МОЛОДЕЖЬ РАСПРАВЛЯЕТ КРЫЛЬЯ
Серые облака низко опустились к земле, временами шел густой мокрый снег. Погода не благоприятствовала полетам, но Покрышев продолжал проводить тренировки.
"Трудно в учении - легко в бою", - повторял он суворовскую поговорку. А бой предстоял большой и тяжелый. Его приближение чувствовалось во всем. В Ленинград прибывали новые воинские подразделения, к фронту потоками двигались пушки и танки.
Все эти дни Покрышев находился на аэродроме. Он то сидел на командном пункте и внимательно наблюдал за полетами своих питомцев, то сам садился в кабину самолета.
...Хмурым январским утром 1944 года мощные залпы сотен артиллерийских орудий возвестили о начале на[186]ступления наших войск под Ленинградом. Одновременно в воздух поднялись группы бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей.
Счет полка в этом новом сражении за Ленинград открыл Владимир Серов, который в последнее время выдвинулся в число самых результативных летчиков-истребителей Ленинградского фронта. Вместе с Гоги Бачиашвили он провел бой с двумя "фокке-вульфами". Равный поединок - два на два - закончился в пользу наших летчиков. Серов сбил ведущего, а Бачиашвили уничтожил второго фашистского стервятника.
Боевые вылеты успешно совершили и совсем молодые летчики, ведь недаром Покрышев заставлял их по нескольку раз в день проводить тренировочные полеты и учебные бои.
На вечернем разборе он тщательно проанализировал первые боевые вылеты, дал советы, как действовать в случае потери ориентировки в воздушном бою, при проведении противозенитного маневра. Покрышев требовал, чтобы каждый летчик знал на память курс, расстояние и время полета от аэродрома до основных пунктов и обратно.
Более недели продолжались ожесточенные бои. А вечером 27 января из репродуктора, установленного на клубе аэродрома, в морозный воздух полились позывные знакомой мелодии "Широка страна моя родная". К ней уже привыкли, ее ждали, потому что она была предвестницей радостных сообщений о новых победах.
И вот уже десятки людей, собравшихся у клуба, слушали приказ Верховного Главнокомандующего: вражеская блокада Ленинграда снята... сегодня Москва в честь этой победы салютует доблестным войскам Ленинградского фронта... [187]
В конце января полк Покрышева перелетел на один из аэродромов недалеко от Ленинграда. Знакомые и близкие места! Петр Афанасьевич ходил по аэродрому, вспоминая трудные дни августа сорок первого года. Отсюда он не раз взлетал, чтобы ринуться в смертельный бой с врагом, который имел численное превосходство в воздухе. Каждый бой тогда был образцом мужества и героизма. Звену приходилось драться против эскадрилий, эскадрилье - против полка. Не хватало машин; чтобы летать на них в бой, устанавливалась очередь.
За эти два с лишним года многое изменилось. Теперь наши летчики, имея прекрасные скоростные самолеты, стали хозяевами ленинградского неба.
Тогда, покидая этот аэродром, летчики верили, что рано или поздно они вернутся. И вот вернулись. Их взору предстали чудовищные следы разрушения. Окутанный клубами черного дыма, горел город, превращенный в руины. А на аэродроме в беспорядке валялись обгорелые самолеты, груды металла. На взлетной полосе лежал убитый немецкий комендант. Он не успел удрать, и его настигла справедливая кара. По всему было видно, что удар для фашистов оказался неожиданным.
Во время обхода в кустах у обочины аэродрома обнаружили сбитый краснозвездный истребитель. Из-под снега торчал только хвост и одно крыло.
Пока солдаты раскапывали его, Покрышев мучительно ждал. Показался бортовой номер. При виде его у Покрышева защемило сердце. Это был номер истребителя Васи Гнеева. В дни прорыва блокады Ленинграда Гнеев вылетел на задание и не вернулся. Теперь вот нашли гнеевский истребитель.
- Посмотрите, нет ли в кабине летчика? - попросил Покрышев. [188]
Солдаты энергичнее заработали лопатами. Наконец показалась кабина.
- Летчика нет, товарищ майор, - сказал один из солдат.
Покрышев постоял еще немного, посмотрел на истребитель:
- Очистите снег вокруг машины. Если всё же обнаружите летчика - доложите.
Но Гнеева не нашли, судьба его так и осталась неизвестной.
* * *
Фашистские войска откатывались на запад. Неприступный "Северный вал", о котором так много кричала фашистская пропаганда, треснул и развалился под ударами войск Ленинградского фронта.
Враг отступал к Луге и Нарве. Покрышевский полк в эти дни прикрывал с воздуха наступающие советские войска, штурмовал колонны противника.
В самый разгар боев пришло сообщение о присвоении большой группе летчиков звания Героя Советского Союза. В списке Покрышев нашел фамилии бывших однополчан - Андрея Чиркова, Александра Горбачевского, Константина Коршунова. В тот же день он отправил друзьям поздравительные телеграммы.
Звание Героя Советского Союза присвоили Петру Лихолетову и Виктору Зотову. В полку состоялся митинг. Лихолетова сердечно поздравляли друзья. А Зотову, который два месяца назад был переведен в гвардейский полк Николая Свитенко, послали телеграмму.
Наступила весна - третья весна войны. И хотя часто хмурилась погода и солнце редко показывалось из-за пелены облаков, на сердце у всех было радостно. Каж[189]дый день радио сообщало о новых победах. Врага гнали с советской земли.
В развернувшихся боях за освобождение Ленинградской области мужала и крепла молодежь покрышевского полка, а летчики-ветераны увеличивали счет сбитых фашистских самолетов.
Однажды начальник штаба Анатолий Красько доложил Покрышеву, что в полк прибыл партизан Головачев.
- Какой партизан? - не понял Покрышев.
- Наш Головачев.
Владимир Головачев пришел в полк в июле 1943 года. Летал ведомым у Серова, набирался опыта. Несколько дней назад в боях над Лугой Головачева сбили, и никто ничего не знал о его дальнейшей судьбе. Решили - погиб.
Но Головачев не погиб, а предстал живым и невредимым перед командиром.
...Летчик приземлился на территории, занятой отступающими немцами. Они его заметили, начали преследовать. Пока было возможно - отстреливался. Убил двоих. Но подскочил третий, вышиб пистолет, сбил с ног и навалился на Головачева. Хорошо, что за голенищем оказалась финка.
А потом встретил партизан и десять дней воевал вместе с ними.
- Вот даже документ принес, что был партизаном. - Головачев достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. - Всё как полагается, и с печатью.
Покрышев, посмотрев, вернул лист Головачеву.
- Ну что же, партизан, если не забыли авиацию - принимайтесь за дело. Работка, сами понимаете, сейчас горячая. [190]
* * *
Как-то вечером, за ужином, Покрышев услышал разговор, который насторожил его. Летчики, обсуждая между собой итоги дня, нелестно отзывались о своем товарище: боится зенитного огня, во время обстрела трусит. А для летчика не было позорнее недостатка, чем трусость.
После ужина Покрышев вызвал этого летчика к себе.
- До меня дошли слухи, что вы боитесь зенитного огня? - сразу же спросил он.
- Есть такое.
- В чем же дело?
- Сам не знаю. Как попадаю в зону обстрела, всё кажется - сейчас собьют. И стараюсь быстрее выйти из зоны.
- Может быть, вы устали? Тогда отдохните не сколько дней.
- Да нет. Усталости не чувствую.
- Тогда договоримся так, - предложил Покрышев.- Завтра утром вылетим вместе на "свободную охоту". Проверим, так ли страшен зенитный огонь.
На рассвете пара истребителей "Ла-5" поднялась в воздух. В районе Пскова нарастал гул артиллерийской канонады. В разных местах ярко вспыхивали небольшие огоньки - стреляли орудия. Снаряды выбрасывали кверху купола черной земли и дыма. Утихшее за ночь сражение развертывалось с новой силой.
Минут тридцать истребители ходили по переднему краю, штурмовали вражеские войска. И все эти тридцать минут белые купола разрывов снарядов преследовали их. Но пара благополучно возвратилась на аэродром. Когда Покрышев вылез из кабины и спрыгнул на землю, к нему подошел летчик. [191]
- Товарищ командир! Разрешите получить замечания?
- Давайте сначала осмотрим самолеты, - предложил Покрышев. - Начнем с моего.
- Ни одной пробоины! -удивился летчик.
