ТРУДНЫЕ СБОРЫ
Господа! К сожалению, немцы не войдут в Москву так скоро, как мы рассчитывали. Я собрал вас, чтобы объявить: посольство уезжает во Францию.
Гастон Бержери - посол прогитлеровского вишистского правительства испытующим взглядом обвел присутствующих и поднял глаза к окну, за которым плавали блеклые осеннего цвета аэростаты, ставшие главной приметой военного московского неба.
- Когда отъезд? - спросил секретарь, отличавший особой вышколенностыо и пунктуальностью.
- Через три дня! - отрубил Бержери.
- Господин посол, - подал голос военно-воздушный атташе полковник Лиге, - за столь короткое время мы сумеем свернуть все наши дела с советским правительством.
- С сегодняшнего дня у нас нет никаких дел с этим правительством! - последовал жесткий, категоричный ответ.
Сотрудники посольства молча разошлись и приступили к сборам.
В душевном смятении покинул кабинет посла полковник Лиге. Воспитанник высшей военной школы, патриот своей родины, он внутренне никак не мог смириться с политикой правительства Петена, продавшего Гитлеру Францию за право обосноваться и владычествовать в ее южном городке Виши. Именно отсюда распространялись теперь профашистски зловонные идеи, которые с возмущением отвергал каждый честный француз. "Поражение мая - июня 1940 года, - писалось в одной из брошюр, изданных в Виши, - было крушением режима... Франция ждет нового режима, и, как это бывает после каждого большого поворота, мы, естественно, склоняемся к тому, чтобы учредить у нас режим, аналогичный существующему у наших победителей".
"Режим, аналогичный существующему у наших победителей". "К сожалению, немцы не войдут в Москву так скоро..." В одну -дуду, как говорят русские, дудят Петен и Бержери, подыгрывая оккупантам.
Лиге - офицер генерального штаба. Ему известны подробности позорной капитуляции французских правителей. Большего оскорбления его гордая, свободолюбивая отчизна не знала за всю свою историю. Напрашивается экскурс в прошлое. 11 ноября 1918 года французский маршал Фош прибыл в Компьенский лес и в белом салон-вагоне продиктовал условия перемирия побежденной Германии. А 22 июня 1940 года в том же лесу и в том же салон-вагоне, изъятом по приказу Гитлера из музея, был подписан документ, повергший Францию на колени.
На церемонии подписания присутствовал сам фюрер.
Логика у нацистов садистская: унижать - так до конца. Петен ежедневно перечисляет на содержание германских войск 400 миллионов франков и при этом именует себя: "Мы, маршал Франции, глава французского государства..."
Офицер генерального штаба Лиге знал и другое: на его- родине ширится, набирает силу движение Сопротивления, а за ее пределами действует патриотическая организация "Свободная Франция". Возглавляет ее эмигрировавший в Англию генерал де Голль. Премьер Великобритании Черчилль разрешил ему формировать французские вооруженные силы из числа добровольцев.
Логика генштабиста и сердце патриота подсказывали: судьба Франции не определилась в Компьенском лесу, ее окончательное решение - впереди.
Сейчас бы иметь Лиге надежного человека, чтобы излить душу, посоветоваться. Но рядом нет яикого, кому можно довериться.
"Путь из Москвы в Виши - кружный, длинный: через Стамбул. Времени для размышлений достаточно. Нет, после вылета будет поздно. Что-то предпринять, прийти к какому-то выводу нужно здесь, в Москве".
Через три дня персонал вишистского посольства спешно грузился в самолет, экипаж которого хлопотливо разогревал моторы.
Бержери приказал секретарю проверить, все ли на борту.
- Все, за исключением полковника Лиге, - доложил тот.
У Бержери удивленно поднялись брови.
- Вот, - протянул секретарь копию радиограммы. "Лондон. Командующему ВВС "Свободной Франции" Валену. Из Москвы следую к вам. Полковник Лиге".
