от Родины.
- Что загрустил? - Присаживаясь к столу, Андрей Резников положил ему руку на плечо.
- Вспомнил дом, родных, жену. Как они теперь далеко! Как хотел бы повидать их!
- Рано, рано затосковал, дружище,- отозвался Андрей.- Конечно, повидаешь, но, думаю, не так скоро. Или когда предоставят поездку в профилакторий после полутора сотен боевых вылетов, или когда вообще "отстучим" намеченный срок.
- А если учесть, что нас еще не выпускают на боевые задания,- в тон ему ответил Пав-люков,- то перспектива отодвигается на весьма отдаленный период.
В комнату с полотенцем в руках вошел Виктор Земляков, только что принявший душ. На правах старшего по команде он мягко, но решительно распорядился:
- Кончайте, братцы, пустые разговоры. Заканчивайте все дела - и спать. Завтра рано вставать.
С утра на учебно-тренировочном самолете Л-39 Павлюков слетал с командиром звена в район перевала Саланг - отрабатывал навыки ориентировки в горах и поиска наземных целей. Получилось вроде бы неплохо.
Когда возвратились на аэродром, обнаружилось, что стоянка чуть ли не наполовину пустует. Техник самолета, встретивший их, сообщил, что группу штурмовиков подняли на прикрытие нашей автоколонны, двигающейся с грузом продовольствия по дороге Кабул - Газни. Легкая зависть кольнула сердце Павлюкова. Кто-то из молодых летчиков уже допущен к полетам на боевые действия, а он пока все еще проводит тренировочные...
Поскольку новых заданий у пего не было, Константин пошел к аэродромному домику:
У входа встретил Андрея Резникова, который тоже скучал без дела. Тот предложил сыграть партию в шахматы. Расставили фигуры, но не игралось. Что-то все время беспокоило Костю.
- Чего тебе не сидится? Чего ты мечешься? - Андрей подозрительно покосился на него.
- Не могу. Не могу больше сидеть на земле. Когда же, когда наконец нас допустят до настоящей работы? Идет вторая неделя, как мы здесь...
- Командирам виднее, как поступить. Всему свой черед. Я вполне понимаю, почему нас придерживают. У мятежников - ракетное оружие. Перещелкают нас как неоперившихся птенцов. Надо окрепнуть, втянуться в обстановку.
Партию они так и не доиграли. Из коридора кто-то крикнул: "Идут!" Летчики отложили шахматы и выбежали из аэродромного домика. На голубом фоне гор видно было, как штурмовики, снижаясь по крутой спирали, один за другим заходят на посадку. Рядом с низеньким Андреем Резниковым Константин пошагал на самолетную стоянку, не сводя глаз с боевых машин, сворачивавших на рулежную дорожку.
Вот поблизости на стоянке замер самолет ведущего - командира эскадрильи. Из кабины на металлическую решетку по стремянке сошел подполковник Стрепетов с защитным шлемом на голове и в голубом комбинезоне, еще не успевшем выгореть под афганским солнцем. Не успели подойти к нему, как на соседней стоянке остановился штурмовик майора Рябова. Следом, сипловато посвистывая турбинами, заруливали самолеты майоров Рыбакова и Чувильского. Хотелось расспросить, как прошел полет, но возвратившиеся с задания летчики были какие-то напряженные, сосредоточенные, явно не сбросившие еще с себя полетную нагрузку.
- С успехом вас, товарищ подполковник? - не удержавшись, произнес Павлюков, подходя к командиру эскадрильи, который уже снял защитный шлем и стоял, подставив вспотевшую голову прохладному ветерку.
Сзади подошли лейтенанты Почкин и Матвеев, настроившиеся внимательно выслушать комэска. Стрепетов не спешил с разговором. Приклеился взглядом к небу, проследил за заходом на посадку звена майора Едина. Штурмовики один за другим "попадали" вниз, мягко касаясь бетонной полосы. Как только приземлился последний, повернулся к летчикам, ответил Павлюкову и другим:
- Все нормально. На этот раз ничего сложного. Колонна двигалась медленно, с частыми остановками. Ведь приходится то тут, то там разминировать путь. "Духов" не было. Мы в основном кружили над колонной. Может, только в этом и сложность.
- А "духи" так и не дали о себе знать? - удивился Павлюков, хотя вполне отдавал себе отчет в том, что не в каждом же полете непременно должны быть обстрелы мятежников.
- К счастью, открытого нападения на колонну не предпринималось. И нас не трогали.- комэск тут же пояснил: - Не думаю, что их нет вдоль трассы. Скорее всего боятся выдать себя неосторожностью. Знают, что им не поздоровится.
С защитным шлемом в руке с ближайшей стоянки к ним подошел замполит эскадрильи майор Рыбаков.
- Окрестили нас "черными дьяволами",- вставил он, улыбаясь.- Что ж, не собираемся записываться к ним в ангелы...
- От нашего огня мало кто из мятежников уходит живым,- будто размышляя сам с собой, произнес Стрепетов.- Так что, когда опасно, предпочитают соблюдать осторожность. Мы слетали, покружили над колонной, пока она пересекала опасный участок в горах, потом отработали по запасной цели. Вот, собственно, и весь полет.
