Во второй половине августа 1944 года в боевой деятельности нашего соединения наступил вынужденный перерыв: тылы не успели подвезти горючее и боеприпасы. А погода, как по заказу, выдалась исключительно хорошая. Солнечные дни, лазурное небо с редкими белесыми облаками, тишина полей и лесов вокруг Бориспольского аэродрома. Даже не верилось, что не так уж далеко идут ожесточенные бои, что там гибнут люди. К новым схваткам с врагом готовились и мы. Летчики, штурманы, техники и младшие авиаспециалисты с рассвета хлопотали у самолетов.

Обычный перекур. К нашей группе подходят два неразлучных друга - летчик Иван Курятник и его штурман Владимир Рощенко. На гимнастерках у обоих орден Ленина и Золотая Звезда Героя Советского Союза.

Иван и Владимир пришли в дивизию сержантами. Хорошо слетались и быстро пополнили когорту опытных воздушных бойцов. Их боевые маршруты пролегали над полями сражений в Подмосковье, над приволжскими степями, над Курской дугой, над Ленинградом и Севастополем. Только по объектам Германии и ее сателлитов экипаж нанес тридцать мощных ударов.

С Иваном Прокофьевичем Курятником и мне довелось совершить несколько боевых вылетов. В воздухе он был отважен и решителен, не терял самообладания даже в самые трудные минуты. Хорошо ориентировался в обстановке, летал на многих типах самолетов.

Владимир Рощенко был не только хорошо подготовленным, но и талантливым штурманом. В полете он непринужденно и точно работал с навигационным оборудованием, уверенно действовал с бомбардировочной аппаратурой. Его выгодно отличали от других трудоспособность, аккуратность и сметка. Недаром в полку его называли доктором штурманских наук. Благодаря смелости, мужеству и мастерству Курятник и Рощенко с честью выходили из любых сложных ситуаций. Вот какой короткий, но красноречивый документ удалось прочитать мне в Архиве Министерства обороны:

"На самолете Ил-4 командира экипажа младшего лейтенанта И. П. Курятника на обратном маршруте от Берлина в воздухе отлетел винт левого двигателя вместе с редуктором. Отважный летчик более двух часов продолжал полет на одном двигателе и благополучно произвел посадку на своем аэродроме".

В нашем дружеском кругу Владимир Рощенко не раз рассказывал о том, как вместе с другими товарищами летал к союзникам - американцам и англичанам. Для того чтобы читатель хотя бы в общих чертах уяснил содержание наших бесед, считаю возможным и уместным коротко рассказать о некоторых событиях того времени, к которым мы имели отношение.

В 1944 году над гитлеровской Германией стали появляться самолеты союзной авиации. Их действия широко рекламировались зарубежной прессой, пытавшейся выдать бомбардировку отдельных объектов в тылу Германии за своего рода "второй фронт в воздухе", тот фронт, который якобы должен был решить исход войны. Вскоре начали готовиться так называемые "челночные" рейды.

Суть их заключалась в следующем. Американские тяжелые бомбардировщики, стартуя с аэродромов Англии, брали курс на один из объектов Северной Германии. Выполнив задание, они не возвращались на свои базы, а продолжали полет на восток, пересекали пинию советско-германского фронта и приземлялись на специально выделенные для них аэродромы. Здесь экипажи отдыхали и через несколько дней на заправленных нами самолетах снова летели на запад. Они обычно наносили удары по предприятиям нефтеперерабатывающей промышленности Румынии и садились на аэродромах Италии. А оттуда, после отдыха, американцы направлялись в Англию, попутно бомбардируя какую-либо цель на территории Германии. Получался замкнутый маршрут: Англия - Советский Союз - Италия - Англия.

В конце мая 1944 года в штаб авиации дальнего действия вызвали штурманов капитанов Героев Советского Союза В. Ф. Рощенко, П. П. Хрусталева и старшего лейтенанта В. А. Быхала. Командующий АДД маршал авиации Е. А. Голованов коротко рассказал им о "челночных" полетах американских "летающих крепостей" - бомбардировщиков Б-17.

Трем нашим штурманам предписывалось принять участие в "челночных" полетах военно-воздушных сил США, на местах ознакомиться с боевыми действиями союзников и обменяться с ними опытом боевой работы.

В середине июня П. П. Хрусталев, В. Ф. Рощенко и В. А. Быхал прибыли на один из аэродромов Украины. Здесь они встретились с руководством оперативной группы американских ВВС. Каждый из советских штурманов был определен в ведущие экипажи различных авиационных групп без права выполнения каких-либо обязанностей на борту самолета.

"Челночники" выполняли полеты только днем, в простых метеорологических условиях, в так называемых объемных строях, то есть отряды каждой группы эшелонировались, в воздухе по высоте, в виде этажерки. Ведомые сбрасывали свой груз сразу после отрыва бомб от самолета ведущего, так как только командирские машины имели радиолокационные прицелы АР-15. Лишь в случае острой необходимости подчиненным разрешалось бомбить самостоятельно, используя оптический прицел "Норден". Способы самолетовождения не отличались от наших.

В период с 18 по 21 июня американские самолеты типа "Лайтинг", имевшие на борту специальное фотооборудование, провели предварительный облет с фотографированием предстоящих маршрутов из Англии в Советский Союз. 21 июня на украинские аэродромы произвело посадку авиационное соединение, в состав которого входило до девяноста "летающих крепостей". 28 и 29 июня экипажи проводили предполетную подготовку, а на 30 июня был запланирован боевой вылет.

Самолеты взлетали с минутным интервалом. Сбор отрядов и построение с учетом эшелонирования осуществлялись на кругу в режиме набора высоты. Объемные боевые порядки были мало уязвимы от атак истребителей, но несли ощутимые потери от огня зенитной артиллерии. Снаряд, разорвавшийся внутри строя, мог поразить не один, а несколько самолетов. В полете отсутствовала радиодисциплина. Много было лишних, никому не нужных команд, указаний и вообще переговоров как между экипажами, так и внутри их. В воздухе каждый специалист выполнял обязанности, присущие только ему. Летчик пилотировал, штурман осуществлял самолетовождение, а бомбардир включался в работу лишь при подходе к цели. Отбомбившись, он отдыхал.