- А теперь пойдемте к вашему!
Они долго ходили вокруг истребителя, внимательно его осматривали.
- Вот это здорово! - удивился летчик, убедившись, что его самолет остался таким же невредимым, как и у командира.
- Расскажите, что же вы видели в полете? - спросил Покрышев.
- Сплошное море огня.
- Положим, не сплошное. Ведь мы-то летели не в этом море, иначе нас сбили бы.
- Я заметил несколько коридоров.
- Вот это верно. 'Нужно уметь выбирать такие коридоры, развивать в себе наблюдательность, всегда следить за обстановкой и правильно ее оценивать. Тогда зенитный огонь не так уж страшен.
- Я сегодня убедился в этом.
Через несколько дней Покрышев поинтересовался у командира эскадрильи, как ведет себя в бою молодой летчик.
- Не узнать, - ответил тот. - Действует уверенно.
Его прежнюю боязнь как рукой сняло.
"Значит, урок пошел впрок, - подумал Покрышев.- Хорошо, когда человек обретает уверенность в своих силах".
* * *
Войска Ленинградского и Волховского фронтов, продолжая стремительное наступление, быстро вышли к реке Нарве, Чудскому и Псковскому озерам. Фашист[192]ское командование, пытаясь обеспечить себе превосходство в воздухе, перебросило на эстонские аэродромы авиационные соединения из Франции и Бельгии.
Район Чудского озера стал местом ожесточенных воздушных сражений. Полк Покрышева, находившийся в эти дни восточнее озера, принимал в них непосредственное участие. Памятные места, связанные со славными победами русского оружия, вдохновляли на новые подвиги.
Не раз Покрышев напоминал летчикам вещие слова Александра Невского, почти семь веков назад наголову разбившего здесь немецких псов-рыцарей: "Кто же с мечом к нам войдет, от меча и погибнет. На том стояла и стоять будет русская земля".
Летчики покрышевского полка дрались вдохновенно. Об одной из блестящих побед, которую одержала группа под командованием капитана Константина Агеева, сообщило Советское Информбюро.
Восьмерка "Ла-5", которую вел Агеев к линии фронта, получила сообщение о местонахождении большой группы вражеских самолетов. "Ла-5" сразу же развернулись и приняли боевой порядок. Первую четверку, сковывающую, повел сам Агеев, а вторую, ударную, Серов. Едва они успели перестроиться, как справа появилось до тридцати пяти "юнкерсов-87". Их сопровождали десять "фокке-вульфов-190". Но истребители следовали далеко от бомбардировщиков и совсем оголили правый фланг. Этим и решил воспользоваться Агеев. Он пропустил группу и, углубившись на территорию противника километров на пятнадцать, неожиданно ударил с той стороны, откуда враг никак не ожидал нападения. Первая четверка связала боем истребители, а вторая, Серова, пошла в атаку на "юнкерсы" и с дистанции пятьдесят метров открыла огонь. В первой же [193] атаке Серов и его ведомые Веденеев и Ермаков сбили по одному бомбардировщику. А всего враг потерял семь "юнкерсов" и один "фокке-вульф-190".
Все наши истребители вернулись на базу.
В боях в районе Чудского озера отличились многие летчики покрышевского полка. Их наградили орденами и медалями, а сам Петр Покрышев за умелое руководство действиями полка был награжден орденом Александра Невского. [194]
ЩЕДРОЕ ЛЕТО
Еще до войны Покрышев прочитал книжку финского писателя. Он забыл название ее и фамилию автора, но память надолго сохранила картину описанного в ней северного лета.
Неповторима в своей красоте северная природа. Не очень щедро к этому суровому краю солнце, - лишь на короткое время оно одаряет теплом землю. И буквально на глазах все преображается. Веселеют не избалованные солнечной лаской угрюмые могучие сосны и ели. Яркие цветы покрывают опушки лесов и луга, берега озер и болот. Цветы торопятся жить, потому что на жизнь им отведено мало времени...
Финляндию он видел только зимой. А теперь предстояло увидеть и летом. [195]
Готовилось наступление наших войск на Карельском перешейке. Об этом Покрышев узнал в штабе воздушной армии, куда его пригласили на совещание. Командующий армией С. Д. Рыбальченко подробно рассказал о задачах, которые ставятся перед авиацией.
- Операция пройдет быстро и стремительно, - подчеркнул он. - Поэтому каждая часть должна к ней тщательно готовиться.
В мае покрышевский полк перелетел поближе к месту предполагаемых боевых действий. Соседями истребителей стали штурмовики, с которыми предстояло вместе работать.
Авиационные части накануне наступления пополнились новой техникой. Получил подкрепление и полк Покрышева - семь новеньких, прямо с завода, истребителей "Ла-5". Дать их решили тем, кто покажет лучшие знания на экзаменах и зачетах.
В эскадрильях шла интенсивная учеба. Каждый день - занятия по авиационным дисциплинам. Кропотливо изучался опыт лучших мастеров воздушного боя Ленинградского фронта. Покрышев требовал, чтобы каждый летчик полка отлично знал район боевых действий.
Солнечным майским днем у командного пункта полка остановился зеленоватый "газик". Из него вышел командующий ВВС Главный маршал авиации А. А. Новиков. Покрышев выбежал навстречу.
- Не ждали? - улыбнулся маршал, протягивая руку. - Приехал познакомиться с вашей жизнью.
Он посмотрел вокруг. Увидев скамейку, подошел, сел.
- Докладывайте, как идут дела.
Новиков внимательно выслушал доклад, потом стал задавать вопросы. Его интересовало буквально всё: под[196]готовка полка к воздушным боям, организация питания, отдых и настроение личного состава полка.
Потом прошел на стоянки, побеседовал с летчиками. А уезжая пообещал:
- Отличитесь в боях за освобождение Карельского перешейка - постараемся дать вам новые истребители "Ла-7".
Спустя несколько часов после отъезда Новикова позвонил Матвеев.
- Командующий у вас был? - поинтересовался он.
- Только что уехал.
- Проводили? Хорошо. Ждите новых гостей.
- Не до гостей сейчас, Александр Андреевич!
- Понимаю, но надо! Завтра к вам приедет группа иностранных корреспондентов. Они совершают поездку по Ленинградскому фронту. Принять их следует по законам нашего русского гостеприимства.
- Понял, Александр Андреевич!
В полдень на аэродроме появился корреспондентский автобус. Из него шумной гурьбой высыпали иностранные журналисты. Как-то непривычно было видеть на военном аэродроме столько штатских людей. Журналисты здесь же, у командного пункта, где остановился автобус, быстро окружили Покрышева.
- Это вы и есть знаменитый советский ас? - коверкая русские слова, спрашивал невысокого роста лысоватый мужчина в больших роговых очках. - Разрешите мне сделать снимок. - Он расстегнул футляр фотоаппарата.
Его примеру последовали другие корреспонденты.
Покрышев хотел пригласить журналистов в помещение, но они, вынув блокноты, тут же организовали "пресс-конференцию".
- Как вы проводите бои? [197]
- Очень просто. Ищем в воздухе противника и уничтожаем его.
- Не могли бы вы рассказать, как ведут себя немецкие летчики?
- Сейчас они уже не те, что были в 1941 году. Тогда фашисты, имея преимущество в воздухе, вели себя нагло. На летчика, который сбивал их, они смотрели как на чудо. Теперь же, в 1944 году, наша авиация имеет превосходство в воздухе. А вражеские летчики стали действовать осторожно и боязливо. Да и многие из фашистских асов нашли могилу в нашей земле. [198]
- Не могли бы вы назвать лучших летчиков полка?
- У нас много хороших летчиков, - после некоторого раздумья ответил Покрышев. - Вот, например, Владимир Серов. Совсем недавно он прибыл к нам в полк сержантом. А сейчас - старший лейтенант, командир эскадрильи. Воюет чуть больше года, а на своем счету уже имеет двадцать пять сбитых вражеских самолетов. Редкий день о нем не пишут газеты.
Во время стихийно возникшей беседы над аэродромом появился возвращавшийся с задания истребитель. Он летел неуверенно и плюхнулся на "живот".
- И часто ваши летчики возвращаются из боя в таком виде? - спросил французский корреспондент.
- Случается. Ведь идет война...
- Нам бы хотелось посмотреть на ваши самолеты, - попросил один из журналистов.
- Прошу вас, - предложил Покрышев. - Пройдемте на поле.