- Мерзавец! - процедил бывший посол. Поступок Лиге был ему непонятен. Вопрос о судьбах Франции для Бержери не существовал. Он без оглядки следовал за Петеном, готовый ринуться за маршалом-изменником хоть в омут. Понять Лиге - выше его сил.
В Лондоне полковника встретили как крайне нужного человека, прекрасно осведомленного о положении на советско-германском фронте и хорошо знающего настроения русских, чему он в немалой степени обрадовался. Однако, хоть Марсель Вален и Шарль де Голль и помнили его как высококвалифицированного военно-воздушного атташе при посольстве в Москве, это еще не могло быть основанием для полного доверия ему в данной ситуации. Все прояснилось для Лиге после встречи с Альберо Мирле - старым добрым знакомым, который еще в 1940 году присоединился к "Свободной Франции".
Мирле - француз русского происхождения. Его родители нашли убежище во Франции от преследования царских сатрапов после революции 1905 года. Пронюхав об этом, гитлеровцы в октябре 1941-го расстреляли их. Альберо удалось эмигрировать в Англию. Здесь он, специалист, занимавшийся до войны проблемами борьбы с обледенением самолетов, после представления де Гол-лю был зачислен в африканскую группу, которая отправилась в Камерун для сборки бомбардировщиков. Тропический климат подорвал здоровье Мирле, и он снова оказался в Лондоне. Занялся разработкой тренажера летчика, а также приспособления для перерезания тросов заградительных аэростатов.
Полковник Шарль Лиге, которого Альберо Мирле отрекомендовал генералам де Голлю и Валену, был ими принят и внимательно выслушан. Оба до сих пор не имели вполне достоверной информации о делах на советско-германском фронте.
И де Голль, и Вален с пристрастием допытывались, как в России относятся к французскому народу, Франции, ко всему, что произошло и происходит с ней.
- Других чувств, кроме симпатии и сочувствия, я не заметил ни у простых людей, ни у членов правительства, - твердо сказал Лиге.
Де Голль и Вален переглянулись.
Не знал тогда полковник Лиге, что именно генерал Вален первым выступил с предложением послать в СССР боевое формирование французских летчиков. Не знал и того, что де Голль и Вален с нетерпением ждут признания организации "Свободная Франция" Советским правительством.
Новости, привезенные Лиге из Москвы, обнадеживали, вселяли уверенность в осуществлении задуманного.
- Ну что ж, - подвел итог разговору де Голль, - пора, пожалуй, переходить от слов к делу. Вы, Шарль Лиге, и вы, Альберо Мирле, хорошо знающие русский язык, выходите на контакты с советской военной миссией в Лондоне. В дальнейшем от этих контактов будет зависеть многое.
Так старые друзья-единомышленники приобщились к дипломатической деятельности, конечным итогом которой должно было быть заключение соглашения об отправке французских добровольцев в Советский Союз.
Лиге и Мирле не мешкали - вступили в переговоры с членами советской военной миссии в Лондоне, которые предложили подать французский проект в письменном виде.
Вскоре Национальный комитет "Свободной Франции" установил связь с советским послом при союзных правительствах в Лондоне А. Е. Богомоловым. Начались переговоры - медленные, трудные: все внове; приходилось взвешивать да взвешивать.
Нетерпеливый Вален торопил своих помощников Лиге и Мирле. Но что они могли поделать? Многое зависело не только от них и от советской стороны. На пути встал ряд непредвиденных осложнений, мешали враждебные силы. В авиационной катастрофе погибли советские дипломаты, с которыми велись переговоры. Генералу Валену пришлось срочно отправляться на Ближний Восток. Воспользовавшись его отсутствием, кто-то отозвал туда же Лиге.
Грустным было для него расставание с Мирле.
- Не все так просто, как думалось, - сказал Шарль.
- Не падай духом, мы еще поборемся, - ободрял Альберо.
- Сейчас надежда только на генерала де Голля.
- К сожалению, и он не всесилен. Иден сообщил послу СССР в Англии Майскому, что Великобритания против посылки французов на советско-германский фронт.