После выполнения задания американские бомбардировщики произвели посадку на трех грунтовых аэродромах в районе города Фоджа. Отсюда наши штурманы Хрусталев, Рощенко и Быхал были доставлены на английскую авиационную базу Бари, что на восточном побережье Италии. По неизвестным причинам американское командование не запланировало перелет советских штурманов из Италии в Англию. Пришлось коротать время в безделье. Стараясь как-то заполнить затянувшееся время ожидания следующего вылета, генерал Туайнинг пригласил штурманов в Казерту, где располагался штаб, и устроил прием. Затем в Гроссето ознакомил их с боевой деятельностью тактической авиации США. Для этого американские летчики продемонстрировали на самолетах Б-25 и А-20Б учебный удар группы по наземной цели, расположенной в тактической глубине обороны противника. Через несколько дней было организовано посещение английского лагеря русских репатриантов в районе Таронто.

Так без участия в боевых вылетах наши штурманы провели июль, В начале августа на аэродроме Бари приземлился самолет Б-24, направляющийся в Москву. На его борту находился американский военный атташе генерал Дин. Вместе с ним Хрусталев, Рощенко и Быхал перелетели в Тегеран, а затем на родину. И вот теперь они среди нас и подробно рассказывают обо всем, что видели у союзников.

Особо мне хочется рассказать о штурмане Герое Советского Союза Павле Хрусталеве. Родился он в исторический день 7 ноября 1917 года на псковской земле, в семье крестьянина. Отец умер вскоре после гражданской войны. Мать Анастасия Гавриловна осталась с двумя сыновьями. В годы коллективизации вступила в колхоз, стала членом Коммунистической партии. Ребята росли крепкими и трудолюбивыми. Как и для многих сверстников, школой жизни для них стал труд на родной земле. Когда Валерий Чкалов изумлял мир, прокладывая ранее неведомые трассы, Павел Хрусталев только знакомился с небом в Краснодарском училище штурманов.

3 июля 1941 года штурман дальнего бомбардировщика Хрусталев совершил свой первый боевой вылет. С этого дня и до конца войны его корабль свыше 300 раз появлялся над многими военно-промышленными объектами в тылу врага. 27 июля 1943 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. 29 апреля 1945 года штурман авиационного соединения Павел Павлович Хрусталев в последний раз бомбил фашистов в их окруженном со всех сторон логове.

Младший брат Павла Хрусталева Виктор начал войну в коннице генерала Плиева. За два года войны ему пришлось быть артиллеристом, танкистом, радистом.

В конце 1943 года работники Всесоюзного радио помогли Павлу Хрусталеву разыскать мать, которая работала в одном из военных госпиталей в Ярославской области, а потом и брата Виктора, который после ранения находился на излечении в госпитале под Москвой. Позже обстоятельства сложились так, что Анастасия Гавриловна стала работать в полковом лазарете, а Виктор после выздоровления летал стрелком-радистом в одном экипаже с братом...

Вскоре и нам пришлось встретиться с союзниками, Августовским днем на наш аэродром под Киевом сели два американских дальних бомбардировщика Б-17. Их экипажи были тепло встречены личным составом нашего полка. Союзников накормили сытным обедом, угостили русской водкой, оказали им помощь в заправке самолетов горючим.

В тот день за два часа до вылета наших экипажей на задание состоялась товарищеская встреча с американцами по волейболу. На площадке разгорелась жаркая баталия. Игра привлекла многих болельщиков. Наши авиаторы показали неплохую игру. Особенно понравился всем Илья Пресняков. Он легко гасил мячи через сетку, будто гвозди вбивал. При каждом его ударе болельщики со всех сторон громко кричали: "Лезь в укрытие!" Поддерживаемый болельщиками, Пресняков вошел в раж и с каким-то упоением наносил сильные, нередко неотразимые удары.

Общение с американскими летчиками осложнялось обоюдным незнанием языка. Но это не мешало нам с помощью жестов и мимики выяснять некоторые сугубо авиационные вопросы.

Гости пригласили нас осмотреть кабину "Боинга-17". Многое показалось мне интересным. Я, например, обратил внимание на то, что хвостовая часть фюзеляжа была отведена под гардероб и мало чем напоминала боевой отсек. Здесь висело выходное и парадное обмундирование. У каждого члена экипажа были жилеты с металлическими пластинками и каски пехотинцев. Эти доспехи одевались для предохранения от осколков зенитных снарядов.

Больше всего шуток у наших остряков вызвала такая деталь: к каждому парашюту у американцев была прикреплена фанерная дощечка. На одной ее стороне была надпись по-немецки, а на другой - по-русски: "Я американец". Эти надписи не требовали разъяснений: они боялись у немцев сойти за русских, а у нас - за немцев...

Американцы были очень удивлены, узнав, что многие наши экипажи совершили более двухсот боевых вылетов. Им эта цифра показалась астрономической. Не меньше были поражены и мы, когда услышали, что предельная норма участия американских летчиков в войне определялась двумя десятками вылетов. После выполнения этой нормы они, сколотив деньжонок, отправлялись домой. А сколько нашим ребятам еще предстояло сделать боевых вылетов, чтобы добиться окончательной победы над врагом?!.

19 августа 1944 года для меня особенно памятно. Мы занимались подготовкой материальной части, и мало кто из находившихся на стоянке обратил внимание на приземлившийся По-2. Этими самолетами часто доставлялись документы в штаб дивизии.

Из кабины легко выбрался и быстро спрыгнул на землю летчик Владимир Давидзяк. Не выключая мотора, он подошел к Преснякову и доложил:

- Товарищ майор! Майора Киньдюшева приказано доставить в штаб авиакорпуса.