Потом гостей пригласили в столовую на товарищеский обед. За столы, расставленные буквой П, с одной стороны сели журналисты, с другой - летчики. В центре разместилось командование полка.
Покрышев встал, поднял стакан:
- Я хотел бы провозгласить тост за дружбу народов антигитлеровской коалиции, которые с оружием в руках сражаются против коричневой чумы фашизма.
Потом слово попросил француз.
- Нам очень приятно, - волнуясь начал он, - что мы получили возможность познакомиться с таким боевым полком, как ваш, господин Покрышев, и с вашими замечательными летчиками. Я предлагаю тост за успехи вашего полка в боях с фашизмом, за Покрышева, Серова, Лихолетова и других замечательных асов. [199]
Провозглашались тосты за скорую победу над врагом. Когда гости выходили из-за стола, к Покрышеву подошел английский журналист.
- Разрешите вас спросить, - обратился он. -Не удивляйтесь, если мой вопрос покажется вам несколько странным и, может быть, наивным: как вы думаете, сколько потребуется месяцев, чтобы окончательно разгромить Германию?
Покрышев улыбнулся. Что ответить "британскому союзнику"? Сказать прямо и откровенно, что это зависит также от правительства его страны, которое затягивает открытие второго фронта? Или ответить в известных дипломатических рамках?
- Буду с вами откровенным, - начал Покрышев. - Это зависит не только от меня и наших воинов, но и от вас. Быстрое открытие второго фронта, о котором давно идут разговоры, намного приблизило бы день победы. Кстати, а вы бы смогли ответить, когда откроется второй фронт?
- Что вы, господин Покрышев, - замахал руками журналист, - нам это неизвестно...
- Ну вот видите! Что же касается нас, то я могу сказать только одно: мы всё сделаем, чтобы день победы наступил быстрее.
Утром 10 июня воздух сотрясла артиллерийская канонада. Она нарастала с каждой минутой. В небо поднялись сотни самолетов. Бомбардировщики и штурмовики, сопровождаемые истребителями, летели на север и северо-запад. От мощных ударов сотрясалась и гудела земля.
Одна за другой уходили на задание двойки, четверки и шестерки "лавочкиных" покрышевского полка. [200]
Летчики возвращались с задания возбужденные. Пока они докладывали о результатах полета и обменивались новостями, техники быстро готовили машины к очередному вылету.
Покрышев несколько раз водил группы на задания. Один вид наших мощных воздушных армад наполнял его сердце радостью.
Боевой счет полка на Карельском перешейке открыл снова Владимир Серов. В первый же день он сбил итальянский "фиат".
- И долго ты охотился за этой старой рухлядью? - досаждали ему летчики.
Серов сердился: что делать, если кроме допотопных "фиатов" ничего не встретишь сейчас над Карельским перешейком.
Но через несколько дней обстановка изменилась. Появились истребители "фокке-вульфы-190", всё чаще навязывали нашим летчикам воздушные бои. В одном из них погиб капитан С. Я. Богатырев. В полку любили и ценили этого боевого командира, хорошего воспитателя и отличного товарища.
После гибели Богатырева - новые потери. Не вернулись на аэродром командир эскадрильи старший лейтенант И. Т. Пащенко и командир звена лейтенант В. М. Семенов, было сбито в боях еще несколько летчиков.
Позднее выяснилось: немецкое командование, напуганное успешным наступлением советских войск на Карельском перешейке, перебросило в Финляндию 54-ю истребительную эскадру, укомплектованную опытными летчиками, - ту самую эскадру, которая не раз появлялась под Ленинградом.
Бои в воздухе с каждым днем становились ожесточеннее. В журнале полка появились новые записи о [201] победах Серова, Лихолетова, Веденеева, Ермакова и других летчиков. Некоторые бойцы в отдельные дни сбивали по два фашистских самолета.
"Отлично дерутся ребята!" - не раз удовлетворенно отмечал про себя Покрышев, подводя итоги дня. Но, выступая на разборе, постоянно повторял: "Нельзя расслабляться, на каждый бой нужно выходить в полной готовности, всегда помнить, что противник сильный и победы можно добиться только благодаря огромному напряжению всех сил". Он знал: летчиков полка, особенно новичков, необходимо психологически настроить на тяжелые бои.
В середине июля воздушные бои на Карельском перешейке начали утихать. Сокращалось число боевых вылетов. Можно было дать людям отдохнуть.
Покрышева вызвали в штаб дивизии. Вернулся он к вечеру. Весь командный состав ждал его на КП.
- Как у нас, Анатолий Матвеевич, идут дела? - обратился он к Красько.
- Только что группа Веденеева вернулась с задания. Впустую.
Сидевший тут же Веденеев стал оправдываться:
- Куда девались гады? Раньше, как вылетишь - обязательно на кого-нибудь наткнешься. А теперь встреча с ними - редкость.
- Зря вы оправдываетесь, Веденеев, - весело заметил Покрышев. - В штабе дивизии мне сейчас рассказали: 54-ю эскадру так расчехвостили, что им даже улететь отсюда не на чем было.
Красько протянул Покрышеву объемистый пакет:
- Это вам. Из-за границы.
В пакете оказалась английская газета. Покрышев развернул ее и на одной из страниц увидел свой портрет и небольшую заметку. Усмехнулся: "Это послание [202] одного из тех корреспондентов, которые к нам приезжали. Англичанина. Оказался истинным джентльменом". Он положил газету на стол и обратился к Красько:
- Так какие же у нас итоги?
- За период боевых действий на Карельском перешейке,- четко доложил начальник штаба, - полк произвел тысячу пятьдесят вылетов, провел семьдесят групповых боев и сбил сто пять самолетов.
- Итоги хорошие. На этом нашу операцию можно считать законченной. Есть приказ готовиться к новоселью. Снова под Нарву.
КОНЕЦ ВОЙНЕ
Лихолетов возвратился с задания возбужденным. По пути к КП он напевал вполголоса какую-то веселую песенку, помахивая в такт прутиком лозы, и чему-то широко улыбался. "Бой был удачным. Правда... Да стоит ли об этом говорить, - думал он. - У новенького из-под хвоста "фоккера" выбил. Еще хорошо, что увидел, а то бы - поминай как звали... Он, конечно, отчаянный, но "птенец", зарвался... Зато теперь будет знать, каково одному против нескольких".
С этими мыслями Лихолетов подошел к Покрышеву и с обычным для него юмором и яркими подробностями стал докладывать о проведенном бое.
Покрышев сначала внимательно слушал, а потом перебил Лихолетова:
- Молодой летчик по своей неопытности оторвался [204] от группы. Над этим острить не следует. Хорошо, что всё обошлось благополучно. Погибни он - потом сами бы казнили себя за то, что не уберегли.
Лихолетов помрачнел. Все в полку знали, что подобные замечания даже от такого авторитетного летчика и командира, каким был Покрышев, он воспринимал болезненно.
- Ну, ладно, - сказал Покрышев, положив руку
на плечо Лихолетова. - Где он, этот "птенец"?
- У самолета.
- Надо, пожалуй, поговорить с ним. Пойдемте...
Смущенный летчик стоял у своего основательно побитого "ЛА-5". Вокруг истребителя хлопотали техники.
- Ого! - воскликнул Покрышев, глядя то на летчика, то на его продырявленный во многих местах самолет.- Здорово, видать, повоевали?!
- Да вот!.. - еще больше смутившись и не зная, что ответить на замечания командира полка, невнятно проговорил младший лейтенант.
- Что же так плохо бережете машину?
Младший лейтенант молчал.
- Эти дыры на истребителе оттого, что воевать начинаете в одиночку.
- Товарищ командир! Я оказался в очень выгодном положении, как раз в хвосте у "фоккера",- начал горячо оправдываться летчик.
- Этот прием давно известен, - спокойно заметил Покрышев. - Фашисты ловят на него малоопытных летчиков. Вы отрываетесь от группы, устремляетесь в погоню за одиночным самолетом, думаете, сейчас его собьете, а тут неожиданно сверху появляется пара вражеских истребителей, - и вычеркивай вас из списка.
Хорошо, что на выручку пришел Лихолетов. Но ведь он мог и запоздать, и не заметить. [205]
Техники, перестав возиться около "лавочкина", стали прислушиваться к разговору. Подошли летчики с соседних стоянок. Постепенно около командира полка собралось до двух десятков человек.