- Чего мутят воду?! - вспылил Лиге.
- Высшая политика...
- Не сдавайся, Альберо. Доводи дело до конца. Во имя нашей родины.
- Я не отступлюсь.
- Я тоже, Альберо...
Несмотря на отрицательную позицию английского правительства, Национальный комитет "Свободной Франции" в марте 1942 года направил в Москву военную миссию во главе с бригадным генералом Эрнестом Пети. Миссия расположилась в отведенном ей особняке на Кропоткинской набережной. И стала ждать инструкций из Лондона. Они не поступали, и тому были причины.
Англия все еще противилась посылке французских летчиков в СССР: мы, мол, в своих ВВС готовим ваших пилотов, штурманов и вправе сами распоряжаться ими.
В отсутствие Валена временно исполняющий обязанности командующего ВВС "Свободной Франции" обратился к де Голлю с письмом, в котором убеждал, что посылка летчиков в Советский Союз - ненужная, неоправданная затея, и предлагал аннулировать предварительную договоренность об этом.
Де Голль долго размышлял над письмом. Ему очень недоставало Валена. Вдвоем они быстро заткнули бы глотки противникам начатого дела. А так приходится ждать. К тому же из России доходили вести о том, что представительства Национального комитета - военная миссия Пети в Москве и посольство во главе с Роже Гаро в Куйбышеве, где сосредоточился весь дипломатический корпус, - никак не поделят между собой власть,
не могут договориться о единстве действий.
Де Голль вызвал к себе Альберо Мирле. Этого человека он испытал на многих крутых поворотах начатой
борьбы и полностью доверял ему.
- Поедете в Москву, продолжите наши приготовления. Французская эскадрилья должна быть в России.
В который уже раз за последнее время Шарлю де Голлю приходится совершенно самостоятельно принимать исключительно важные, ответственные решения. Только развитое чувство дальновидности и врожденная решительность были подчас его советчиками. Дворянин по происхождению, он к началу описываемых событий прошел большую жизненную школу. Участвовал в первой мировой войне. Служил в армии на различных штабных и командных должностях. Опубликовал несколько военно-теоретических трудов, в которых обосновывал способы массированного применения танков во взаимодействии с пехотой и авиацией. В канун второй мировой войны в чине полковника командовал танковым полком 5-й армии в Эльзасе, а в мае 1940 года, уже в звании бригадного генерала, стал командиром танковой дивизии.
Назревал перелом, закончившийся вторжением германских войск. В этот критический момент Шарля де Голля назначили заместителем министра национальной обороны и направили в Лондон для связи с английским правительством.
14 июня в Париж, объявленный "свободным" городом, вступили гитлеровские захватчики. Через два дня к власти пришло капитулянтское правительство Петена. Оскорбленный в своих лучших патриотических чувствах, с ненавистью относящийся к самой идее сотрудничества с фашистами, де Голль 18 июня обращается по радио к французам с призывом продолжать борьбу против поработителей.
"Франция проиграла сражение, но не проиграла войну!" - провозгласил он и активно взялся за создание движения "Свободная Франция".
Петен и его свита обвинили де Голля в измене, трибунал 17-го военного округа заочно приговорил его к смертной казни.
Но де Голль тем упорнее продолжал начатое дело. К ноябрю он собрал под свои знамена 35 тысяч воинов-добровольцев, в том числе тысячу летчиков. В его распоряжение поступило 20 военно-морских судов, 60 транспортных кораблей и другие боевые средства. Базы расположения - Англия, некоторые африканские страны.
Генерал Шарль де Голль стал главнокомандующим вооруженными силами "Свободной Франции". Это стоило многих усилий, но первой цели он достиг. Теперь нужно было с наибольшей пользой для освобождения родины использовать собранные под его началом войска, которые к лету 1942 года составляли 70 тысяч человек и приняли название "Сражающаяся Франция".
"Поедете в Москву, продолжите наши приготовления. Французская эскадрилья должна быть в России".