Илья Федорович улыбнулся, подошел ко мне и на глазах у всех собравшихся на аэродроме стиснул меня в своих медвежьих объятиях. Потом басовито сказал:

- Ну, Иван, поздравляю! А с чем, узнаешь от генерала Логинова.

И вот наш По-2 уже бойко тарахтит в воздухе. Воздушные потоки покачивают его с крыла на крыло. Замечаю, что в зеркало, установленное на стойке центроплана, Владимир Давидзяк внимательно наблюдает за мной, чему-то улыбается. Но только после посадки он доверительно сообщил, что утром получил задание доставить в штаб многих офицеров.

Около штаба корпуса я увидел дружка Сергея Кондрина. Мы бросились навстречу друг другу, крепко обнялись. Здесь же находились наш командир подполковник Павел Бурлуцкий, заместитель командира 3-го гвардейского полка по политчасти Сергей Соколов, штурман 18-го гвардейского полка Николай Алексеев, штурман капитан Владимир Романов и другие. Одним словом, могучее, лихое племя авиаторов, удостоенных звания Героя Советского Союза.

Вхожу в кабинет командира корпуса. За длинным столом над картами и схемами склонились генералы и офицеры. Докладываю о прибытии. Генерал Логинов подошел ко мне и обратился к присутствующим:

- Товарищи! Перед нами офицер, удостоенный высокого звания Героя Советского Союза. Штурман, снайпер бомбовых ударов, с первых дней войны выполнял самые сложные задачи. Надеюсь, что и в дальнейшем он будет с честью нести это высокое звание и еще сильнее наносить удары по врагу.

Не могу передать сложные чувства, охватившие меня в ту минуту. Казалось, что это говорят не обо мне, а о ком-то другом. Разве просто поверить, что ты - Герой Союза Советских Социалистических Республик! Пришел я в себя только после того, как Евгений Федорович троекратно поцеловал меня и крепко пожал мне руку.

- Служу Советскому Союзу! - было моим ответом.

- А теперь вы поступаете в распоряжение штурмана корпуса подполковника Читайшвили, - отпуская меня, сказал Логинов.

Подполковник Григорий Читайшвили, под руководством которого началась моя служба в 7-м дальнебомбардировочном полку, сердечно поздравил меня с высокой наградой и пригласил в свой кабинет. Здесь был накрыт маленький столик. Читайшвили наполнил стаканы добрым грузинским вином, и мы выпили за столь примечательное событие в моей жизни.

Не скрою, это были волнующие и радостные минуты в жизни каждого из нас. Мы возвращались в полки приятно взволнованные и до глубины души тронутые оказанной нам высокой честью, теплотой встречи. Каждый из нас дал клятву на верность делу, которому вместе служим. Мы знали, что впереди у нас еще много сражений, радостей побед и горечи утрат, но твердо верили, что день полного и окончательного изгнания врага с советской земли не так уж далек. Каждый наш новый удар по его обороне, военно-промышленным объектам приближает час гибели фашизма.

Думалось в те минуты о живых и погибших боевых товарищах, с которыми уходил в тревожное фронтовое небо. Мысленно благодарил тех, у кого учился штурманскому мастерству, выдержке и мужеству.

Почему-то особое чувство признательности испытывал к техническому составу, с которым нас всегда связывала крепкая и искренняя дружба. Трудно приходилось экипажам в воздухе, но не меньше доставалось и тем, кто работал на земле. Днем и ночью, в стужу и под палящим солнцем готовили самолеты к бою наши скромные специалисты. Они в сжатые сроки старательно и надежно выполняли любые работы. Не подводили нас ни разу.

Типичным представителем таких трудяг был Николай Захарович Радченко, или НЗ, как его любовно величали в полку. Тридцатипятилетний капитан технической службы был рослым и сильным человеком с крупными чертами лица. Трудолюбие, сноровку и рассудительность он, видимо, унаследовал от родителей. Он принадлежал к той категории людей, с которыми приятно быть всегда в везде.

Вновь оживает в памяти до мелочей знакомая картина каждодневной жизни аэродрома. Вдоль стоянок медленно передвигаются пузатые бензозаправщики. Урча моторами, трехтонки подвозят баллоны со сжатым воздухом, бомбы в решетчатой таре, снаряды, ящики с патронами. Зимой гудят, словно огромные примусы, лампы для подогрева двигателей. У самолетов хлопочут люди - заливают бензин, масло. Потирая натруженные ладони, оружейники подтаскивают бомбы к бомболюкам. Аккуратно, с большой осторожностью подвешивают их, ввинчивают взрыватели, пополняют боекомплект пушек и пулеметов.

Среди этой кажущейся суеты у самолетов всегда можно видеть высокую фигуру Захарыча. Летом он в просоленной потом гимнастерке и запыленных кирзовых сапогах, зимой - в ватной куртке и валенках с надрезанными сзади голенищами.

Подобно опытному дирижеру Николай Захарович управляет работой технического состава по подготовке к вылету боевой техники. От его взора не укроется ни одна мелочь. В нужный момент он всегда придет на помощь.

Говорил НЗ медленно, с хрипотцой в голосе, но твердо. В его речи всегда чувствовалось богатство авиационного лексикона. Если ему кто-либо возражал, горячился, Радченко спокойно произносил любимую поговорку: "Не кипятись, паром изойдешь!" Одним словом, умел он и строгим быть и подойти к людям. Неудивительно, что подчиненные тянулись к нему, понимали с полуслова.

Опираясь на верных помощников, больших знатоков своего дела старших техников-лейтенантов Тимофея Батуева, Евгения Башкатова и Анатолия Вишневского, инженер эскадрильи обучал подчиненных всем тонкостям авиационного мастерства. Это были славные ребята, готовые одолеть любые трудности. Их волевые лица, обожженные летним солнцем и жгучими морозами, отливали бронзой, просились на полотно художника. Их промасленные, привыкшие к металлу руки делали чудеса. Если кто-либо из них заверял: "Не беспокойтесь, сделаем!") - тогда действительно не о чем было беспокоиться: все будет выполнено в срок и в лучшем виде. Скромные самоотверженные труженики продлили жизнь не одному самолету, обеспечили сотни успешных боевых вылетов.