- Приведу один пример, чтобы вы яснее осознали всю трагичность своего положения, - продолжал Покрышев. - Когда мы воевали над Ладогой, к нам в полк прибыл молодой летчик Виктор Белов. В первый же свой вылет он оставил группу, догнал одиночный "юнкере" и сбил его. Ему тогда просто повезло. А из второго вылета Белов уже не вернулся... Воздушный бой - это коллективный бой, а не схватка одиночек.
Тот, кто не чувствует рядом локтя товарища и сам не оказывает ему помощи, не воздушный боец, какими бы замечательными качествами он ни обладал. Вы хотели побыстрее нарисовать на фюзеляже красную звездочку, а вместо этого приходится заделывать пробоины.
Летчик стоял, низко опустив голову. Время от времени он поднимал ее. Лицо у него было бледное, а под правым глазом подергивалась синяя жилка, выдавая сильное волнение.
- Я учту ваши замечания, товарищ командир,- наконец тихо проговорил младший лейтенант.
- Хорошо, если учтете. Это нужно в первую очередь вам.
* * *
В сентябре началось сражение за освобождение Эстонии. Полки Покрышева и Свитенко только что перебазировались на аэродром, расположенный недалеко от старинного эстонского города. Там еще шли бои. Частые взрывы снарядов и мин, автоматные очереди и выстрелы сливались в один общий гул: гитлеровцы отчаянно защищались. [206]
Авиаторы не успели обжиться, как поступил приказ подготовиться к перелету на другой аэродром.
- На новое место уже выехал батальон аэродромного обслуживания, - сообщили Покрышеву по телефону. - К исходу дня будьте там.
Свитенко, слышавший разговор, недоуменно пожал плечами.
- Попроси разрешения хотя бы самим сначала слетать туда, - шепнул он. - Кто его знает, что это за аэродром.
Покрышев передал просьбу и получил разрешение.
Вылетели на связном "По-2". До нового места добрались благополучно. Сверху с трудом нашли место для посадки: на взлетной полосе валялись трубы, ржавое и обгоревшее железо.
"По-2" подрулил на стоянку. Выключили мотор. Вылезая из кабины, летчики увидели невдалеке в кустах бойца, отчаянно махавшего им руками.
- Быстрее бегите сюда! - кричал он.
Они бросились в кусты. Только здесь летчики узнали, какая опасность их подстерегала. "По-2" сел как раз на нейтральной полосе: по одну сторону ее находились наши войска, по другую - немецкие. Для Покрышева и Свитенко так и осталось тайной, почему немцы не обстреляли самолет.
Через несколько минут боец привел летчиков в штаб к командующему армией. Генерал встретил их приветливо. Услышав рассказ летчиков, рассмеялся:
- Говорите, батальон аэродромного обслуживания
сюда прибыл? Не видел его. Отсюда, голубчики, сначала немца выбить надо. А вы - летать! - Но потом, переходя на серьезный тон, продолжал:
- Завтра ко второй половине дня гитлеровцев выгоним. Подготовим аэродром и прилетайте себе на[207]здоровье. А сегодня давайте вместе поужинаем и идите отдыхать...
Утром Покрышев и Свитенко пришли в штаб. Они застали командарма в отличном настроении.
- Ну, авиация, - обратился он к летчикам, - действуйте. Аэродром в вашем распоряжении.
Эстонская земля освобождалась от фашистского рабства. 22 сентября 1944 года наши войска вступили в Таллин. В боях за эстонскую столицу отличился и покрышевский полк. Ему в числе других присвоили наименование "Таллинского", а за отличное выполнение заданий командования наградили орденом Красного Знамени. Это радостное событие совпало со знаменательной датой - четвертой годовщиной полка. Славный путь прошел полк. За годы войны его летчики совершили более восьми тысяч боевых вылетов, провели более пятисот воздушных боев, сбили четыреста фашистских самолетов, уничтожили десятки артиллерийских батарей, сотни машин, тысячи гитлеровских солдат...
Своими боевыми подвигами они продолжали вписывать новые страницы в летопись полка.
* * *
Под мощными ударами советских войск противник начал эвакуацию с островов Эзель, Даго и Муху. Фашисты отступали в Курляндию на кораблях и даже на лодках. А над этим скопищем спасающихся от возмездия палачей с раннего утра и до позднего вечера кружили советские штурмовики, бомбардировщики и истребители.
Первую группу полка, вылетевшую штурмовать вражеские караваны, повел сам Покрышев. У островов летчики увидели десятки судов; переполненные солдатами, они отплывали на запад. [208]
В памяти Покрышева всплыли картины недавнего прошлого. 1941-1942 годы. Ладожское озеро. От левого берега плывут суда. В них - сотни, тысячи ленинградцев: женщины, дети, старики. Для них правый берег- это жизнь, спасение от голода, варварских бомбардировок и обстрелов. Но не всем удавалось благополучно закончить путешествие. Фашистские стервятники беспощадно расстреливали беззащитное мирное население. Наши летчики могли тогда только помешать им, но не предотвратить чудовищное злодеяние. Господство в воздухе оставалось за врагом. И вот сейчас настал час расплаты!
- За Ленинград! За Ладогу! - Покрышев бросил свой истребитель вниз, бреющим полетом прошел над морем. После первой же атаки загорелось судно. С него в паническом ужасе бросались в воду гитлеровцы.
За Ленинград! За Ладогу!
Краснозвездные "ястребки" продолжали штурмовать вражеские суда. Не одна сотня гитлеровцев пошла ко дну.
Первую группу наших самолетов сменила вторая. Ее вел Лихолетов.
Каждый летчик совершил в тот день по два-три боевых вылета. Все действовали успешно, но Покрышев и тут подмечал недостатки, обращал на них внимание своих питомцев. Одним он указывал, чтобы не растягивались во время полета, другим, чтобы не запаздывали со сбором после штурмовки, возвращались на аэродром в группе, а не в одиночку.
Каждый вечер Покрышеву звонил Матвеев. Такая уж привычка выработалась у командира дивизии: в конце дня лично интересоваться итогами боевых действий полка. На этот раз он не стал выслушивать Покрышева, а пригласил к себе. [209]
- Есть для вас новость, - сообщил он.
Покрышев быстро оделся и поехал.
На ужин собрался почти весь руководящий состав дивизии, командиры полков. Когда все расселись, с места поднялся Матвеев.
- Ленинградскому фронту, - начал он, - предоставлено право послать одного командира на курсы усовершенствования начальствующего состава. Вы сами видите: война кончается, пора подумать о будущем. Мы посоветовались и сошлись на кандидатуре Петра Афанасьевича Покрышева.
После ужина Покрышев подошел к Матвееву:
- Александр Андреевич! Почему же на мне остановился выбор? Я с полком собирался до Берлина дойти, и вдруг - учиться!
- Берлин и так возьмут, - мягко заметил Матвеев.- Вам же, Петр Афанасьевич, надо наукой подзаняться. Видите, как быстро авиация развивается. Пройдет год-второй, и командиру крупных соединений в авиации без науки делать нечего будет. Так что собирайтесь, все мы желаем вам успехов в учебе!
В три дня Покрышев сдал полк своему заместителю Петру Лихолетову, распрощался с товарищами и уехал в Москву. Но он всё еще надеялся хотя бы на время отложить учебу и остаться на фронте.
В Москве решил зайти к главкому. А. А. Новиков встретил его радушно, долго и подробно расспрашивал о воздушных боях над Прибалтикой.
- Значит, говорите, наше преимущество в воздухе полное, - удовлетворенно повторил он слова Покры-шева и радостно потер руки. - Да, теперь время уже не то. Наша авиация сейчас намного сильнее немецкой. И господство в воздухе мы имеем на всех фронтах.
Дела шли хорошо, и маршал находился в припод [210]нятом настроении. Но как только он услышал просьбу Покрышева, лицо его стало серьезным и озабоченным. - И не просите, - решительно заявил он. - Война заканчивается, но борьба за мир - нет. Мы должны подумать о завтрашнем дне. В скором времени авиация начнет оснащаться более современными самолетами. Придет новое пополнение. Нужно будет в сжатые сроки овладеть новой техникой, обучить молодежь. А задача эта под силу только командирам, сочетающим в себе богатый практический опыт и глубокие теоретические знания.
Покрышев понял: просить бесполезно.