Дружной гурьбой летчики направились к аэродромному домику. Шагая рядом с командиром, Павлюков снова заговорил о наболевшем:
- Товарищ подполковник, а когда же до нас, молодежи, дойдет очередь? Невозможно усидеть на земле, когда знаешь, что кто-то другой за тебя рискует. Есть же и такие вот, как у вас, не очень сложные задания.
- По-моему, все уже ясно,- повернулся к нему с улыбкой комэск.- Ни одного лишнего дня задерживать вас не будем. Но надо основательно войти в строй, чтобы появилась полная уверенность, что не растеряетесь в опасный момент, выстоите против душманского огня. Поймите, товарищи,- обращался он уже ко всем молодым летчикам, шагавшим с ним,- оказаться на линии огненных трасс - ощущение далеко не из приятных.
* * *
Личный состав эскадрильи уже привык к частым обстрелам аэродрома, которые случались по ночам или ближе к рассвету. В тот раз настоящая канонада разразилась средь бела дня. Заслышав выстрелы, летчики и техники, врасплох застигнутые на стоянке, невольно замерли на месте, прислушиваясь к нараставшему гулу. Думали, что душманы, окончательно обнаглев, предприняли обстрел аэродрома днем. Однако разрывов не было. И тут, как всегда, нашлись знатоки. Один сказал соседу, другой добавил - и разнесся слух, что разведка дала нашему командованию координаты точек, куда мятежники завезли ракеты, и вот теперь советские артиллеристы и танкисты, стремясь упредить новую попытку обстрелять аэродром, начали огневую обработку намеченного квадрата. Сведения оказались верными.
Под звуки этой несмолкаемой канонады звено наиболее подготовленных летчиков эскадрильи с полной загрузкой бомб и ракет поднялось в небо. Сначала летчики с воздуха корректировали огонь реактивной артиллерии и танков, а потом сами пошли в атаку,' наращивая силу удара по складам оппозиционеров.
Эта внезапная канонада, вызвавшая у Павлюкова чувство удовлетворения, особенно запомнилась ему, пожалуй, потому, что, пока летчики эскадрильи ходили на боевое задание, v него состоялся взволновавший его разговор с командиром звена. В ожидании возвращения экипажей майор Чувильский как бы по секрету сказал ему:
- Костя, вчера я подготовил на тебя представление к званию старшего лейтенанта,- и невольно задержал на нем взгляд.
- Спасибо, Константин Васильевич!-в глазах Павлюкова вспыхнул радостный огонек.- А как в отношении остальных ребят?
- Насколько мне известно, никто не обойден. Приказ к Октябрьским праздникам, пожалуй, вряд ли подпишут, а к Новому году вполне реально. Может, даже раньше.
- Вот бы хорошо!
Возвращаясь со стоянки в аэродромный домик, Константин на том же месте, что и раньше, обнаружил новый самодельный плакатик. Фломастером на нем было размашисто написано: "До замены-365 дней!" "Остряки! - усмехнулся Павлюков про себя, уловив в этой вполне серьезной записи скрытый юмор.- Не рано ли с этих пор думать о замене? Измучишься. Сил не хватит". Однако не осудил товарищей. Конечно, нелегко это - быть в отрыве от семьи, от обжитого гарнизона, летать в небе чужой страны, где идет война, рисковать собой. Можно понять стремление летчиков и техников поскорее пережить этот трудный в их жизни период. Но знал, чувствовал и другое: люди сознают, что это - приказ Родины, суровая необходимость, наконец, и веление собственного сердца, сердца интернационалиста. Конечно, куда приятнее было бы заниматься мирной боевой учебой, но кто-то должен делать и это, далеко не безопасное дело. Кто, если не они?
Поздно вечером, перед отходом ко сну, за стеной модуля вновь раздались характерные подвывающие звуки 40-ствольных реактивных минометов. Похоже, что наши артиллеристы вновь взялись за обработку огневыми залпами мест, указанных разведкой, предупреждая обстрел аэродрома и жилого городка. Поплотнее укрываясь одеялом, Константин порадовался за надежную поддержку собратьев по орудию: "Молодцы, артиллеристы. Не дремлют. Под звуки их залпов как-то спокойнее на душе". С этой мыслью он и заснул.
Обстрела аэродрома в эту ночь не было. Не последовало его и на другую ночь. Впервые после приезда сюда летчики спали более или менее спокойно.
- Видимо, слишком дорогую цену приходится платить душманам за свои обстрелы,- поделился своими соображениями поутру с товарищами Константин.
- Что верно, то верно,- согласился Земляков. - Вынудили их отступить, умерить наглость.
"ВТОРОЙ ПАРЕ-АТАКА!"
В эскадрилье по-своему решили ознаменовать праздник Великого Октября: допустить молодых летчиков к боевым вылетам. В этот день за два рейса из жилого городка автобус доставил всех на самолетную стоянку. Было тихо, тепло, солнечно. Даль подернулась сизой дымкой. Душа Павлюкова ликовала: "Наконец-то, дождались!"
В полет он ушел ведомым второй пары звена штурмовиков, которое на задание повел майор Чувильский.
Сразу после взлета и сбора группа взяла курс на северо-восток, в сторону Панджшерского ущелья. В одном из его отрогов, на стыке дорог, звену предстояло отыскать опорный пункт душманов с несколькими огневыми точками и ударить по нему.
В вышине плавали белые кучевые облачка, а под ними, как бы наслаиваясь друг на друга, теснились голубоватые зубчатые вершины гор. Под крыло уплывали голые каменные хребты, разломы, наполненные в глубине мрачноватой синевой.