Конечно, и летные экипажи старались беречь свои машины. Но война не считалась с их желаниями. После возвращения с боевого задания иногда страшно было смотреть на изуродованные машины: одна, словно решето, вся в пробоинах, другая с рваными дырами от осколков снарядов, третья с перебитыми плоскостями, с задранной во многих местах обшивкой, с потеками масла. Много сил и времени нужно было затратить на их восстановление. Видя искалеченную машину, НЗ произносил: "Чтобы в воздухе вертелись винты, надо вертеться на земле!" И инженерно-технические работники вертелись, делая все лучшим образом. Какая радость светилась в их глазах, когда поднималась в воздух очередная, ожившая с их помощью машина!

Вспоминаю такой случай. Возвращаясь с бомбардировки объектов Севастополя, экипаж Василия Дмитриева получил по радио приказ идти на запасной аэродром. Горючее было на исходе. В районе Гуляй-Поля стрелки бензиномеров на шкалах отбивали нули. Пошли на вынужденную. При приземлении в луче посадочной фары оказалось железнодорожное полотно. Еле хватило скорости, чтобы перетянуть препятствие и сесть на фюзеляж в поле, не выпуская шасси. В часть пришла телеграмма "505", что в переводе на шутливый язык авиаторов означало: "Прилетели, мягко сели. Высылайте запчастя: фюзеляж и плоскостя". Такая шутка отпускалась в адрес тех экипажей, которые садились вынужденно, вне аэродрома.

Для эвакуации самолета прибыла бригада из трех человек. Старшим был техник Анатолий Вишневский. Перед ними лежал всегда грозный в воздухе, но теперь беспомощный, весь в пробоинах самолет. Осмотрев его, бригада принялась за дело. Прежде всего поставили машину "на ноги". Для этого под самолетом выкопали траншею, выпустили шасси, а затем проверили силовые узлы. С помощью двух колхозных тракторов вытянули машину из траншеи. Теперь предстояла дорога длиной двенадцать километров по солончакам до ближайшей пригодной для взлета площадки. На пути следования были срыты кочки, по ручьям проложены настилы для основных колес. Транспортировали самолет с приподнятым передним колесом. А поднимать его пришлось при помощи живого груза - вездесущих любопытных мальчишек, которые с удовольствием заполнили хвостовую часть самолета.

Так прошли половину пути. Дальше лежал тракт. Пришлось буксировать самолет так, что левое колесо шло по хорошему накату, переднее - по бровке, а правое - за кюветом. У самого финиша путь преградили часовые дорог - телеграфные столбы с множеством проводов. Анатолий Вишневский предложил опустить нос кабины, протащить под проводами самолет до середины фюзеляжа, затем опустить хвост и протолкнуть вторую половину машины. Операция была проведена успешно, при этом не было повреждено ни одного провода.

На площадке привели бомбардировщик в порядок. Осмотрели моторы. Они были исправными, а вот искореженные лопасти винтов требовалось заменить. На их демонтаж был затрачен остаток вторых суток.

Прилетевший с базы самолет доставил необходимые детали и экипаж. Оставалось только смонтировать винты. Но опыта работы на этой машине техники не имели. Выручила смекалка и изобретательность. Наконец-то самолет был готов.

Зимой, когда по аэродрому гуляет колючая метель, особенно тяжел труд наших боевых помощников - техников, мотористов, оружейников, прибористов. Работать им приходится в промасленных ватных куртках и брюках, которые дубеют на морозе. В первую военную зиму стужа была такой, что руки примерзали к металлу. А рукавицы частенько приходилось снимать, чтобы добраться до нужной детали. Недаром тогда говорили, что у техников в младших специалистов пальцы зрячие.

Подготовленные к запуску моторы накрывались ватными чехлами и перед вылетом обогревались специальными лампами, чтобы оттаяло масло. А руки свои труженики аэродрома отогревали собственным дыханием. Даже в последние минуты перед вылетом техники старались помочь летному составу экипироваться и занять места в бомбардировщике.

Только после того как боевые машины уходили на задание, технический состав имел возможность немного отдохнуть. Забежав в теплушку, они снимали потертые рукавицы и отогревали у железной печки окоченевшие руки...

Весело стрекочет мотор По-2. Непривычно близко бежит под его плоскостями земля. В ушах у меня все еще звучит поздравление генерала Логинова с присвоением мне звания Героя Советского Союза. Вот прилетим в полк, и я сразу же напишу об этом событии матери в Севастополь. Большая будет радость для нее. Будто и она удостоена высокой награды за все пережитое. Однако высокая честь требует еще более высокой ответственности. Что ж, буду стараться. Рядом со мной замечательные боевые друзья. Они всегда щедро делились со мной опытом и теплом своих сердец. С такими людьми не страшны никакие испытания...

ПОБЕДНАЯ ВЕСНА

6 апреля 1945 года войска 3-го Белорусского фронта начали штурм Кенигсберга. Безрассудство гитлеровских генералов, до последнего часа отклонявших условия капитуляции, привело к разрушению города.

Кенигсбергская группировка противника располагала крупными силами. Здесь было сосредоточено 10 дивизий, до 200 артиллерийских батарей, из которых не менее 150 - на главном направлении. Огневые средства концентрировались главным образом в 13 фортах, охватывающих город. С воздуха крепость прикрывали около 106 батарей зенитной артиллерии (856 орудий). На Земландском полуострове противник располагал 3 аэродромами, на которых базировалось до 170 истребителей.

Для поддержки наступления наземных войск наше командование привлекло крупные силы авиации (до 2400 самолетов). 7 апреля с 10 до 13 часов 30 минут по оборонительным сооружениям и войскам противника действовало около 250 бомбардировщиков фронтовой авиации. За 20 минут до подхода к цели дальних бомбардировщиков штурмовики, бомбардировщики и артиллерия фронта нанесли упреждающие удары по аэродромам. В блокировании их участвовало и несколько групп самолетов авиации дальнего действия.