Занятия начались 1 ноября 1944 года. Вчерашние фронтовики заполнили просторные светлые аудитории и кабинеты. Поначалу летчикам, привыкшим к шуму и грохоту фронта, трудно было войти в спокойный и размеренный ритм жизни академии. Заниматься приходилось много.
В первые дни учебы Покрышев часто выступал перед москвичами. Приглашали рабочие и служащие, воины и курсанты, студенты и школьники. Просили рассказывать о боях за Ленинград. Но многочисленные встречи мешали заниматься, и на время пришлось отказаться от выступлений.
* * *
Полгода пролетело как один день. В мае - выпуск.
По всему чувствовалось, что этот май станет месяцем окончательного разгрома и полной капитуляции фашистской Германии. Утро Первого мая выдалось солнечное и прекрасное. Нарядно украшена столица, оживленны москвичи. На Красной площади и прилегающих к ней улицах выстроились ровные квадраты войск.
Солнечные лучи играют на граните Мавзолея, на [211] зубчатых стенах Кремля, ослепительно золотят циферблат Спасской башни.
Начинается традиционный военный парад. Мимо Мавзолея четким шагом проходят колонны представителей родов войск, прославленные в боях подразделения.
В торжественном параде прошла и колонна академии. Ее знамя нес дважды Герой Советского Союза П. А. Покрышев. Слева и справа от него шли ассистенты- дважды Герои Советского Союза прославленные летчики-штурмовики М. 3. Бондаренко и В. И. Голубев.
После Первомая - государственные экзамены. Покрышев успешно выдержал их и получил назначение заместителем командира одной из гвардейских истребительных частей. [212]
ВРЕМЯ ПОКОРЕНИЯ СКОРОСТЕЙ
На фронте Покрышев часто мечтал о мирных днях. Вот наступят они - можно будет и отдохнуть!
Залпы победного салюта давно отгремели, но порядок армейской жизни мало в чем изменился. В часть прибывала молодежь, только закончившая летные училища, и надо было обучать ее, передавать опыт, приобретенный в войне. Забот прибавилось, когда командира части направили на учебу и Покрышев исполнял его обязанности.
Рано утром, наскоро позавтракав, он спешил на аэродром. Начинались учебные полеты. Потом разборы, беседы с командирами и начальниками служб, приемы по личным вопросам, собрания и совещания. Домой, в авиагородок, возвращался поздно. И так почти каждый день. [213]
Время было насыщено большими событиями, которые открывали новую эру в авиации. Советские авиаконструкторы создали реактивные самолеты с мощными отечественными двигателями. Наша промышленность начала крупносерийное производство этих машин. Они коренным образом изменили у летчиков представление о скорости.
Часть, которой командовал Покрышев, одной из первых получила реактивные машины. Новые истребители имели непривычный вид. Необычной формы фюзеляжи с вытянутой вперед носовой частью, отсутствие привычного воздушного винта делали их похожими на ракету.
- Нравятся? - поинтересовался Покрышев у обступивших его летчиков.
- Не истребитель, а труба, - сказал стоявший ближе всех к командиру молоденький лейтенант. - Как на ней только летают?
- Скоро узнаете.
Он сам с нетерпением ждал этой минуты. Но предварительно пришлось основательно изучить новую технику, сдать зачеты, совершить несколько десятков тренировочных полетов в таком же, но двухместном учебном истребителе вместе с инструктором.
И вот наконец наступили долгожданные минуты, когда он совершал первый самостоятельный полет на реактивном истребителе.
День выдался ясный и солнечный. Видимость, как говорили летчики, миллион на миллион. На обычном языке это означало: вокруг ни облачка, беспредельный голубой горизонт хорошо просматривается. О лучших для полета условиях нельзя было и мечтать.
На аэродроме собрался весь командный состав части, летчики, специалисты наземных служб. Первый [214] полет на реактивном самолете стал настоящим праздником.
Покрышев подошел к истребителю, на стальной обшивке которого играли озорные солнечные лучики. Ему ли, опытному летчику, проведшему не одну тысячу вылетов, волноваться, когда он садится в кабину самолета! Но чувство праздничности, торжественности и в то же время ответственности за исход полета не покидало его до тех пор, пока не заработал двигатель. И только тогда исчезло волнение.
Из сопла двигателя вырвалась струя ослепительного пламени. Аэродром наполнил мощный свистящий гул. Самолет резко рванулся с места, стремительно пробежал по взлетной полосе, легко оторвался от земли и стал набирать высоту.
Серебристая точка, расплескивая солнечные блики, уходила в голубую даль. Она то высоко взмывала вверх, то молнией устремлялась вниз.
Прошло три... пять... десять минут полета. Истребитель делал глубокие виражи, перевороты, крутил "бочки", оставляя за собою тонкую белую полосу. Наконец, пошел на посадку, коснулся бетонированной полосы, зарулил на стоянку. Постепенно утих гул двигателя. Покрышев вылез из кабины. Лицо его сияло.
- Мечта! - восхищенно сказал он. - Скорость!.. Маневр!.. Как жаль, что мы не имели таких замечательных машин в годы войны!
Часть осваивала реактивную технику. Покрышез с присущей ему настойчивостью, старался внушить молодым летчикам, что без прочных и глубоких теоретических знаний, без постоянных тренировок нельзя овладеть новой техникой.
- Реактивный истребитель хорош, - повторял он. - Неплохо оснащен приборами. Его полет контролируется [215] с земли современными радиолокационными средствами. Но они только помогают летчику, не подменяя его.
В самый разгар учебы Покрышева перевели в другую часть, ближе к Ленинграду. Новое назначение обрадовало - он давно мечтал о возвращении в края, где служил и воевал.
Новая часть только еще готовилась к освоению реактивной техники. Приобретенный опыт пригодился, помог быстро закончить теоретическую подготовку и перейти к полетам.
На стоянках застыли стальные птицы. Вокруг них хлопочут люди в темно-синих комбинезонах. В этот ранний час Покрышев уже на аэродроме. Первый визит - в пилотскую комнату: проверить, как летчики готовятся к выполнению задания. Потом - на стоянки: успевают ли инженеры и техники к назначенному времени обслужить истребители. Несколько десятков минут уходит на осмотр взлетно-посадочной полосы. После этого - короткое совещание с руководящим составом. Командиры докладывают о готовности к тренировкам. Теперь можно подняться на вышку и разрешить полеты.
По полосе разбегается и уходит вдаль первый истребитель. Через несколько минут - второй, третий... Серебристые птицы совершают полеты по кругу. Командир части внимательно следит за действиями летчиков, время от времени берет микрофон, чтобы передать замечания.
Неожиданно на КП раздается тревожный голос:
- Я - 57-й, я - 57-й! Лечу вверх колесами...
Что такое? Истребитель в нормальном положении, а летчик в панике? Может быть, нервы не выдерживают? Нужно ему собраться, взять себя в руки, освободиться от страха и боязни. [216]
- 57-й! 57-й! - передал Покрышев в эфир. - Летите в таком же положении.
Потом вторично повторил приказание и облегченно вздохнул, когда услышал в ответ слова:
- Вас понял. Лечу в таком же положении.
Время полета истекало. Истребитель стремительно пошел на посадку, коснулся бетонной полосы и, погасив скорость, зарулил на стоянку.
Через несколько минут летчик был уже на КП и докладывал о полете.
- Как вы себя чувствуете? - поинтересовался Покрышев, видя, в каком состоянии находится летчик.
- Сейчас хорошо. А вот в полете... Казалось, лечу вниз головой.
- У молодых летчиков это случается. В полете на реактивной технике очень важно точно контролировать свои действия и надежно держать связь с землей. Контроль и связь - поняли?
Часть успешно осваивала реактивную технику. Почти все летчики могли совершать полеты в ночное время, были подготовлены к боевым действиям в сложных метеорологических условиях. Это был большой успех командира части, который сам к тому времени стал летчиком первого класса.
Командиром части П. А. Покрышев прослужил около двух лет, передавая свой опыт и знания молодежи, пришедшей в авиацию уже после войны.
* * *
В тот февральский день 1950 года Покрышев, как всегда, с утра находился на аэродроме. В самый разгар тренировочных полетов на командный пункт прибежал возбужденный почтальон. [217]
- Товарищ полковник, почитайте! - Он подал "Ленинградскую правду", показал на третью страницу, где был опубликован отчет об одном из предвыборных собраний. В отчете сообщалось, что коллектив Шуваловского торфопредприятия выдвинул П. А. Покрышева кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР по Ленинградскому сельскому избирательному округу.