Болезнелный Мирле не представлял себе, как перенесет столь далекое путешествие. Однако твердо сказал:
- Мой генерал! Я отправлюсь тотчас же и сделаю все, что будет в моих силах.
- Желаю успеха!
Альберо Мирле отбыл в плавание с конвоем английских судов, следовавших в Мурманск. До места назначения дошла лишь четвертая часть кораблей, остальные были потоплены гитлеровцами.
К прибытию Мирле генерал Пети вступил в контакт с советской стороной и предложил заключить соглашение о формировании в нашей стране французской авиационной эскадрильи.
Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки. Правда, оставалась уйма неутрясенных "формальностей". Какими самолетами следует вооружать подразделение? Какие опознавательные знаки наносить на воздушные машины? Какую форму будут носить французские летчики? Какими удостоверениями снабдить их? Кто станет первыми волонтерами? Кто возглавит эскадрилью? Какие боевые задачи она станет решать?..
Вопросы сыпались на голову Альберо Мирле как из рога изобилия.
Мирле вплотную занялся разработкой статуса французской эскадрильи. И вскоре остановка была за малым - подобрать летчиков.
Жозеф Мари Пуликен, уроженец Сент-Мило, пришел в авиацию в ноябре 1917 года. В годы между первой и второй мировыми войнами большей частью заведовал отделом объявлений в ряде газет.
Неуютно чувствовал себя в родном городе, оккупированном фашистами. А куда денешься, что предпримешь? Вокруг - надменные гитлеровцы да вишисты. С кем бы поговорить? Кто бы подсказал, что делать?
Призыв де Голля дошел до него, как и до других честных французов. Но где эта "Свободная Франция"? Как найти ее штаб, как добраться к нему?
Пуликен вспомнил, что на авиабазе в центре сирийской пустыни, откуда он демобилизовался в свое время, остались его друзья, с которыми делил последний глоток воды. Да ради спасения Франции они тоже готовы пожертвовать собой! Надо пробираться к ним. Как? Жозеф не был бы газетчиком, если бы не нашел способ. Его охотно приняла лионская газета, в которой он когда-то работал.
- Что скажете, если я предложу отправить меня в
Африку для создания серии репортажей? - обратился он к редактору.
Предложение было принято. Снабженный надежными документами, .Пуликен,
сравнительно легко миновав многочисленные ловушки оккупантов, отправился в дальний путь. Чего стоили только названия пересеченных им стран - Алжир, Дагомея, Того, Гвинея, Либерия, Чад, Судан, Египет, Ливан!
В Бейруте он нашел то, к чему стремился, - штаб ВВС "Свободной Франции". О нем доложили в Лондон Валену.
"Поздравления капитану Пуликену! Готов ли он служить на Ближнем Востоке?" - радировал тот.
Жозефа зачислили в группу истребительной авиации "Эльзас-1", которая формировалась на авиабазе Раяк в Ливане.
Столь внезапно попасть под жгучее африканское солнце, готовиться в сорокаградусной жаре к участию в боевых действиях после довольно-таки длительного перерыва в полетах было далеко не просто.
- Чертова сковородка! - со злостью сплевывал Пуликен песок с зубов, уныло оглядывая бескрайнее желтое марево. - Сюда бы вместо ада грешников засылать!
Мало-помалу он втягивался в новую жизнь, но в душе был твердо убежден: несмотря на то что раньше служил в этих краях, никогда не привыкнет к здешним условиям. Ведь тень, обыкновенную тень, которая укрывает от прямых, палящих лучей, можно найти лишь под крылом самолета. А мотор! Того и гляди, заклинит от перегрева, пока наберешь высоту.
Утешало одно: он сражается с ненавистными фашистами, терзающими его родину. Правда уж очень далеко от нее. Да и малоэффективна пока его борьба. Но надеждами жив человек.
Жозеф и его друзья ждали крутых перемен, однако то, что произойдут они в ближайшем будущем и будут столь неожиданными, никто предположить не мог.