В назначенный час с аэродромов Польши, Украины и Белоруссии вылетели группы дальних бомбардировщиков, чтобы ровно в 14.00 появиться над целью. К этому времени небо над Кенигсбергом было очищено от фашистских истребителей. И все равно около сотни советских истребителей прикрытия патрулировали в районе города. В дневном массированном налете приняло участие свыше 500 дальних бомбардировщиков, было сброшено около 4000 бомб, преимущественно большой мощности.

...Вражеская цитадель прикрыта сплошной завесой дыма и огня. Головные группы тяжелых машин с высоты 3000 метров обрушили свой груз на фортификационные сооружения и опорные пункты крепости, на огневые позиции, резервы и морские суда. В начале налета зенитная артиллерия противника еще пыталась обстреливать наши самолеты, но вскоре ее противодействие было окончательно подавлено. В связи с этим представитель Ставки Верховного Главнокомандования Главнокомандующий ВВС главный маршал авиации А. А. Новиков разрешил наносить удары с меньших высот - до 1000 метров. Это обеспечивало еще большую точность бомбометания. С целью безопасности группы самолетов эшелонировались в воздухе по высоте.

Одну из групп вел командир эскадрильи Алексей Пожидаев. В ее состав входил и самолет дважды Героя Советского Союза майора Василия Николаевича Осипова. Над самой целью произошел невероятный случай: в бомбардировщик угодила дефектная бомба, сброшенная с самолета группы, идущей выше. Она пробила крыло между фюзеляжем и мотором, разворотила бензобак. Пролетев несколько метров, бомба разорвалась. Один из моторов бомбардировщика сразу же остановился. Штурман Герой Советского Союза майор Глущенко, уже успевший сбросить груз по цели, подал команду на разворот. Самолет, развернувшись на 180 градусов, со снижением ушел от города. Осипов с присущим ему спокойствием перекрыл левую группу бензобаков, затем при помощи стартера запустил остановившийся мотор и благополучно посадил бомбардировщик на аэродром.

Дефектная бомба сделала в плоскости такую дыру, что наш великан Илья Федорович Пресняков без труда пролез сквозь нее во всем летном обмундировании.

- Ничего себе пробоинка! - сокрушенно покачал головой командир полка. Он расцеловал Осипова и добавил: - Поздравляю тебя, Василий, со вторым рождением...

В результате четкого выполнения плана боевых действий противнику, оборонявшему Кенигсберг, был нанесен мощный удар. Важнейшие объекты - форты, доты и другие укрепления - были превращены в груды развалин, большинство огневых точек подавлено или уничтожено, управление войсками парализовано. Все это в значительной степени облегчило наступательные действия наших наземных войск. Необходимость повторной бомбардировки отпала.

10 апреля 1945 года личному составу 2-й гвардейской Севастопольской дивизии была объявлена благодарность. Всех участников боев представили к награждению медалью "За взятие Кенигсберга".

В те дни весна, словно предчувствуя нашу скорую победу, готовилась одеть землю в праздничный наряд. А война, развязанная Гитлером и его кликой, гигантскими шагами двигалась уже по Германии. Войска 1-го Белорусского фронта форсировали Одер и, захватив плацдарм в районе Кюстрина, вышли на подступы к ее столице. Теперь передний край на плацдарме проходил всего в 70 километрах от центра Берлина.

Ожесточенные бои шли не только на земле, но и в небе. Фашисты сражались с упорством обреченных, особенно на берлинском направлении. Сильно укрепленные Зееловские высоты, расположенные в 20-25 километрах за Одером, немецко-фашистское командование рассматривало как ключ к воротам Берлина. К этому рубежу оно стянуло крупные силы.

В систему противовоздушной обороны Берлина кроме развитой сети радиолокационных постов входила мощная группировка истребительной авиации. Непосредственно город защищала зенитная дивизия, насчитывавшая около 350 тяжелых и 250 легких орудий. Первостепенное внимание было уделено прикрытию важнейших опорных пунктов. Только ключевой узел обороны на Зееловских высотах прикрывался 11 батареями зенитной артиллерии.

...16 апреля в пять часов утра началось генеральное сражение Великой Отечественной войны - битва за Берлин. С аэродромов в воздух поднялось около 800 дальних бомбардировщиков. В период с 6 часов 07 минут до 6 часов 49 минут они нанесли массированные удары по опорным пунктам на подступах к городам Лечин, Лангзов, Вербиг, Зеелов, Фридерсдорф, Дельгелин.

При подходе к Зеелову экипажи увидели гигантский огненный ковер. Позиции противника заливал ослепительный свет 140 прожекторов.

В течение 42 минут дальние бомбардировщики волнами накатывались на оборонительные позиции врага, Тысячи тонн раскаленного металла обрушивали они на головы гитлеровцев. Сотни ракет освещали местность с воздуха. Ежеминутно над каждой целью находилось от трех до пяти самолетов. В ночном небе было очень тесно. От экипажей требовалась исключительная осмотрительность, чтобы избежать столкновения со своими самолетами.

На рассвете, пересекая линию фронта в обратном направлении, мы наблюдали, как в сторону противника волна за волной шла фронтовая авиация. Над полыхающей землей проносились штурмовики, повыше со своим смертоносным грузом шли пикирующие бомбардировщики, а над ними в синеве неба барражировали краснозвездные истребители, готовые в любой момент вступить в бой.

На свою базу возвращались в радостном настроении, удовлетворенные успешными действиями всех родов войск. Душа просила песню, и мы хором затянули нашу, авиационную: "За вечный мир в последний бой летит стальная эскадрилья..."

К исходу первого дня операции в штаб дивизии поступили новые данные воздушной разведки. Она обнаружила выдвижение войск противника из района Берлина к линии фронта. В ночь на 17 апреля полк нанес удар по вражеским резервам. Налет был успешным.