Все это уже было знакомо Павлюкову по предыдущим полетам, но если раньше он поднимался в воздух ради тренировки, двигаясь по безопасному маршруту, то теперь задание было боевое, а курс пролегал туда, где могли обстрелять.
Когда Павлюков попал- в Афганистан, он, естественно, не мог не задуматься над тем, что в обстановке, когда то там, тот тут вспыхивают жаркие боевые схватки с мятежниками, есть риск погибнуть, но уже в первых вылетах старался подавить в себе колебания, подступавший к сердцу страх. За дни, прожитые здесь, к нему, казалось, пришли спокойствие и самообладание. Однако теперь, в первом боевом вылете, трудно было избавиться от волнения, преодолеть ощущение опасности. Помимо его воли деревенело во рту, ладони повлажнели.
Четверть часа спустя после взлета майор Чувильский передал по радио ведомым:
- Посмотрите на вершину справа. Заметили сбоку небольшую площадку? Это и есть опорный пункт, откуда обстреливают колонны.
Когда летчики дружно доложили, что цель обнаружили и наблюдают, командир звена скомандовал:
- Внимание! Второй паре остаться на прикрытии. Первой - атака!
Шедшая впереди пара с разворота круто накренилась, свалилась вниз, устремляясь к вершине горы, в сторону опорного пункта, а штурмовики лейтенанта Почкина - ведущего второй пары - и за ним Павлюкова в левом вираже закружили над горным массивом. Весь подобравшись, будто перед прыжком, Константин неотрывно следил, как самолеты майора Чувильского и его ведомого лейтенанта Матвеева быстро приближаются к цели. Успел заметить момент, когда на безопасной дальности командир звена дал пристрелочную очередь из пушки, проверяя, действующий это опорный пункт или нет. Тотчас с вершины горы в небо навстречу штурмовикам потянулись смертоносные трассы пуль, выпущенных из крупнокалиберных пулеметов, а на площадке появились сизые дымки выстрелов, хорошо заметные на темном фоне камней.
"Ага, вот она, душманская позиция!" - мелькнуло в сознании Павлюкова. Они с Почкиным описали половину виража, когда командирская пара, обрушив на цель всю мощь бортового огня, начала выход из атаки. С высоты полета видно было, как на вершине плес-нулось в разные стороны пламя, смешанное с пылью и дымом.
- Второй паре - атака! - послышалась в наушниках суховатая и резкая команда Чувильского.
- Вас понял. Атакуем! - отозвался Почкин и, закончив доворот, направил штурмовик на цель За ним точно привязанный устремился Павлюков Константина охватило состояние какого-то опьянения - не было больше страха, ощущения опасности Он помнил только об одном любой ценой должен метко накрыть цель Для него в эти мгновения не было ничего важнее
Поднятые взрывами пыль и дым еще не рассеялись на позиции, а вторая пара уже ушла на установленную дальность. Используя прицельно-навигационный комплекс, Павлюков вслед за Почкиным дал залп неуправляемыми реактивными снарядами, нажал на боевую кнопку, сбрасывая бомбы, и начал выходить из атаки.
Их пара на развороте пристроилась к командирской - и звено направилось курсом на аэродром Все Неужели это то самое, о чем он, Константин, так сильно мечтал последние дни.
Конечно, в этом вылете он не испытал, может быть, и десятой доли того, той опасности, что подстерегает экипажи на боевом курсе,- таких полетов, надо полагать, ему выпадет еще немало, однако теперь он мог с чистой совестью сказать себе, что наконец участвует в боевой работе наравне с бывалыми летчиками. Начало положено.
После посадки командир звена провел детальный разбор боевого вылета. Действиями летчиков в воздухе он остался вполне доволен, хотя заметил и немало просчетов.
Павлюкову казалось, что после первого боевого вылета командиры откроют ему "зеленую улицу", но они, несмотря на отсутствие каких-либо ошибок, частенько по-прежнему пpидepживaли его на земле, как, впрочем, и некоторых других молодых летчиков Давали задания попроще, посылали в менее опасные районы Такая предосторожность ему казалась излишней. Но вскоре он убедился, что беспокоились командиры не зря,- не хватает еще молодежи, в том числе и ему, подлинной собранности, которая необходима в боевой обстановке. Самое обидное, что оплошность Констанин допустил не в воздухе, а уже на земле. Заруливая на стоянку, не соразмерил расстояние до ближайшего самолета и зацепил его законцовкой плоскости Инженер эскадрильи майор Дацько Николай Васильевич оглядел места повреждений и горестно покачал головой
- Что будем делать? - виновато спросил его Павлюков
- Требуется ремонт,- просто ответил инженер, уже размышляя, как это сделать быстрее.
Когда техники и механики вернулись с обеда из столовой, планируя заняться ремонтом, Павлюков был уже возле своего самолета Не говоря ни слова, он вместе со всеми принялся за работу.
- Напрасно вы, товарищ лейтенант, тратите время. Отдыхали бы,- сказал ему техник лейтенант Николай Рябоконь.- Мы и одни справимся с ремонтом.
- Как-то неловко,- признался Константин - Я промазал, а вы за меня будете работать. А отдыхать Какой отдых, когда на душе неспокойно!
- Это же наша забота - вводить самолеты в строй,- вступил в разговор майор Дацько, однако понял, что уговаривать Павлюкова бесполезно: не уйдет.