Пока Пуликен со своей группой осваивал летное дело в ливийской пустыне, между Каиром, Лондоном и Москвой, где, соответственно, размещались штаб французских ВВС, Национальный комитет "Сражающейся Франции" и его военная миссия, возглавляемая генералом Пети, то и дело сновали тихоходные самолеты, частым пассажиром которых был связной офицер Мирле. Шли интенсивные переговоры об отправке в Россию французских летчиков-добровольцев.
Однажды Жозеф Пуликен, вернувшись с задания, выбрался из кабины и начал снимать летную куртку, но был остановлен окликом посыльного:
- Получите пакет!
Что бы это значило? Что кроется за размякшей от жары сургучной печатью?
Не спеша капитан отправился на излюбленное место - под крыло истребителя, поудобнее уселся на парашюте, вскрыл конверт.
От первых же слов зарябило в глазах:
"Создается группа истребительной авиации для отправки на русский фронт. Майору Пуликену предписывается заняться ее формированием".
Конечно, Жозефу было приятно получить известие о присвоении очередного воинского звания. Однако его значение меркло перед главным сообщением. Пуликен только на миг представил разницу между огнедышащим зноем и суровой русской зимой - и густо выступавшие капельки пота показались ледяными сосульками.
- Вот так фокус! - воскликнул он, вскакивая. - Из огня да в полымя, как говорил мой сосед Пьер, сражавшийся вместе с русскими в Испании.
Ничего не понявший посыльный неопределенно пожал плечами, козырнул, четко повернулся и ушел.
Майор Пуликен, как истинный военный, понимал, что приказ обсуждению не подлежит: в тот же день сдал все дела своему заместителю и улетел на базу. Был твердо настроен торопить события: не терпелось заняться настоящим боевым делом.
Держа по редким пустынным ориентирам курс на базу, думал; подобрать четырнадцать пилотов, бежавших от вишистов, будет несложно. Добровольцев предостаточно, важно не ошибиться в выборе. Но как-никак в людях он разбирается: у летчика-журналиста глаз вдвойне острый.
Приземлившись, Жозеф немедленно представился начальнику базы и тут же попросил личные дела на всех еще никуда не определившихся сограждан-летчиков.
Первой попалась под руку тонкая серая папка с немногими бумагами на имя Марселя Альбера. Уроженец Парижа. Рабочий-металлист завода "Рено". Закончил платные курсы пилотов. Служил в ВВС. Сбил Ме-109 и "Хейнкель-111".
"Отлично! - подумал Пуликен и жирно подчеркнул последнюю строку красным карандашом. - Есть боевой опыт. А как Марсель попал сюда?"
Командир формирующейся авиагруппы с интересом углубился в чтение нового документа, из которого явствовало, что Марсель Альбер, Марсель Лефевр и Альбер Дюран на самолетах "Девуатин-520" перелетели из вишистской Франции в Англию. Здесь они были приняты генералом де Голлем. В ходе беседы сказали: "Если встанет вопрос о посылке наших летчиков в Россию, не забудьте о нас".
- Великолепная тройка! Настоящие мушкетеры - Атос, Портос и Арамис. Быть бы мне для них д'Артаньяном! Они-то и составят ядро эскадрильи. Пуликен пригласил всех троих на беседу. Вошли стройные, поджарые, в шортах, четко представились. Марсель Альбер привлек внимание красивой и аккуратно подстриженной головой, строгими чертами лица, проницательными светлыми глазами. У Марселя Лефевра - лицо продолговатое, крупный нос, широкий рот, слегка оттопыренные уши. Видно, знает цену себе. Альбер Дюран - подвижный, как ртуть: ни секунды спокойно на месте не устоит.
Все трое произвели на Жозефа благоприятное впечатление. Командир сразу же проникся к ним доверием - отпала необходимость во всевозможных уточнениях.
Единство духа рождает единство цели. Эти качества были бесценны для людей, собиравшихся в далекую опасную экспедицию, счастливое возвращение из которой никто не мог гарантировать.