Чем ближе подходили наши войска к Берлину, тем ожесточеннее сопротивлялись гитлеровцы. Несмотря на это, уже 22 апреля советские танковые армии во взаимодействии с пехотой ворвались на окраины вражеской столицы. Завязались упорные уличные бои.

Гром канонады приближался к рейхстагу. Завтра нам предстоит нанести удар по центральной части города. Экипажу Бориса Феоктистова поставлена задача - сфотографировать район имперской канцелярии.

День клонится к вечеру. Закатное весеннее солнце последними лучами золотит плоскости самолетов. Техники заканчивают подвеску бомб, пробуют моторы. Незадолго до вылета к машине Бориса подошел улыбающийся Николай Быков. Друзья заговорили об окончании войны, о нашей победе, о красоте подвига, совершенного нашим народом.

Темнота, сменяя уходящий День, медленно опускалась на землю. Воздушный корабль, ведомый Борисом Феоктистовым, взял курс на Берлин.

Громадной шапкой висит над городом дым пожарищ. Земля просматривается с трудом. Только небо, как всегда, усеяно крупными звездами. Басовито ревут моторы наших тяжелых воздушных кораблей.

Феоктистов вывел свой бомбардировщик на цель последним. Слабый огонь зенитной артиллерии походил на предсмертные вздохи фашистского зверя. Только изредка по сторонам мелькали вспышки разрывов. Но небо войны коварно. С боевого задания экипаж Феоктистова не вернулся. О его судьбе мы узнали перед самым Днем Победы, когда в полк пришел сержант Романов - стрелок-радист этого экипажа. Он и рассказал, что произошло в ту ночь над Берлином.

Уточнив последние расчеты, штурман Иван Чернец вывел самолет на цель. Только произвели фотографирование, как все вокруг озарила яркая вспышка. Взрывная волна выбросила Романова. Еще не вполне сознавая, что случилось, он инстинктивно выдернул кольцо парашюта. Опасался одного: на земле схватят рассвирепевшие фашисты. Приземлился в Тиргартене. Сержанта, находившегося в полусознательном состоянии, по счастливой случайности подобрал немец-врач, спрятал от озверевших фашистов и оказал медицинскую помощь. А когда наши войска овладели Берлином, он передал Романова командованию советских войск...

В ночь на 26 апреля мы совершили повторный удар по Берлину. В общей сложности в этом боевом вылете участвовало около 600 самолетов авиации дальнего действия. Выполнять поставленную задачу оказалось очень нелегко. Из-за дыма и пыли крайне трудно было определить, где проходит линия боевого соприкосновения войск. Поэтому по мере углубления наших сухопутных войск в город дальние бомбардировщики были переключены на другие объекты, где враг еще продолжал сопротивляться.

28 апреля мы нанесли последний, завершающий удар по порту Свинемюнде и предприятиям города. На этом заканчивалась боевая деятельность частей 2-й гвардейской Севастопольской, а затем и Берлинской авиадивизии АДД.

2 мая под мощным натиском советских наземных войск, активно поддерживаемых авиацией, гарнизон Берлина прекратил сопротивление. Величайшее в истории войн сражение закончилось. Красная Армия пришла в логово врага не только для того, чтобы сломать гитлеровскую военную машину, покарать ее главарей, но и для того, чтобы исполнить свой интернациональный долг - освободить народы Европы, предъявить германскому фашизму справедливый счет за совершенные им злодеяния.

Через шесть дней советские войска вышли к Эльбе. И уже не орудийные залпы, а песни будоражили землю и небо. Уцелевшие сподвижники Гитлера были вынуждены подписать акт о безоговорочной капитуляции.

За отличное выполнение боевых заданий по бомбардированию объектов на подступах к Берлину и в самом городе полкам нашей дивизии приказом Верховного Главнокомандующего от 2 мая 1945 года была объявлена благодарность. Спустя несколько дней соединение и его полки получили наименование "Берлинские".

3 мая командир 2-го гвардейского Брянского авиакорпуса генерал Логинов разрешил нам - трем Героям Советского Союза: командиру полка полковнику А. И. Шапошникову, его заместителю подполковнику В. В. Решетникову и мне, тогда штурману полка, - посетить Берлин. Сборы были недолгими. Мы погрузили на борт самолета Ли-2 вездеходик - "виллис" и взяли курс на один из аэродромов берлинского аэроузла.

Наши радость и гордость были беспредельны. Мы верили, что придем в логово врага, но не думали, что окажемся здесь первыми из наших боевых товарищей. Смотрим друг на друга, не вполне еще сознавая, какая высокая миссия выпала на нашу долю, вновь и вновь вспоминаем все пережитое на огненных воздушных дорогах войны.

Помню, как в конце 1941 года в 751-м авиаполку появился худощавый младший лейтенант Вася Решетников. Среди опытных, более "пожилых" летчиков он заметно выделялся своим юным лицом, стройностью, спортивной выправкой. Глаза у него были зоркие, живые, движения ловкие.

В полку Василия Решетникова называли просто Васильком. Биография у него простая. Родился 23 февраля 1919 года в Днепропетровске, в семье художника. Там у него появилась мечта о небе. Ему не было еще и семнадцати, когда он после третьего курса медрабфака по комсомольскому набору поступил в Ворошиловградскую военную школу летчиков. В 1939 году успешно закончил ее.

Командир 751-го авиаполка Герой Советского Союза майор Василий Гаврилович Тихонов не решался сразу посылать экипаж Решетникова в бой, хотя Василек имел уже солидный налет. Но юноша буквально рвался на боевые задания.

Как-то командованию потребовались разведданные о танковой группировке противника. Ответственное дневное задание поручили Васильку. Прикрываясь облачностью, Решетников скрытно подошел к району сосредоточения танковой колонны противника. Ее охраняли истребители. С приближением бомбардировщика "мессершмитты" заметались, предвкушая легкую победу. У Василька на какой-то миг появилась растерянность: что делать, как поступить? И тут он подумал: а не взять ли врага хитростью, поиграть с ним в "кошки-мышки"?