Так Константин и находился на стоянке все время, пока не закончили ремонт повреждений обшивки.
Боевая работа между тем все сильнее втягивала Павлюкова в свою орбиту. Он чувствовал, как мужает от полета к полету, как крепнет его воля, а сердце наполняется решимостью сражаться до последней возможности.
... С задания вернулось звено управления. Подполковник Стрепетов, возглавлявший группу, желая облегчить задачу подчиненным, собрал возле своего штурмовика летчиков, которым предстоял вылет на боевое задание, рассказал, где располагаются и как выглядят цели, как быстрее отыскать их, увернуться от душманского огня.
Через полчаса в небо поднялось звено майора Чувильского - предстояло произвести штурмовку укрепленных позиций мятежников в районе Джелалабада, где сегодня отработала группа во главе с командиром эскадрильи.
Осеннее солнце, отвесно бросая лучи, до мельчайших деталей прорисовывало каждую горную складку, каждую расщелину. Отбрасывая крохотные тени, штурмовики скользили над горным массивом. Зорким взглядом Константин прощупывал изрезанные морщинами склоны гор, дно ущелья, по которому вилась едва приметная караванная тропа.
В широком ответвлении ущелья, уходящем вправо, вдоль этой тропы летчики скоро увидели два глинобитных домика с плоскими крышами, огороженные невысоким каменным дувалом. Обычные, ничем не примечательные строения, которых по долинам десятки, сотни. В иное время на них не обратили бы и внимания, но именно здесь, согласно данным разведки, душманы оборудовали свой склад с орудием.
В последний раз Чувильский сличил конфигурацию гор с изображением на карте, уточнил координаты. Они совпадали. "Точно, тут должен быть склад".
Прикрывая друг друга, летчики один за другим наносили удар реактивными снарядами бомбами по домикам. Хранившиеся в них боеприпасы настолько сильно сдетонировали, что разнесли постройки на куски и продолжали рваться, выбрасывая вверх клубы черного дыма. А с прилегающих склонов ущелья по штурмовикам, уже выходившим из атаки, хлестанули очереди крупнокалиберных пулеметов. К счастью, пули не задели ни одну машину.
Набрав высоту, звено, используя остаток нарядов, ударило по огневым точкам душманов и только затем взяло обратный курс. Когда возвратились на аэродром, Павлюков от души восторгался проведенным полетом:
- Вот это здорово! Поработали что надо!
- Во всяком случае, более результативного вылета у нас, по-моему, еще не было,- согласился с ним Почкин, тоже довольный итогом боевой работы.
Да, задача на этот раз была гораздо сложнее, зато и большее моральное удовлетворение получили летчики. Что же касается обстрела звена, то оно впервые попало под душманский огонь.
- Хорошо вы поработали,- как бы подводя итог, промолвил майор Чувильский, обращаясь к Почкину и Павлюкову.- Думаю, вам можно теперь вылетать и самостоятельно парой.
На другой день им и в самом деле довелось идти на задание вдвоем - наносить удар по продовольственному складу мятежников в дальнем отроге Панджшерского ущелья.
Припоминая тот вылет, мой собеседник Александр Почкин при встрече рассказывал с волнением:
- Получили боевую задачу, сели за подготовку. Интересно было видеть Костю за работой. Инициатива из него так и била ключом. Предлагал один вариант, другой, третий. Тогда я лишний раз убедился, насколько верно умел он оценить обстановку, выбрать наилучшее направление атаки, способы нанесения эффективного удара, безопасного отхода от цели. Многие его предложения тогда легли в основу тактического замысла. Оглядываясь на прошлое, ловлю себя на мысли: до чего же дотошно Костя подходил ко всему. Для него важно было до мельчайших подробностей знать динамику предстоящего боя.
...Пара вышла в заданный район. Склад был оборудован в одинокой мазанке вблизи горной дороги, петлявшей по дну ущелья. Штурмовики, выполнив маневр, пошли в атаку.
- Доворачиваю,- продолжал рассказывать Почкин,- и тут же меня пронзает мысль:
"Где ведомый? Не отстал ли?" Посмотрел в перископ. Павлюков следует за мной на установленной дистанции. Значит, все в порядке. И уже смелее иду в атаку, зная, что Костя не подведет, в случае чего прикроет. Короче, трудностей с ним как с ведомым никогда не испытывал.
Выполняя тогда полетное задание, пара с полупереворота пошла в пикирование и мощным ударом накрыла цель. Почкин послал бомбы в склад, Павлюков ударил по скоплению мятежников возле него. Не дав опомниться душманам, сделали еще заход. Только израсходовав все боеприпасы, скрылись за ближайшим хребтом. На все это им потребовалось несколько минут.
ОПЕРАЦИЯ "ОСЕНЬ -86"
После постановки задач, проводившейся в учебном классе, летчики, разговаривая между собой, направились к выходу.
- Итак, друзья, настал наш решительный час. Начинается крупномасштабная боевая операция,- взволнованно произнес лейтенант Резников, трогая за локоть Павлюкова и Почкина, шагавших от него справа и слева.- Интересно, как мы ее проведем?
- Все, что было до этого, считаю, просто разминка,- в тон ему ответил Константин.- А настоящее дело, надо полагать, только на подходе. Не подкачать бы...
