АВИАБИБЛИОТЕКА: И ВОЗВРАЩАЛИСЬ С ПОБЕДОЙ

О. П. Батанов

Лишь два эпизода

В марте 1942 г. я прибыл в качестве летчика самолета По-2 в 120-ю отдельную авиационную эскадрилью связи, входившую в состав ВВС Волховского фронта. В то время ее личный состав выполнял боевые задания с большим напряжением. У меня не было возможности долго присматриваться, но с первых дней я почувствовал дружную атмосферу фронтового братства. Полетов было много и днем, и чаще ночью, мы их совершали на низких высотах, часто без штурмана, и они были не просто трудными, но и опасными, потому что очень активно действовали истребители противника.

Задания были и специфического характера. Некоторые, на мой взгляд, заслуживают того, чтобы о них рассказать, так как они отражают общую обстановку на фронте и те условия, при которых приходилось выполнять полеты. Так, 9 сентября 1942 г. командир 120-й эскадрильи майор Подольский поставил мне задачу:

- Скажу, не скрывая, предстоят напряженные дни. Приказано выдели! ь один По-2 с опытным летчиком в распоряжение начальника Управления военно-восстановительных и заградительных работ Ленинградского и Волховского фронтов Зубкова. Дело важное. Не сомневаюсь, вы с ним справитесь.

Названное управление дислоцировалось в восточном районе. Мне же предстояло лететь на аэродром Плеханове, расположенный около Волховстроя, доложить о прибытии начальнику УВВР-2 и с ним перелететь на новое место базирования. Это все что я узнал.

Вылетел в сумерках и ночью сел в Плеханове. Вскоре приехал начальник УВВР-2 И. Г. Зубков со своим адъютантом Смирновым. Оба пассажира были довольно внушительного веса и с чемоданами. Я представился и получил задачу лететь, как запланировано. Самолет был оборудован дополнительной третьей кабиной. Ночной взлет с перегрузкой был сложным, но с рассветом мы благополучно приземлились на специальной площадке, оборудованной для железнодорожных войск. УВВР-2 остро нуждалось в данных о состоянии железнодорожных мостов и путей на временно занятой противником территории, и особенно в прифронтовой полосе.

Полеты начались незамедлительно. И сразу стала понятна озабоченность командира эскадрильи, когда он вручал мне полетный лист. Мы с фотографом вылетали рано утром и к объектам подходили на малой высоте. Иногда это делали близко к передовой линии фронта, подлетая к месту съемки "впритирку к земле", чтобы не обнаружить себя и успеть произвести съемку, тем не менее часто подвергались интенсивному обстрелу врага и, бывало, привозили немало пулевых или осколочных пробоин. Особенно напряженными были полеты, когда для визуальной разведки со штурманом экипажа А. Шевченко улетали глубоко в тыл противника. Были случаи, когда фотографирование вели на рассвете, заставая немцев врасплох. Фотоснимки давали полное представление о состоянии железнодорожных путей и особенно мостов, ремонт которых имел первостепенное значение для дальнейших боевых действий наших войск. Выполняя это важное задание, мы совершили 27 вылетов.

14 сентября 1942 г. И. Г. Зубкова срочно вызвал в Москву нарком путей сообщения. Мы немедленно вылетели на своем трехместном По-2. С нами летел военный комиссар управления полковой комиссар П. Алексеев. Посадку произвели на Центральном аэродроме, самолет поставили в ангар. Разместились в гостинице "Националы^. На следующий день Зубков и Алексеев предложили мне с документами сопровождать их к наркому. Так я присутствовал при разговоре исключительной важности, когда решался вопрос о снабжении осажденного Ленинграда горючим с использованием железнодорожных цистерн. Получив все необходимые указания, мы возвратились на фронт.

...Это было в начале февраля 1944 г. Нашей эскадрилье, базировавшейся на левом берегу реки Меты под Новгородом, было приказано выслать два самолета Но-2 на аэродром в Новгород для получения боевого падания. Меня, командира звена, назначили старшим. Штурманом в моем экипаже был лейтенант Алексей Шевченко, второй экипаж составляли летчик лейтенант Анатолий Поляков и штурман старший лейтенант Николай Теплинский. В назначенное время мы прибыли на аэродром в Новгород. Он был еще пуст, только что разминирован, и снежный покров на нем не укатан. Часа через два к нам подъехал командующий 14-й воздушной армией генерал-лейтенант И. П. Журавлев, спросил:

- Кто старший?