Находившиеся на КП летчики тепло поздравили своего командира.
Кандидатура П. А. Покрышева на предвыборных собраниях трудящихся получила единодушную поддержку. К нему поступила просьба дать согласие баллотироваться в Верховный Совет СССР.
С волнением сел он за стол, чтобы написать заявление в окружную избирательную комиссию. С тем же чувством приехал на встречу с рабочими бумажной фабрики "Коммунар" и жителями поселка Антропшино.
В клубе, где должна была проходить встреча с избирателями, Покрышев увидел бывшего однополчанина. Оказалось, он работает здесь же, на фабрике.
За несколько минут, оставшихся до начала собрания, вспомнили родной полк, боевых товарищей. Когда прозвенел звонок, приглашая всех в зал, бывший летчик сказал Покрышеву:
- Мне поручили выступить на собрании, рассказать о ваших боевых подвигах.
- Только вы не очень... Без красок... - попросил Покрышев.
Началось собрание. Выступали рабочие, служащие. Выступил и бывший однополчанин Покрышева. Он начал рассказ тихо, медленно, тщательно подбирая слова, но потом оживился и не без восхищения говорил [218] о подвигах героя-летчика, с которым воевал в одном полку.
Покрышев укоризненно покачал головой.
- Что, Петр Афанасьевич, - спросил сидящий рядом председатель фабкома, - приукрашивает?
- Да нет, говорит всё правильно. Только поскромнее бы...
Потом на трибуну поднялся Покрышев, поблагодарил избирателей за доверие, рассказал о своей службе в Советской Армии и заверил, что будет высоко нести звание депутата.
* * *
В 1952 году П. А. Покрышева направили на учебу в Высшую военную академию Генерального штаба. Через два года он закончил авиационный факультет, после чего назначался на командные должности в советской авиации.
8 августа 1955 года Петру Афанасьевичу присвоили звание генерал-майора. [220]
ГЕНЕРАЛ ОСТАЕТСЯ В СТРОЮ
Время неумолимо. Всё чаще давали знать последствия войны и трудной фронтовой жизни. Стало побаливать сердце. Пришлось распроститься с армией, которой он отдал двадцать семь лет жизни.
Пожалуй, впервые Покрышев почувствовал себя совершенно свободным от повседневных служебных забот. Казалось странным, что не звонит поминутно телефон, к чему он привык за многие годы службы, что не надо никуда спешить, а можно, не торопясь, почитать книгу или журнал, посидеть с удочкой у озера или заняться цветами. Этим любимым занятиям и раньше посвящались свободные часы, но тогда он не раз ловил себя на том, что даже на отдыхе невольно думал о служебных делах.
Теперь же он свободный человек... [221]
Прошло несколько месяцев, покой и отдых стали надоедать. Снова потянуло к авиации, к людям. И вот Покрышев пришел в Северное управление гражданской авиации. Так он стал сменным помощником начальника Ленинградского аэропорта.
Должность оказалась довольно хлопотной, требовала отличного знания летного дела, больших организаторских способностей и, главное, умения работать с людьми.
Сменный помощник начальника аэропорта "осуществляет оперативное руководство деятельностью аэропорта"- так записано в инструкции. А это значит, что он должен быть в курсе всех событий в аэропорту, контролировать работу служб и, если потребуется, вносить свои коррективы.
...На летном поле поют песню двигатели мощных турбовинтовых и турбореактивных лайнеров. А на бетонные полосы аэродрома с небольшими интервалами садятся всё новые огромные серебристые птицы. Какие только самолеты не увидишь в Ленинградском аэропорту: "ТУ-104", "ТУ-124", "ИЛ-18", "АН-10", "АН-24"... Они прибывают из ближних и дальних районов страны. А через несколько часов, приняв на борт пассажиров, снова отправляются в рейс.
Что ни сезон - открываются новые авиалинии. Теперь уже редкий крупный город нашей страны не связан прямым воздушным сообщением с городом на Неве. Тяжелые самолеты стали летать на север - в Мурманск, Архангельск, Петрозаводск. В 1964 году открылась самая длинная в Советском Союзе и одна из самых больших в мире авиалиний Ленинград - Южно-Сахалинск, ее протяженность - восемь тысяч сто километров.
Авиатрассы соединили Ленинград со столицами европейских государств: Хельсинки, Стокгольмом, Ко[222]пенгагеном, Лондоном, Берлином, Варшавой, Софией, Бухарестом, Будапештом.
Всё оживленнее становятся воздушные ворота Ленинграда. Более пяти тысяч пассажиров ежедневно вылетает отсюда и столько же прилетает.
Прибавилось забот и у сменного помощника начальника аэропорта. Хозяйство огромное. Вопросов сотни. И все их надо решать в считанные минуты. Нередко и пассажиры заходят к нему со своими жалобами, просьбами. Бывает, по какой-то причине человек не смог вылететь вовремя. Билет стоит дорого, но раз опоздал - ему возвращают не полную сумму: вычитают двадцать пять процентов стоимости. Пассажир недоволен, и приходится вежливо объяснять ему правила Аэрофлота.
В другой раз по вине службы аэропорта задерживается вылет самолета. Возмущенный пассажир идет к дежурному начальнику. В этом случае виноват Аэрофлот, и пассажира надо успокоить, принять меры, чтобы он быстрее вылетел.
* * *
Так в беспокойных хлопотах проходят дни. Кажется, совсем недавно пришел он в Ленинградский аэропорт. А вон как незаметно летит время. За эти годы коллектив узнал Покрышева как высококвалифицированного, думающего и энергичного специалиста. Глубокое уважение сослуживцев он почувствовал, когда отмечалось его пятидесятилетие. В тот день много теплых слов было сказано о юбиляре. Товарищи по работе вручили адреса, памятные подарки. Это свидетельство человеческой благодарности тронуло Петра Афанасьевича. Особенно дорог ему был один подарок - альбом-фотолетопись военных лет гвардейского полка, в составе которого Покрышев защищал Ленинград. [223]
С большим душевным волнением принял Петр Афанасьевич альбом, поднес его к губам и поцеловал выцветшую обложку.
Растроганный и взволнованный пришел он в свой кабинет. В эти минуты и зашли к нему начальник аэропорта Герой Советского Союза Василий Алексеевич Горин и начальник службы движения Михаил Михайлович Лобанков. Оба в годы Великой Отечественной войны тоже сражались на Ленинградском фронте.
Петр Афанасьевич перелистывал альбом, снова и снова вспоминая давно минувшие боевые годы.
- Взгляни, Михаил Михайлович! - обратился он к Лобанкову и показал на фотографии, над которыми художник крупными буквами написал: "Летят "дугласы". - Узнаешь?
Как не узнать, если Лобанков на этих самых "дугласах" не одну сотню раз летал в осажденный Ленинград, доставляя по воздушному мосту продовольствие, боеприпасы и медикаменты, а оттуда вывозил больных и раненых, изможденных голодом женщин и детей!
Однажды Покрышеву позвонили из облисполкома и сообщили, что приехавший в Ленинград американский корреспондент очень хочет с ним встретиться.
- Если уж очень хочет, не смею отказать, - ответил Покрышев.
Корреспондент появился в аэропорту через несколько часов в сопровождении переводчика.
- Я в Ленинграде во второй раз, - сказал он. - Был две недели назад, хотел встретиться с вами, но срочно вернулся в Москву. Узнал о полете двух ваших космонавтов -Беляева и Леонова. [224]
- И какое впечатление на вас произвел их полет?
- Это восхитительно! Выйти из корабля в космос!
Уму непостижимо...
- Вы знаете, есть у нас одна песня, в которой поется: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью..." То, о чем раньше человек даже мечтать не мог, сегодня совершается. Такое наше время...
- Я сам убеждаюсь в этом, - заметил корреспондент. - Но я приехал сюда, чтобы услышать о ваших подвигах в годы войны. Американцев очень интересуют биографии героев.
- Постараюсь удовлетворить ваше любопытство, хотя тема эта слишком обширная, - ответил Покрышев.
Он рассказал о первых боях с фашистами, о том мужестве, которое проявляли советские летчики, защищая Ленинград. Вспомнил однополчан - первых героев войны: Степана Здоровцева, Петра Харитонова, Николая Тотмина, которые таранили вражеские самолеты.