- Кое-какой опыт у нас есть,- рассуж дал с друзьями Почкин.- По-моему, должны отработать нормально. Полагаю, что справимся.
В курилке, куда пришли летчики, начатый разговор продолжался, а Павлюков мысленно возвращался в учебный класс, и ему как бы слышался голос командира, который ставил боевые задания. В горном районе Нижнего Панджшера в разных местах среди скал и ущелий сосредоточились крупные военные формирования одного из лидеров оппозиции Ахмад Шаха - против них-то части афганской армии при поддержке советских войск и предпринимают боевую операцию "Осень-86", упреждая бандитские вылазки мятежников. Летчикам эскадрильи поручено оказывать наступающим войскам огневую поддержку с воздуха.
Павлюков, успевший к этому времени совершить с десяток боевых вылетов, рассчитывал, что накопленный опыт поможет ему успешно справиться с заданиями. Но как получится на самом деле, разве предугадаешь?
...В ожидании команды на вылет летчики разошлись по своим самолетам. Небо затянуло облачностью, но на аэродроме сухо и тепло, с гор тянет легким ветерком. Павлюков, рассеянно поглядывая вдаль, засовывал в правый и левый карманы комбинезона по гранате, когда с соседней стоянки к нему не спеша подошел Почкин, которого затянувшееся ожидание тоже начинало томить.
- Чего это ты? В НАЗе * (* НАЗ - носимый аварийный запас.) есть же гранаты. Четыре штуки...
- Парочка лишних не помешает,- с улыбкой ответил Константин.
В разговор вступил заканчивавший предполетную подготовку штурмовика техник самолета лейтенант Николай Рябоконь. С Павлюковым у него сложились хорошие, добрые отношения. Он всегда готов был поддержать командира. Вот и на этот раз веско заметил:
- Такой запас в наших условиях никогда не повредит.
Однако Почкин, настроенный несколько скептически, будто не слышал его.
- Тебе что, Костя, не хватит тех, что в носимом запасе? Ты настраиваешься на длительный бой в одиночку с душманами?
- Может, и не настраиваюсь. Но когда есть более солидный запас, с ним, по правде говоря, как-то спокойнее. Чем черт не шутит: "духи" могут сбить. Знаешь, как тогда гранаты пригодятся...
Почкин замолк, перевел разговор на другое. За словами Кости он почувствовал его ответственность за свои поступки, не выставляемую напоказ и тем не менее решительную готовность биться до последнего, если вдруг окажется сбитым над территорией, занятой мятежниками,- во всяком случае он, кажется, не допускал мысли сдаваться живым в плен. Это было, пожалуй, одной из его главных моральных установок после прибытия в Афганистан.
Поступила команда на вылет. Сдерживая гулкие удары сердца, Павлюков, проворно поднявшись по стремянке в кабину штурмовика, с помощью техника накинул на плечи лямки парашюта, застегнул на груди замок. Бросил беглый взгляд на кругляшки приборов, усеявших переднюю и боковые панели, уже думая о предстоящем полете. Он снова уходит ведомым второй пары. Роль замыкающего не из простых. Ему, занимающему место в хвосте боевого порядка, важно не только не оторваться от строя, не отстать, но и, главное, в унисон со всеми нанести удар по цели.
Теперь Константин был уже не тем, каким прибыл сюда три недели назад. Ему доводилось идти на огненные трассы, тянувшиеся со склонов гор, подвергаться смертельной опасности, испытывать в груди холодок страха и усилием воли преодолевать его. Хотя риск оказаться сбитым со временем не только не уменьшился, а даже возрос в связи с усложнением решаемых задач, Константин, пройдя, образно говоря, сквозь горнило первых боев, как-то свыкся с опасностью, менее остро воспринимал ее. Стал спокойнее, выдержаннее, хладнокровнее. Он воочию убедился, что и под душманским огнем можно смело воевать и побеждать. За последние дни даже стал ловить себя на мысли, что становится равнодушен к обстрелу с земли, только злость берет на душманов. На цель идет решительно, бесстрашно, с какой-то отчаянностью. Однако и в такие минуты не терял контроля над собой, отчетливо сознавал, что и как он делает.
Звено штурмовиков ушло на задание. Взлетели попарно, в том порядке, в каком предстояло наносить удар по цели. За командиром звена майором Чувильским - лейтенант Анатолий Матвеев, за ведущим второй пары лейтенантом Александром Почкиным - он, лейтенант Павлюков. Курс - на восток, в сторону населенного пункта Асадабад.
Внизу поперек маршрута ломаной линией протянулся один извилистый хребет, другой. Константин, идя замыкающим, время от времени сличал местность с маршрутом, проложенным по карте, и готовился к трудному испытанию. Звену предстояло уничтожить установленные в малодоступном месте два перекидных моста, по которым велась переброска душман-скнх караванов с оружием и боеприпасами.
Наконец звено достигло заданного района. Всюду торчат заснеженные вершины отрогов Гиндукуша, зияют провалы каньонов; склоны гор прорезают глубокие складки. Не так-то просто в этих условиях выполнить задание. Высокогорье, а у душманов, судя по сведениям разведки, тут сильная ПВО. Банды снабжены зенитно-ракетными переносными комплексами. Оба моста под надежной охраной. Кроме того, цель в крайне неудобном месте: река Кунар, протянувшись с северо-востока на юго-запад, петляет по дну узкого глубокого ущелья; пройти поперек - слишком мало времени, чтобы успеть прицелиться и точно послать бомбы. Наносить удар с большой высоты - бесполезное занятие...