- Вы подходите мне, - сказал Пуликен. - Подскажите, кого еще можно взять в группу?
- Мы рекомендуем, - начал перечислять, загибая пальцы, Марсель Альбер, - Ролана де ля Пуапа, Жозефа Риссо, Ива Бизьена, Ива Майе, Дидье Бегена, Альбера Литольфа, Жана Тюляна, Альбера Прециози, Ноеля Кастелена, Раймона Дервиля, Андре Познански. Наверное, достаточно?
- Вы точно осведомлены, сколько нужно? Откуда знаете всех? - спросил Пуликен, а сам подумал, что эти ребята все уже хорошенько взвесили, обо всем поразмыслили.
- Сюда следовали вместе из Англии. Было время узнать друг друга. У каждого за плечами - целая одиссея, достойная пера Александра Дюма, - ответил Марсель Лефевр.
- И вы можете поручиться за каждого?
- Как за самих себя! - ответила тройка хором.
- Прекрасно. Изучим их дела. Но нам нужны еще врач и переводчики.
- Можем порекомендовать, - засверкал глазами Альбер Дюран. - Меня лично лечил Жорж Лебединский.
- Он что, русский?
- Родился в Киеве. А жил и учился во Франции. Чтобы примкнуть к "Свободной Франции", проделал сюда путь через Португалию, Кубу, Соединенные Штаты Америки.
- Хороший врач?
- Судя по тому, как быстро избавил меня от ангины, - дело знает.
- От ангины? Это уже кое-что. В России нам не избежать простуд. А что он еще может? В технике хоть малость разбирается?
Летчики переглянулись.
- В технике - не знаем, а в игральных картах толк понимает. Вчера обыграл в покер одного местного дельца. Кругленькую сумму положил в банк, - ответил Марсель Альбер.
- Зачем?
- Говорит, после войны собственной клиникой обзаведется.
- Предусмотрительный. Ну что ж, тем лучше: чтобы самому выжить, будет о нас больше заботиться. Таков фронтовой закон. :
- Ваша правда, майор, - подтвердил Альбер Дюран. - Теперь разрешите предложить кандидатуры переводчиков. Тоже следовали с нами.
- Давайте.
- Мишель Шик и Александр Стакович.
- Несомненно, русские?
- Да. Их родители эмигрировали во Францию...
Обоих принимал де Голль, выразил им доверие. Оба могут летать на связном "потезе".
- Последнее немаловажно. Пожалуй, подойдут, - подытожил Пуликен.
- Разрешите еще предложить? - обратился Марсель Альбер.
- Пожалуйста,
- В дороге мы познакомились с лейтенантом Жаном де Панжем. Имеет опыт военного штурмана, правда, на истребителях не летал.
- Спасибо. Такой человек тоже нужен. А сейчас, друзья, отправляйтесь к механикам и подберите среди них умелых, энергичных помощников. Нам ведь на каждую машину потребуется три-четыре младших авиаспециалиста. Тут есть над чем поломать голову.
"Мушкетеры" ушли. А Пуликен погрузился в изучение личных дел рекомендованных. Чем внимательнее вчитывался в строки документов, тем более радовался. Десять сбитых фашистских самолетов на счету Альбера Литольфа, числились боевые победы за Роланом де ля Пуапом и Марселем Лефевром. Всего же члены формирующейся группы вогнали в землю 19 воздушных пиратов Гитлера. "Это составит начало традиций эскадрильи, которые предстоит приумножить в бескрайних просторах России", - подумал Жозеф.
Он отдавал себе отчет в том, с какими трудностями придется столкнуться на советско-германском фронте. Сложные условия воюющей страны, суровый климат, по всей вероятности, незнакомые самолеты... Но сознание, что его группе предстоит доселе неведомая миссия, придавало сил, вселяло твердое убеждение в ее исключительной важности, необходимости. Да, в круговороте войны, в которую втянуто множество стран, одна эскадрилья - песчинка в сравнении с масштабами действующих вооруженных сил. Но она - часть сражающейся Франции, носитель высокого духа свободолюбивой нации, не склонившей головы перед немецко-фашистскими оккупантами. Уже одним этим будут оправдываться все тяготы и лишения, все жертвы, приносимые на алтарь победы.