- Господин Покрышев! - Корреспондент перестал писать, положил на стол авторучку. - А вы не могли бы сказать, какие суммы герои получили за эти тараны?
Покрышев на несколько секунд задумался. Как растолковать американцу, что советские летчики совершали подвиги не ради денег, а во имя Родины, которую пытался поработить враг. Как объяснить ему, представителю капиталистического мира, что не чувство корысти и наживы двигало его однополчанами, когда они шли на подвиг, а стремление помочь товарищам в тяжелые минуты. Таков уж характер советского человека. Так воспитала его Родина.
- Этот подвиг трудно оценить в деньгах, - сказал он. - Его высоко оценил народ, правительство. Этим летчикам было присвоено звание Героя Советского Союза. А это звание у нас очень дорогое и почетное. [225]
Таких Героев среди защитников Ленинграда были сотни. Мы вылетали на боевые задания по пять-шесть раз в сутки. Когда мои товарищи поднимались в воздух, то не спрашивали: "Сколько немецких самолетов?", а интересовались: "Где они?" Случалось, что шесть наших истребителей сражались против шестидесяти вражеских. Немцы, как правило, уклонялись от борьбы при равенстве сил. Они стремились вступать в бой лишь при численном превосходстве.
- Я слышал, что вы воевали на американских самолетах? - поинтересовался корреспондент.
- Да, в конце 1941 года, в очень трудное для нашей страны время, под Ленинградом появились американские истребители "томагавки", а затем "китти-хауки". Наши летчики быстро их освоили и прекрасно на них дрались. Я лично, летая на "томагавках" и "китти-хауках", сбил тринадцать немецких самолетов.
- Тринадцать по приметам число несчастливое, - заметил гость.
- В данном случае получилось наоборот, - возразил Покрышев. - Тринадцать раз я добивался победы и ни разу не был побежденным, - вот и судите сами, счастливое ли для меня это число. Кстати, за эти победы мне присвоили звание Героя Советского Союза.
- Аза что вы получили вторую Золотую Звезду? - спросил корреспондент.
- Я совершил двести восемьдесят боевых вылетов, участвовал в пятидесяти воздушных боях, сбил тридцать два самолета противника лично и восемь в группе.
- Сейчас вы известный в стране герой и могли бы спокойно отдыхать. Но вы работаете. У вас все-таки бывает когда-нибудь свободное время?
- Конечно, как у всех людей. Правда, только немножко меньше. [226]
- И как вы его проводите? Есть ли у вас любимые занятия?
- Большую часть времени отдаю общественной работе. Я являюсь членом Комитета борьбы за мир, Всесоюзного комитета ветеранов войны. Много занимаюсь с ребятами из клуба юных космонавтов имени Г. С. Титова при Дворце пионеров. Перечислить все общественные обязанности - дело долгое. Ну а если действительно выдаются свободные минуты, то выезжаю на Карельский перешеек: там у меня дача. Очень люблю цветы и рыбную ловлю.
- Когда вы сидите на берегу и удите рыбу, думаете ли вы о войне?
- В такие минуты обо всем забываешь. О минувшей войне вспоминаю лишь тогда, когда встречаюсь со школьниками, - они просят рассказать. Ну, а вообще о войне... Вот у нас на земле много еще тяжелых болезней. Лучше направить свои усилия на борьбу с ними, а не убивать друг друга. Война мирным людям не нужна. Я, например, воевал по необходимости, чтобы спасти свою страну от фашизма. Мы ненавидим войну и сражались, чтобы ее не было. Поэтому с большим огорчением советские люди узнают из газет и сообщений по радио о том, что ваше правительство ведет грязную войну во Вьетнаме. На заседании Всесоюзного комитета ветеранов войны Советского Союза 25-28 февраля 1965 года было принято обращение к американскому народу и американскому правительству о прекращении налетов на мирное население Вьетнама. Я бы очень хотел, чтобы вы на страницах своей газеты подняли голос в защиту миролюбивого вьетнамского народа.
- Я постараюсь объективно довести до читателей
газеты содержание нашей беседы. Номер газеты с опубликованным материалом я вам вышлю. [227]
Американец поблагодарил Покрышева и уехал.
А Петр Афанасьевич подумал: "Вряд ли корреспондент отважится написать правду о том, что советские люди решительно осуждают американскую агрессию во Вьетнаме".
* * *
В аэропорту П. А. Покрышев трудился через день - с утра до позднего вечера. Такова уж особенность работы сменного помощника начальника аэропорта.
Казалось бы, в выходные дни можно и отдохнуть, но они редко бывали свободными. Его дважды избирали депутатом Ленинградского городского Совета. В течение многих лет он - член постоянной комиссии по транспорту и связи, участвовал в депутатских проверках, контролировал выполнение решений горисполкома по транспорту. Немало вопросов помог он разрешить транспортникам.
Район, чьим посланцем Покрышев являлся в Советах, молодой. Вдоль Ново-Измайловского проспекта вытянулись шеренги недавно выстроенных многоэтажных домов. Район благоустраивается. Немало вопросов возникает в связи с .этим: по какому расписанию пускать автобусы, где поставить фонари, как озеленить территорию. Идет народ к депутату с пожеланиями и предложениями, сигнализирует о недостатках.
Как-то пришла группа жильцов - у них в доме не подавалась горячая вода. Немало времени пришлось потратить, чтобы выяснить: горячей воды не будет до тех пор, пока не введут в строй новые котлы ТЭЦ. Об этом и сообщил избирателям, а в блокноте записал: "Ввод новых котлов ТЭЦ - под контроль! Вернуться через месяц".
В другой раз избиратели пожаловались, что движе[228]ние на перекрестке Ново-Измайловского проспекта и улицы Бассейной никак не регулируется. А место это бойкое. Из-за сплошного потока автотранспорта пешеходу нельзя спокойно перейти улицу.
- И вроде вопрос-то простой, а не пробить, - сетовали они.
В том, что установить светофор дело нелегкое, Покрышев вскоре убедился сам. Кажется, мелочь. Но ведь именно из таких мелочей и состоит наш быт. И ими приходится много заниматься депутату.
Обращались к П. А. Покрышеву избиратели и с "деликатными" вопросами.
Однажды на прием пришел молодой парень, рассказал о своем конфликте с женой.
- Недавно женился, жили хорошо, дружно, пока однажды на улице не встретили моряка. Тот поздоровался, и жена ответила ему с улыбкой. Я спросил: "Кто это?" А она в ответ: "Старый знакомый". Потом усмехнулась и добавила: "А что тебя так это волнует?" Мне показалось это обидным. Ну, я не вытерпел, слово резкое сказал. Жена - в слезы. И с тех пор между нами как черная кошка дорогу перебежала.
- И чем же я могу вам помочь? - спросил Покрышев.
- Поговорите с женой.
- А вы попросили у нее прощения? - поинтересовался Петр Афанасьевич.
- Я? - удивился парень. - Нет. А почему я должен это делать? Ведь она виновата, а не я.
- А вы разве не чувствуете, что в этой размолвке есть и ваша, причем большая, доля вины? Ведь порою подозрительность незаслуженно оскорбляет и унижает человека. Я уже не говорю о резком или неосторожно сказанном слове. [229]
Парень растерялся. Видимо, не ожидал, что разговор примет такой оборот.
- Вам сколько лет? - спросил Покрышев.
- Двадцать два.
- Двадцать два... В эти годы наше поколение сражалось на фронте. Мы были далеко от своих жен, любимых девушек. Но вы знаете, как мы верили в них!
Эта вера придавала нам силы, приносила радость, помогала в трудные минуты. Мы считали оскорблением даже подумать плохо о них.
Он помолчал несколько секунд, взял авторучку:
- С женой вашей я поговорю. Дайте, пожалуйста, ваш адрес.
Покрышев сделал пометку в блокноте.
- Но мне хотелось, - сказал он, - чтобы вы нашли в себе мужество и сами поговорили с ней. Это моя к вам просьба.
А через несколько дней, проходя по Ново-Измайловскому проспекту, Покрышев встретил своего недавнего посетителя. Он вел под руку молодую женщину. Поздоровались.
- Познакомьтесь, Петр Афанасьевич! Моя жена Тамара.
- Приятно видеть вас вместе такими веселыми. Куда собрались?
- В кино.
- Значит, вы освобождаете меня от вашего поручения?- улыбнулся Покрышев.
- Да, - ответил молодой супруг. - Мы помирились.
Я поступил так, как вы советовали. Набрался мужества и...