Какую выдержку и самообладание надо иметь, чтобы в этой непростой обстановке поразить цель! Нужны внезапность, решительность, быстрота действий. Именно на это летчики звена и рассчитывали, готовясь к вылету.
Шедшая впереди командирская пара в расчетное время устремилась в атаку на дальний мост, следовавшая за ней пара лейтенанта Почкина - на ближний. Каждый летчик заранее знал, что ему делать, работал по четко намеченному плану. Пока Почкин как ведущий чары подавлял огневые средства душманов, остановленные на крутых склонах в районе моста, Павлюков, приотстав от него на две сотни метров, строил заход на мост. Знал: трудно, почти невозможно попасть в такую неудобную цель, но надо. И важно попасть первого захода, потому что второго может не быть: Душманы опомнятся и сорвут атаку.
Константин предельно мобилизовался. Видел впереди только блестевшую ленту реки вдоль ущелья да тоненькую нитку провисшего над ней подвесного моста. Жаль, к цели невозможно подойти под углом - только поперек, иначе врежешься в каменные стены ущелья. За собой он знал черту: если, случалось, почему-либо допускал промах, то воспринимал его очень болезненно. Тем более в боевом вылете. Поэтому стремился теперь вложить в удар все свое умение, все, на что был способен.
И попал! Вернее, до того момента, как бомбы накрыли цель, он почувствовал, насколько точно прицелился, как вовремя произвел сброс бомб, придав им нужную траекторию, и понял: это то, что надо!
Когда, нанеся удар, на выходе из атаки оторвал взгляд от реки и поднял голову, его на миг охватила оторопь. Казалось, на скоростной машине попал в каменный мешок. Сзади, спереди, по сторонам - отвесные каменные скалы, того и гляди столкнешься с ними. А на уровне полета на боковой площадке справа виднелось с десяток серых домов кишлака, выложенных из камня. Ошеломленные внезапностью удара, с этой горной площадки душманы в спешке обстреливали с уцелевших огневых точек выходившие из атаки самолеты. В притемненном ущелье явственно были заметны вспышки их выстрелов, но ничто уже не могло омрачить радости Павлюкова.
На развороте он мельком бросил взгляд назад, на реку, и увидел там сплошной про-гал. "Его" моста больше не существовало. Не было и другого, по которому наносила удар пара командира звена. Оба стратегически важных моста на реке Кунар, по которым мятежники интенсивно переправляли оружие и боеприпасы из Пакистана, были уничтожены точными бомбоштурмовыми ударами. Один из них - на его счету, лейтенанта Павлюкова!
***
Несколько дней спустя незримая линия фронта отодвинулась из глубины страны к ее окраинам и теперь проходила по горным хребтам вблизи афгано-пакистанской границы. Вместе с другими летчиками Константин вылетал на поддержку советских сухопутных войск и в составе звена или пары по командам авианаводчиков наносил удары по заранее заданным целям. Штурмовики взламывали фортификационные сооружения вооруженных групп оппозиции, прикрывали высадку воздушного тактического десанта, громили опорные пункты и военные склады мятежников, перерезали пути подхода резервов.
Дней через десять после начала операции обстановка заметно разрядилась. Три крупных района базирования контрреволюционных банд - Панджшер, Саланг и Мару - наконец были взломаны. Особенно отчаянное сопротивление группировка мятежников оказала под Мару, вблизи пакистанской границы.
Отойдя в этот сильно укрепленный район, душманы, возможно, рассчитывали, что смогут удержаться тут. На эту свою базу - Мару - главари контрреволюции возлагали большие надежды, считая ее поистине неприступной. Даже когда мятежники, видя свой неизбежный крах, в панике бросались к границе в стремлении найти за кордоном убежище, главари не хотели считать себя побежденными. Стремясь любой ценой приостановить бегство, они с неимоверной жестокостью, по свидетельству пленных, выстрелами в упор останавливали беглецов. Однако ничто не могло спасти банды от тяжелого поражения.
В местах базирования душманов было взято большое количество стрелкового оружия, крупнокалиберных пулеметов, минометов, переносных зенитно-ракетных комплексов, боеприпасов, складов с продовольствием и медикаментами.
К концу боевой операции авиацию стали вызывать в редких случаях, главным образом лишь для подавления отдельных огневых трчек, мешавших продвижению афганских и советских войск. Один из таких вылетов выпал на долю пары Почкина.
Вдвоем с Павлюковым они направились в сторону Гардеза, где душманы время от времени вели обстрел наших войск. Среди хаотического нагромождения гор трудно было отыскать цель. Ведущий проскочил вперед, ничего не заметив, а вот Павлюков обнаружил на вершине ближайшей к дороге горы реактивную установку, ту самую, из которой, судя по донесению разведки, душманский расчет обстрелял в последний раз колонну наших наливников.
- Цель вижу, атакую! - доложил Константин и, действуя под прикрытием ведущего. свалил штурмовик в атаку, метким бомбовым ударом в первом же заходе накрыл огневую точку.
- Молодец, нормально отработал! - похвалил его ведущий, затем и сам врубил по этому месту серию бомб.- Теперь, надо думать, нормальное продвижение колонн обеспечено...