Пуликен раскрыл дело Ролана де ля Пуапа. На маленькой фотографии увидел простое лицо паренька с широким носом - картошкой. А вот объяснение тому, почему и как он примкнул к движению Сопротивления:
"В неразберихе, царившей во Франции, казалось, что У нас отняли право воевать за ее независимость". Пуап морем перебрался в Англию. Служил в королевских ВВС, участвовал в боях. Потом ему представилась возможность выбора: летать на штурмовку вражеских объектов с авианосца, базировавшегося в Средиземном море, или отправиться на советско-германский фронт. "Решился на большое русское приключение со снегами и неизвестностью", - объяснял Ролан свой выбор новым друзьям в Раяке. (Какой француз признается в истинных мотивах своего поведения?) На самом же деле он искал настоящих воздушных схваток. Своей шпагой чести Пуап жаждал орудовать в полную силу, а это возможно было только в России, где, твердо верил, никогда не пойдут на компромиссы с захватчиками.
Командир с удовлетворением отложил дело Пуапа к папкам с документами на "мушкетеров" и взялся за новое.
В одном из документов Жозефа Риссо кто-то уже подчеркнул строки: "Я не мог подчиниться наглому завоевателю, поэтому последовал призыву генерала де Голля..."
Правительство Виши приказало поставить все самолеты на "профилактику". О том, чтобы улететь из лагеря предателей французского народа на своей боевой машине, не могло быть и речи, так сильно их охраняли. Тогда Риссо обратил внимание на маленькую стрекозу "Самун", которая по утрам доставляла донесения в штаб, дислоцировавшийся в Оране.
Однажды Риссо с другом Никлосом, выбрав удачный момент, оседлал "Самун" и ускользнул с аэродрома.
Правда, добраться до Англии не удалось - из-за нехватки горючего пришлось садиться в Испании прямо на пляж, где обоих беглецов арестовали. Только через полтора месяца с большими мытарствами добрались в Англию. Потом желание действовать, сражаться привело Риссо в Раяк.
Следующее дело - лейтенанта Жана де Пашка. Мечтал стать истребителем, немного пилотировал учебный самолет. Затем школа приобрела штурманский профиль. В движение Сопротивления включился сразу, как только узнал о нем. В .Лондоне случайно встретил давнего друга Альбера Мирле. Эта встреча решила его дальнейшую судьбу. Сделав десяток всевозможных медицинских прививок, облачившись в тропическую форму, он вместе с группой летчиков отправился в Раяк.
Раяк. Малоизвестное географическое название на Ближнем Востоке вдруг обрело значимость, стало символом, влекущим к себе честных, благородных, отважных пилотов французских ВВС. Попасть в Раяк - значило найти выход патриотическим чувствам, доказать свою приверженность делу "Сражающейся Франции".
Пуликен был доволен летчиками, которых зачислял в группу. А вот по поводу того, найдется ли необходимый контингент надежных авиаспециалистов, - волновался. Авиамеханики и техники почти никогда не сталкиваются с врагом лицом к лицу. Следовательно, у них мало шансов, чтобы удовлетворить душевные порывы и жажду мести оккупантам за поруганную честь родины. Поэтому далеко не каждый патриот согласится на сверхдальнее путешествие только во имя того, чтобы в условиях сурового русского климата обслуживать и без того
надоевшие самолеты.
Так думал Жозеф Пуликен. И глубоко ошибался. Утром следующего дня Марсель Альбер представил ему список шестидесяти авиамехаников и техников, изъявивших готовность следовать хоть на Северный полюс, лишь бы внести свой вклад в борьбу французского движения Сопротивления.
- Откуда их столько здесь? - растерянно спросил командир.
- Как и мы, добирались всеми возможными путями.