- Я, старший лейтенант Батанов.

- Давайте карту. Вот район, куда нужно лететь. Там окруженные лыжники не могут пробиться, у них кончились боеприпасы и продовольствие. Нужна помощь. Лететь в сумерках на предельно малой высоте. В районе тригонометрической вышки на три зеленых ракеты сбросить груз. Ясно?

Все мы, единым выдохом, ответили:

- Ясно!

- Выполняйте!

Загрузились, взлетели, взяли курс в тыл врага, в район села Медведь, юго-западнее Новгорода в направлении к станции Уторгош. Летели низко. Были отчетливо видны идущие вооруженные лыжники в маскировочных халатах. Многие махали нам руками. На этом участке фронта шли ожесточенные бои за освобождение города Луги.

Начало темнеть. Пересекли линию фронта. Передний край обозначился черными воронками да заревом горящих деревень. Облачность стала прижимать, пришлось снизиться до 50 метров. Наконец подошли к цели. Но странно: обусловленных сигнальных ракет нам не дают. Встали в круг над тригонометрической вышкой. Сгущавшиеся сумерки заставили снизиться, так что на снегу просматривались следы танков, но сигнальных ракет так и не было. Сделали еще два круга, но безрезультатно.

Взяли курс обратно, направляясь туда, где пересекли линию фронта. При подлете к передовой линии немцы открыли ураганный огонь - трассирующие снаряды и пули огненным кольцом охватили нас, стало светло. Мы бросали самолеты из стороны в сторону, уклоняясь от смертоносных трасс, ныряли в багровые облака. Казалось невозможным вырваться из этого огненного фейерверка, но мы вырвались.

Однако вижу, как самолет лейтенанта А. Полякова, перетянув линию фронта, стал снижаться и сел на снежное поле. Неизвестно, что с экипажем. От передовой пролетели не более 2 километров. Сажаю свой самолет рядом. Вижу, экипаж вышел из самолета. Оказывается, пробит маслопровод. Но не это беспокоило. Всех мучил вопрос: почему не было ракет?

В это время мы увидели быстро приближавшегося к нам человека. Я выстрелил из пистолета вверх и крикнул: "Кто идет?" Это был солдат-связист, посланный к нам командиров. Он вывел нас с заминированного поля, на которое мы приземлились, и сказал, где штаб соединения. Напряжение сразу спало, и только теперь я почувствовал в руке что-то теплое и вязкое. Снял перчатку - кровь. Стал ощупывать себя, снял меховой шлем - левая сторона шеи липкая, влажная: впился небольшой осколок. Я вынул его, на раны положил повязку. Оставив дежурных, со штурманом А. Шевченко пошли в расположение войск.

Пока я был в санбате, А. Шевченко доложил командиру 7-й гвардейской танковой бригады генералу Б. И. Шнейдеру о нашем полете в тыл. На наш вопрос, почему нам не давали сигнальных ракет, он ответил, что принято решение окруженных лыжников, прорвавшихся на реку Луга, после артподготовки выводить на себя. И через час началась артиллерийская подготовка с двух флангов, чтобы создать коридор для выхода.

Генерал Б. И. Шнейдер написал командующему 14-й армии генерал-лейтенанту И. П. Журавлеву записку примерно такого содержания: "Спасибо за помощь, после артподготовки лыжников вывожу на себя. Генерал Шнейдер".

После возвращения к самолетам мы наблюдали, как над нами проносились реактивные снаряды. Кто-то из ребят сказал: "Вот он, заработал наш бог войны. Поджарит фрицев". Повалил снег. У самолетов дежурили по очереди, в расположении войск грелись у костра да пили горячий чай. Грузы передали танкистам.

К утру стало подмораживать. На самолетах появилась ледяная корка, которую пришлось сбивать. Чтобы не демаскироваться, моторы прогрели на малых оборотах, а с рассветом, когда можно было видеть следы связиста, который вывел нас, вылетели и вскоре были на своем аэродроме в Замошье. Наше отсутствие в эскадрилье почти не заметили - никто не знал нашего задания. Волновался за нас один командующий армией И. П. Журавлев, которому я и передал записку генерала Б. И. Шнейдера.



Содержание - Дальше