ТОВАРИЩИ ПО ОРУЖИЮ
С утра лейтенант Павлюков в составе группы штурмовиков нанес бомбово-штурмовой удар по скоплениям мятежников в районе Газни, где разгорелись бои с бандформированиями оппозиции. Не давая душманам опомниться, советские мотострелки и танкисты, оказывая поддержку наступающим афганским войнам, продвинулись вперед, заняли ряд их опор--ых пунктов, а также переднюю линию обороны, проходившую по предгорьям. В общей ;ложности продвинулись на километр или полтора.
Оставить жизненно важные позиции для душманов означало потерять многое, поэтому они сопротивлялись особенно упорно. И штур-уовикам пришлось вмешаться в развитие событий, заставить мятежников отказаться от попытки вернуть опорные пункты.
Возвратившись на аэродром, летчики не расходились в ожидании нового вызова.
- А теперь куда? - обратился Павлюков к командиру звена.
- Наша задача - быть наготове. Подождем - скажут,- ответил Чувильский, который тоже без дела находился на самолетной стоянке.
До обеда вылетов больше не было. А только вернулись на аэродром из столовой, как звено Чувильского получило задачу пойти на прикрытие группы глубинной разведки, попавшей в переплет под Джелалабадом. Это не было для летчиков новым делом - они и раньше выручали такие группы. И часто восхищались их мужеством и отвагой.
- Отчаянные ребята эти десантники,- делился теперь впечатлениями Чувильский, направляясь из аэродромного домика на стоянку.- Какой смелостью надо обладать, чтобы в тылу контрреволюционных банд автономно работать по нескольку суток!
- Это же в основном их заслуга, что вскрываются новые и новые базовые лагеря мятежников, обнаруживаются караваны с оружием и боеприпасами,- подхватил Павлюков.
- Еще бы! Душманы боятся их как огня,- вступил в разговор Почкин.
- Если вызывают авиацию на помощь, значит, им сейчас действительно нелегко,- как бы подытожил командир звена - Если душманы где обнаруживают группу глубинной разведки, то бросают все силы, чтобы уничтожить ее, не считаясь ни с какими потерями. Наверное, и теперь зажали так, что не дыхнуть...
Они разошлись по своим самолетам, вырулили на полосу, попарно взлетели Павлюков в строю шел на своем обычном месте - замыкающим. День был солнечный. В небе, отбрасывая на горы четкие тени, повисли редкие кучевые облака. Внизу - пестрота. Трудно тут обнаружить группу разведки. И все-таки летчики, придя в заданный район, довольно быстро отыскали ее на склоне каменистой горы, отсеченной седловиной от длинного хребта. Пара в составе Чувильского и его ведомого Матвеева, связавшись по радио со старшим группы, с ходу ударила по ближайшим подступам, откуда душманы, укрываясь за валунами на противоположном склоне хребта, интенсивно обстреливали десантников, занявших круговую оборону, а пара, где Павлюков шел ведомым у Почкина, продвинулась дальше километр и атаковала душманов, засевших здесь в расщелинах и пытавшихся минами накрыть наших разведчиков.
Звено повторило заход. На этот раз один да другим летчики ударили по противоположному склону ущелья, по тому месту, которое оказал по радио своими командами старший группы.
- Все, боеприпасы кончились,- передал на землю Чувильский. - Уходим.
- Спасибо и за это, "грачи",- ответил старший группы глубинной разведки бодрым, веселевшим голосом.- Теперь мы оторвемся от "духов" и еще тут поработаем.
Штурмовики набрали высоту. Ведущий доложил на командный пункт:
- Работу закончили. Уходим на точку.
- Вас понял. Отход разрешаю. Павлюков, как, наверное, и остальные летчики, был доволен вылетом. Эффективно они нанесли удар, вовремя выручили боевых товарищей. Что ж, может быть, и десантники тоже когда-нибудь выручат их, летчиков. Ведь боевая обстановка чревата любыми неожиданностями.
Придя на аэродром, штурмовики веером рассыпались над взлетно-посадочной полосой и в установленной очередности пошли на посадку. Первым приземлился самолет командира звена. По крутой спирали над ближним приводом снизилась машина лейтенанта Матвеева. Следом должен был садиться Почкин, но руководитель полетов дал команду паре уйти на второй круг.
В чем дело? Разбираться было некогда. Почкин и Павлюков, увеличив скорость, сделали над аэродромом круг, опасаясь, как бы их тут не достали душманские ракеты. Но нет, обошлось. Наконец они тоже посадили свои машины. Только когда на стоянке вышли из кабин, узнали, в чем причина задержки с посадкой. Оказывается, лейтенант Матвеев, не избавившийся еще, видимо, от напряжения проведенного полета, не рассчитал как следует и грубо приземлил машину. Разрушились оба пневматика колес.
- Теперь жди упреков. Непременно кинут камень в наш огород,- нахмурился Чувильский, уточняя у Матвеева причину неправильных действий.- Мне не миновать разгона. Мол, не научил подчиненных правильно садиться по укороченной схеме.
Рядом с сочувственными выражениями на лицах стояли Почкин и Павлюков.
- Товарищ майор, я малость не подрассчитал. Учту на будущее,- потупив взор, говорил Матвеев.
- Ладно,- примирительно произнес командир звена.- Главное, жив и здоров. Лишь бы не сломался в душе. Еще не такие переделки могут ожидать нас.
- Постараюсь не сломаться,- заверил лейтенант, обрадовавшись, что гроза для него, жжется, миновала.