Бомбардировщик, меняя направление полета, периодически выныривал из облаков. Как только к нему устремлялись истребители, Решетников резко менял курс и уходил в облака. В мглисто-серой пелене "мессеры" не решались его преследовать. Игра в "кошки-мышки" длилась недолго. У вражеских истребителей кончилось горючее, и они ушли на свой аэродром. А это и требовалось экипажу. Вынырнув из облаков, Решетников искусно вывел Ил-4 на группу танков. Несмотря на интенсивный огонь зенитной артиллерии, штурман старший лейтенант Васильев за несколько заходов сбросил тринадцать бомб. На земле появилось несколько костров. Это горели фашистские танки. На протяжении всего полета экипаж вел непрерывное наблюдение за землей. Штурман отметил на карте районы скопления танковых частей и зенитных средств противника.

Первая победа окрылила молодого летчика. А вскоре экипаж Решетникова стал выполнять уже ночные полеты по дальним маршрутам. Боевое умение приходило от вылета к вылету. Экипаж научился действовать смело, решительно и расчетливо в самой сложной обстановке.

28 февраля 1942 года. Экипаж Решетникова совершал девятый боевой вылет. Предстояло бомбить вражеский аэродром, сильно прикрываемый ночными истребителями и зенитками. Но ни мощный шквал зенитного огня, ни ослепляющие лучи многочисленных прожекторов не остановили Решетникова. Он прорвался через эти преграды и сбросил бомбы. Вражеский аэродром окутался черным дымом горящих самолетов и сооружений. При повторном заходе на цель самолет Решетникова на высоте 500 метров был атакован истребителем. Тяжело ранило штурмана Василия Земенкова, были повреждены пилотажные приборы и управление машиной, пробиты масляный и бензобаки. Но и "мессер" не ушел от меткого огня радиста Чернова.

На подбитой машине Василий с большим трудом перетянул через линию фронта. Вскоре отказал и второй мотор. Решетников виртуозно посадил бомбардировщик на поле. Экипаж был спасен. Решетникова отметили первой наградой - орденом Красной Звезды.

Вскоре Василий Васильевич Решетников стал опытным летчиком, признанным мастером слепого и ночного пилотирования. Его экипаж в составе штурмана старшины Архипова, стрелка-радиста сержанта Штефурко неоднократно совершал по два-три вылета в ночь на вражеские аэродромы Брянск, Смоленск, Витебск, Гомель, Псков, Дно, Харьков, Полтава. При каждом удобном случае бомбардировщик снижался на малую высоту, обстреливая эшелоны на железнодорожных перегонах, автоколонны с войсками.

В июне 1942 года Решетников совершал очередной полет на бомбардирование военно-промышленных объектов в Восточной Пруссии. В районе Великих Лук на маршруте встретилась зловещая громада грозовых облаков. А за бортом кабины висела непроглядная ночь. Ил-4 раскачивало и бросало словно на океанской волне. Машина не устояла против бесновавшейся стихии и разрушилась. Васильку в первый и последний раз за всю войну пришлось покинуть самолет. В ту ночь он приземлился на территории, захваченной гитлеровцами, недалеко от линии фронта. Экипаж собрался у деревни Чернушки Калининской области и встретился со взводом лейтенанта Сафонова из 953-го стрелкового полка.

К июню 1943 года экипаж Решетникова совершил 204 боевых вылета. В один из тех дней к Василию подошел командир полка и, улыбаясь, протянул газету:

- Читай! "Присвоить звание Героя Советского Союза!.."

Еще не веря этой новости, Решетников торопливо взял в руки газету. Да, фамилия, имя и отчество были его.

- Надо же! Вот здорово!-только и мог сказать он.

Подполковник Тихонов, крайне скупой на похвалу, но добрый и душевный человек, по-отечески обнял его:

- Вот так-то, капитан... От души поздравляю! Уверен, Василий Васильевич, что блеск Золотой Звезды никогда не потускнеет на твоей груди...

Теперь подполковник Василий Решетников - заместитель командира полка по летной подготовке. На его счету свыше 300 боевых вылетов. Этот показатель - рекордный в полку.

У каждого человека есть какая-то главная, как говорят, стержневая черта характера. У Василия Решетникова такой чертой была постоянная забота о воспитании у молодых летчиков и штурманов уверенности, базирующейся на прочном фундаменте знаний и навыков. В этом ему помогала прекрасная подготовка, умение передавать свой опыт обучаемым, терпение.

В общении с людьми Василий был душевным товарищем, интересным собеседником, отличался широкой эрудицией. Он писал стихи, которые, на мой взгляд, ему удавались.

День выдался погожий, солнечный. Наша видавшая виды автомашина бежит по бетонной автостраде. Порывистый ветер бьет в лицо, доносит запахи весны. На каждом километре пути видны следы боев. В кюветах грязно пятнистые грузовики с прицепами, танки с перебитыми гусеницами и развороченными башнями, уткнувшиеся в землю стволы пушек. Все это еще не так давно двигалось, стреляло, сеяло смерть, а теперь превратилось в металлический лом. На перекрестках нас встречают и провожаю г стройные, подтянутые, симпатичные девушки-регулировщицы. Не зря солдаты называют их королевами дорог.

Вот и Берлин. Кажется, не едем, а пробираемся по разрушенным улицам, заваленным битым кирпичом, осколками стекла, искореженной взрывами военной техникой. Черными обугленными громадами с пустыми глазницами выбитых окон высятся здания. Воздух пропитан гарью.

В оконных проемах и на уцелевших балконах - белые полотнища: знак признания капитуляции. Осматриваем знаменитый парк Тиргартен. У него жалкий вид. Кроны деревьев срезаны снарядами, обугленные стволы стоят, словно окаменевшие часовые. На уцелевших ветвях все еще висят остатки парашютных куполов. На некоторых улицах замечаем очереди жителей у наших солдатских кухонь. Советские бойцы делятся пищей с голодающими детьми, женщинами, стариками.