- Хорошо, прикажите построить, хочу лично познакомиться с ними.
Строй был не ахти какой. Разноцветные шорты; обуты - кто во что горазд, вместо головных уборов - носовые платки... На команду "Смирно!" почти не реагируют: стоят кто как, переговариваются. Отвыкли от армейских порядков, воинской дисциплины или просто не знакомы с ними?
Пуликен пошел вдоль шеренг. Взгляд его задержался на невысоком, сутуловатом брюнете.
- Кто вы?
- Сержант Робер Карм. Механик по приборам.
- Как попали в Раяк?
- Служил матросом на торговом судне. В Бейруте сбежал, чтобы стать под знамя "Сражающейся Франции".
- Ясно.
Майор пошел дальше. Остановился напротив круглолицего паренька, обливающегося потом.
- Вы кто?
- Капрал Раймон Троллье. Механик по вооружению... Бежал из вишистской тюрьмы...
Обход открыл Пуликену глаза на атих, таких разных внешне, но объединенных единым стремлением людей.
Жан Дарнело, например, служил у вишистов, пока не убедился в продажности их политики.
Роже Туртелье организовал побег на самолете с авиабазы Пальмира в Сирии.
Анри Альберу чудом удалось спастись от расстрела.
Что ни человек - своя судьба, неповторимый жизненный путь.
1 сентября 1942 года эскадрилья, предназначенная для отправки в СССР, была сформирована. Жозефу Пуликену очень хотелось, чтобы она носила имя родного ему края - "Бретань", но так уже называлась одна из оперативных групп авиации. Решение нашли сообща. Марсель Лефевр предложил дать подразделению имя его родины - провинции Нормандия, наиболее пострадавшей от фашистской оккупации. Жан Тюлян и остальные летчики поддержали его. Пуликен тут же радировал об этом Валену. Тот был удовлетворен выбором названия и дал "добро". Оставалось позаботиться о вещевом и продовольственном снабжении личного состава да поработать над укреплением дисциплины, которая должна была сцементировать эскадрилью.
В дело включилась мадам Катру - жена посла "Сражающейся Франции" в СССР, находившаяся в то время в Ливане. С ее помощью удалось снабдить личный состав тремя комплектами обмундирования - рабочим, выходным и парадным.
И вот Пуликен доложил де Голлю, проводившему инспекцию войск в Дамаске, о том, что эскадрилья полностью подготовлена к отправке в Советский Союз. Генерал де Голль подробно расспросил о ней, вручил Жозефу Пуликену документы, подтверждающие его права на командование эскадрильей, а заодно - и свое фото с теплой дарственной надписью. В заключение сказал;
- Мой майор, прежде чем принять какое бы то ни было решение, еще раз спросите себя, что значит оно для интересов Франции.
Когда попрощались, к Пуликену подошел капитан Мирле:
- Я снова отправляюсь в Москву. Что передать от вас?
- Передайте: пусть готовят лучшие самолеты.
- Охотно исполню вашу просьбу.
Вот-вот надо было сниматься "с якоря". Но проходил день за днем, а все оставались на местах. Пуликен начал нервничать. Его успокаивал начальник базы полковник Жене.
- Не торопи события. Ведь у вас все впервые. Нет прецедента. Тут все решается на уровне посольств, министерств иностранных дел, правительств.
- Я солдат, - не переставал злиться Жозеф. - Пусть меня отправят в бой, а сами решают свои вопросы.
- Успеешь навоеваться. События принимают критический характер.
- Тем более нечего сидеть здесь без дела.
Вплоть до 10 ноября шли такие взвинчивающие друг друга разговоры. А в этот день все устроилось - генерал Пети радировал из Москвы: выезд разрешен.
Почетный караул. Оркестр. Полковник Жене, пытающийся незаметно смахнуть слезу со щеки. 15 летчиков, 42 авиатехника и механика, 4 штабных офицера поднимаются по трапам транспортных самолетов.
Долгожданные, волнующие мгновения.
Прощай, Раяк, пустынное пристанище!