ЧУВИЛЬСКОГО позвали к командиру эскадрильи, подошедшему к штурмовику с просевшми пневматиками Когда лейтенанты остались одни, Матвеев не смог сдержать обеспокоенности:
- Не вышлют меня из Афганистана? Тогда позора не оберешься.
Константин с сочувствием посмотрел на него
- Надо надеяться, что до этого дело не дойдет. Поломка хоть и серьезная, но самолет цел. Заменят пневматики, примут от тебя зачет и будешь по-прежнему бить душманов.
- И как это я не подрассчитал посадку - продолжал сокрушаться Матвеев.
Между тем группа глубинной разведки, оторвавшись от преследования, вскрыла еще один крупный базовый лагерь оппозиции. Причем, как вскоре стало известно, десантники почти беспрепятственно захватили здесь склад с оружием и боеприпасами, среди которых оказалось с десяток переносных зенитно-ракетных комплексов, много пулеметов, реактивных снарядов. На этот раз за десантом и трофеями с аэродрома пошла пара транспортно-боевых вертолетов. Константин чувствовал удовлетворение, что и он сыграл какую-то роль в спасении этой группы, в ее успехе.
С полным вводом молодежи в строй нагрузка на эскадрилью заметно возросла. Ей стали выделять больше целей. Экипажи ходили на штурмовку душманских укрепрайонов по границе с Пакистаном, на подавление отдельных огневых точек, уничтожение караванов, доставлявших мятежникам оружие и боеприпасы из-за рубежа. На каждое боевое задание своего звена или пары непременно ходил и Константин Павлюков. Иногда ему доводилось наносить удары по бандам даже вблизи от аэродрома. Так было, например, во второй половине декабря.
... Как ни тщательно проводилась "чистка" опасных мест в районе аэродрома, мятежники время от времени все же предпринимали обстрелы. В тот раз летчики, возвращаясь с обеда автобусом на стоянку, увидели необычную картину. Впереди, метрах в ста пятидесяти, справа от дороги, упала и оглушительно разорвалась мина, взрыхлив землю. Потом плюхнулась еще одна, поближе.
- Совсем обнаглели душманы,- послышались голоса.
Когда приехали на стоянку, от техников узнали, что тут совсем недавно разорвалось еще четыре мины. Осколком одной из них повредило обшивку штурмовика, стоявшего поблизости. Пробило топливопровод. Начавшийся было пожар техники и механики быстро ликвидировали.
Ночью мятежники снова выпустили по аэродрому несколько мин и ракет.
- Получили солидную партию от западных стран. Вот теперь и стремятся поскорее израсходовать их,- заметил лейтенант Земляков, когда они поутру собирались ехать на аэродром.
- Интересно, засекли, откуда велся обстрел? - поинтересовался Константин.
Оказалось, да, засекли. Больше того, их звену дали команду нанести удар по ракетной позиции мятежников, той самой, с которой обстреливали аэродром. Вместе со звеном в этот день Павлюков трижды поднимался в воздух.
А к вечеру летал обрабатывать площадки опорных высот, на которые завтра предстояло вертолетчикам высаживать десант для поддержки афганских войск, получивших задачу уничтожить крупную группировку мятежников o'oa.M же, в районе Газни.
В последнем вылете, когда звено выполняло атаку на огневую позицию душманов, по нему с земли выпустили две ракеты "Стингер". Казалось, беда неминуема. Однако летчики вовремя их заметили и успели применить энергичный противоракетный маневр, выйти из зоны поражения - ракеты прошли мимо, взорвались в стороне, не причинив самолетам вреда. Павлюков, впервые столкнувшись со столь серьезной опасностью, почувствовал необыкновенное возбуждение. Но, как говорится, не терял головы. Вернулись на аэродром, и он принялся высчитывать, как удалось уйти от ракет. Потом с этими расчетами познакомил Чувильского н других летчиков.
- Молодчина! - похвалил его командир звена.- Берегите эти расчеты. Они нам еще могут пригодиться.
Несколько дней звено летало на поддержку тактического воздушного десанта, высаженного с вертолетов под Газни. Как-то на подлете к району боевых действий летчики услышали в наушниках резкую взволнованную афганскую речь. Позднее магнитофонную запись "прокрутили" командиру афганской авиаэскадрильи, базировавшейся рядом. Он быстро перевел ее. Передача открытым текстом была вызвана, как видно, внезапным появлением штурмовиков над полем боя. С наблюдательного поста душманов спешно передали на другие точки: "Внимание! "Черные дьяволы". Все в укрытия!"
- Да, видно, много хлопот доставляем им. Уважают! - довольный произведенным эффектом, усмехнулся Павлюков.
Но вот бои под Газни закончились. Вылетали туда теперь только для прикрытия отхода афганских частей и наших наземных подразделений. Стычки с мятежниками случались, однако их попытки задержать отходящие войска пресекались решительными ударами с неба. Павлюков, как и другие летчики эскадрильи, был поистине в восторге от внушительных трофеев. Сухопутчики захватили 16 складов с оружием и боеприпасами - тысячи единиц стрелкового оружия, множество мин, ракет, снарядов.
- Гордитесь! - сказал летчикам на построении замполит эскадрильи майор Рыбаков.- Без вас пехота вряд ли бы одержала такой внушительный успех. Вы сказали свое веское слово...