- Тоже мне герой! - жена легонько дернула его за локоть. - Чем о себе рассказывать, пригласил бы лучше Петра Афанасьевича в гости. [230]
- Правда, заходите к нам, - смутился парень.- Посмотрите, как живем.
- Спасибо, зайду, - пообещал Покрышев.
Молодые люди пошли дальше, а у Петра Афанасьевича тепло стало на душе: как хорошо, когда ты нужен людям.
Петра Афанасьевича часто приглашали в гости. Он не отказывался. Не в его это характере. Выступал перед рабочими, воинами, студентами, пионерами с рассказами о славных подвигах ленинградских летчиков в Великой Отечественной войне. На просьбу рассказать [231] о своих боевых делах П. А. Покрышев, человек исключительной простоты и большой скромности, обычно отвечал, что своими подвигами и тем, что стал дважды Героем, обязан партии и народу, которые его вырастили, друзьям, с которыми бок о бок сражался с фашизмом. С их помощью он стал сыном неба. И, уйдя по состоянию здоровья "на землю", П. А. Покрышев не распрощался с небом, в меру своих сил служил ему. [232]
БЮСТ НА РОДИНЕ
Однажды вместе с деловыми бумагами и документами он получил письмо из города Голая Пристань Херсонской области. Письмо с родины! О чем пишут его земляки? Он быстро распечатал конверт, вынул листок бумаги и пробежал глазами. А прочитав, смутился: в письме сообщалось, что в Голой Пристани будет установлен бронзовый бюст П. А. Покрышева. Петра Афанасьевича приглашали на открытие.
Он отложил в сторону письмо, и воспоминания детства унесли его в далекое прошлое.
Вот он беззаботно бегает со своими сверстниками по широкой улице украинского села, поднимая большие облака едкой белой пыли. С утра до позднего вечера играли в войну. С деревянными наганами, саблями и [233] гранатами ходили друг на друга в атаку, штурмовали сеновалы. Любили бороться - кто кого положит быстрее на лопатки. Ловкий и юркий Петр часто побеждал мальчишек, даже тех, кто был старше и сильнее его. Несколько молниеносных приемов, подножка - и противник оказывался на земле. Однажды удалось побороть самого Гриньку - первого заводилу на селе. Ребята прыгали в восторге и хлопали в ладоши. Гринька же поднялся с земли злой и мрачный. Куда девался его прежний высокомерный вид. Ядовитый смех ребят вывел Гриньку из терпения. Он приблизился к Петру и прошипел прямо в лицо: "Я тебе сейчас на кулаках докажу, кто из нас сильнее".
Ребята замерли, Гриньку не смел никто обидеть, мальчишки его побаивались.
Петр тогда не отступил, не струсил, хотя знал силу Гринькиных кулаков. Ему досталось. Но зато первому заводиле на селе он подвесил под глазами несколько фонарей и разбил в кровь нос.
Весь день он пропадал у реки и пришел домой поздно вечером, когда стемнело, чтобы не видны были полученные в драке синяки. А вообще домой приходил с неохотой. Время было трудное, голодное. Вместо добротного украинского борща варили щи из лебеды, а хлеб из мякины заменил сдобные белые караваи.
В семье Покрышевых было четверо детей. Отец - крестьянин, еле-еле сводил концы с концами. Овеянная в те годы жарким ветром и страдающая от засухи земля не осыпала людей щедрыми дарами.
С нужды отец запил и тяжело заболел - его разбил паралич. Он умер, когда Петру было десять лет. С большим трудом удалось закончить пять классов. Нужда заставила идти работать. Он поступил в судостроитель[234]ную артель "Надднепрянский човен" и трудился там, пока не уехал в Харьков к сестре.
В те дни далекого детства в его сердце и запала мечта стать летчиком, которая потом выросла в безграничную любовь к авиации. Первый раз он увидел самолет, когда еще не ходил в школу. Недалеко от села неожиданно раздалась пулеметная дробь. В небе кружились две большие птицы, стреляя друг в друга. Откуда они появились и что это за диковинка - никто не знал. Даже взрослые ни разу не видели в здешних краях летающих машин. Мальчишки оставили шумные игры. "Вот здорово!" - они не сводили восхищенных глаз с неба. - "Смотри, смотри! Падает!"
Один из самолетов вдруг пошел вниз и, оставляя за собой клубы густого черного дыма, упал в море колосящейся густой пшеницы.
Мальчишки шумной ватагой побежали к сбитому самолету. Машина с красной звездой на борту уткнулась, носом в землю. Одно крыло отлетело. В кабине, склонив головы, неподвижно сидели два летчика.
Экипаж похоронили недалеко от места гибели. Небольшой холмик заботливо обложили цветами. Потом Петр не раз прибегал к этому холмику, подолгу молча стоял, вспоминая тех двух парней, отдавших жизнь за новую власть рабочих и крестьян.
А через несколько лет он во второй раз увидел самолеты. Их было много. Они прилетели из Крыма на Херсонщину и сели в степи недалеко от Голой Пристани. Почти всё село, как на экскурсию, ходило смотреть на самолеты. Молодые парни в летной форме Объясняли, почему летают эти чудесные птицы, расска[235]зывали об авиации, показывали кабину, а самым любопытным разрешали даже забраться на крыло.
Воспоминания детства! Они воскресили перед ним годы далекого прошлого, картины родных украинских мест. Хорошо навестить их, побывать на родине.
...И вот Голая Пристань. Милый сердцу парк. Пятнадцатилетним парнишкой вместе со сверстниками он закладывал его. Молодые деревца хорошо прижились. Летом в парке буйно цветет акация, густыми зелеными листьями шелестят клены, белыми куполами красуются тополя.
Теперь на одной из тихих аллей в окружении этой зелени будет стоять его бронзовый бюст, бюст дважды Героя, летчика-истребителя.
* * *
День выдался теплый, солнечный. С утра тысячи демонстрантов - рабочие местных торфопредприятий, служащие, колхозники, гости из Херсона и из других мест - направились к центру села, в парк, на митинг, посвященный открытию бронзового бюста П. А. Покрышева. Повсюду красные флаги, лозунги, плакаты. Из мощных динамиков лились звуки маршей.
Покрышев поднялся на трибуну, посмотрел на многотысячную праздничную, веселую толпу, на улыбающиеся лица. Чувство благодарности к землякам за теплую встречу наполнило его.
Наступила торжественная минута. С бюста спадает белое полотнище. И взорам присутствующих предстает высокий гранитный пьедестал с изображением ордена Ленина, двух Звезд Героя и авиационной эмблемы. На мраморе золотыми буквами написаны слова Указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении П. А. Покрышева второй Золотой Звездой. [236]
На пьедестале - бронзовый бюст Героя. Сосредоточенный, устремленный вдаль взгляд. Открытое лицо выражает силу и уверенность. Таким изобразил Героя лауреат Государственной премии скульптор Н. Томский.
Один за другим на трибуну поднимались колхозники, рабочие, представители интеллигенции. Они приветствовали знатного земляка.
Когда слово предоставили П. А. Покрышеву, по парку прокатилась мощная волна аплодисментов.
С волнением он подошел к микрофону. Несколько секунд постоял, не находя нужных слов. Что сказать землякам? Как поблагодарить их, Родину, партию за то, что они сделали для него - простого крестьянского парня, ставшего известным в стране человеком?
Люди застыли в ожидании. Они видели, что дважды Герой, бесстрашно громивший врага, здесь, перед ними, вдруг оробел, смутился. И они понимали его.
Наконец Покрышев начал говорить.
- Мои заслуги перед Родиной, - сказал он, - это заслуга народа, который меня вырастил, это заслуга комсомола, который дал мне путевку в жизнь, 'это заслуга партии, которая меня воспитала. Им от меня низкий сыновний поклон.
Он говорил о большой чести быть гражданином такой страны, как Советский Союз, о том, что нужно высоко нести это звание, о большом пути, пройденном великой страной, и о том, что еще предстоит сделать.
Он часто навещал родные места. В последний раз Петр Афанасьевич приехал сюда летом, в августе 1967 года. Здесь и оборвалась его жизнь. [237]
Его похоронили в Голой Пристани, где он родился, в парке, который сам когда-то сажал, рядом с бронзовым бюстом, который был поставлен ему, дважды Герою Советского Союза, прославленному летчику-истребителю, человеку и гражданину своей страны.
Содержание