Мы у рейхстага. Огромный мрачный грязно-серый скелет здания покрыт копотью. Стены и колонны выщерблены осколками. На задымленных стенах фасада - тысячи подписей воинов, дошедших до Берлина. Над куполом величественно развевается алый стяг Победы.

У поверженного рейхстага и Бранденбургских ворот - группы солдат и офицеров различных родов войск Красной Армии. Непрерывно щелкают затворы фотоаппаратов.

Примерно за квартал от имперской канцелярии мы обнаружили огромную воронку, оставленную разорвавшейся пятитонной фугасной бомбой. В нее вполне мог бы вместиться двухэтажный дом. Потрясающее зрелище!

В Берлине еще нет полного спокойствия. В ночное время то в одном, то в другом конце города слышна перестрелка. Нам сказали, что случаются и столкновения с диверсионными группами гитлеровцев. Они пытаются сеять панику, нарушать и без того неспокойную жизнь города. Даже при последнем издыхании фашистский зверь оставался коварным и опасным.

Возвращаемся домой. Над нами - тихое ночное небо. На небосводе зажглись первые звезды. А внизу, теперь уже на мирной земле, светились россыпи огней. Не верится, что еще вчера здесь шло жаркое сражение.

На всю жизнь останется в памяти день 9 мая. Слово "Победа" было у всех на устах. Оно вливалось в наши сердца ликующими песнями, отражалось в улыбках, крепких объятиях и поцелуях.

В этот день на аэродроме в торжественном молчании застыли ряды гвардейцев. Перед строем - развернутые полотнища боевых знамен, под сенью которых мужественные воздушные бойцы прошли долгий, трудный, но славный путь от Москвы до Берлина.

Командир 2-й гвардейской Севастопольско-Берлинской дивизии авиации дальнего действия генерал-майор авиации Щербаков читает приказ Верховного Главнокомандующего войскам Красной Армии и Военно-Морского Флота. До глубины сердца доходят простые, но волнующие слова:

- "Товарищи красноармейцы, краснофлотцы, сержанты, старшины, офицеры армии и флота, генералы, адмиралы и маршалы, поздравляю вас с победоносным завершением Великой Отечественной войны.

...Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!

Да здравствуют победоносные Красная Армия и Военно-Морской Флот!"

Позади остались тысяча четыреста восемнадцать суток гигантской битвы, наполненных событиями невиданного напряжения и драматизма. Десятки и сотни труднейших полетов на счету каждого экипажа. Свыше тридцати Героев Советского Союза в строю гвардейцев. Незримо стоят рядом с нами и те, кому не довелось дожить до этого радостного, светлого дня. Мысленно я вновь и вновь повторяю их имена. Каждого вижу будто живого, особенно моего лучшего друга Сергея Кондрина. Ведь он погиб совсем недавно, когда война уже перешагнула границы нашей Родины.

В феврале 1945 года экипаж Героя Советского Союза майора Кондрина получил приказ: срочно доставить важные боевые документы в штаб авиакорпуса. Сергей без промедления взлетел, прошел над аэродромом и, словно прощаясь, покачал крыльями.

Погода в тот день выдалась неблагоприятная. Сквозь пелену низкой облачности едва просматривалась покрытая снегом земля. Пилоту и штурману ориентироваться было крайне трудно, пришлось вести машину на предельно малой высоте. И при посадке произошло непоправимое: самолет столкнулся с землей. Командир корабля Герой Советского Союза майор Сергей Федорович Кондрин и его штурман капитан Владимир Михайлович Савельев были с воинскими почестями похоронены на земле Украины.

Торжественно, гордо, как грозное предостережение всем врагам Советского государства звучат слова приказа Верховного Главнокомандующего. В нем итог пройденного нами огненного пути, итог мужества, героизма и доблести нашего народа, который вынес невиданные испытания и добился победы. Во всем этом есть доля и нашего труда.

Война для летных экипажей явилась не только суровой проверкой их выучки, морально-боевых качества, но и великой школой. Готовность к самопожертвованию во имя Отчизны была обычной нормой поведения моих боевых товарищей. Мы жили и воевали лишь с одним девизом в сердце - защищать Родину и великое дело партии до последнего дыхания.

24 июня 1945 года состоялся парад победителей. Опаленные огнем сражений, воины Красной Армии шагали по Красной площади счастливые и гордые за свой ратный подвиг. В этот день всенародного ликования хотелось во всеуслышание провозгласить: "Слава партии, вдохновившей нас на священную борьбу с врагом! Слава советскому народу, народу-победителю! Слава советскому солдату!"

СЕРДЦА НЕ СТАРЕЮТ

В те дни Киев был особенно хорош и наряден. После хмурых дней солнце вновь озарило умытые теплым дождем парки, скверы и улицы города. Легкий ветерок разносил пряный запах жасмина и белой акации. Величавый Днепр с его ажурными мостами, живописными островками и золотыми пляжами дополнял необыкновенную красоту города.

Здравствуй, Киев! Принимай отважных авиаказаков гвардейской сечи батьки Щербакова! Низкий поклон тебе, седой и великий Днепр!

С разных концов страны в Киев прибывали ветераны 2-й гвардейской Севастопольско-Берлинской дивизии авиации дальнего действия. Со штурманской точностью стекались они под сень каштанов Крещатика, Вначале небольшой и подвижный островок людей быстро разросся и занял добрую часть улицы. То тут, то там слышались возгласы удивления и щелкали затворы фотоаппаратов. Возбуждение и радость, царившие среди ветеранов, невольно передавались окружающим. Люди искали в толпе фронтовых друзей. Отовсюду то и дело доносилось:

- А помнишь?

- А это кто? О, как его разнесло!

- Вовочка, где же твоя прическа?

- А внуки есть?

- Тебе только пятьдесят? Салага!..

Особенно оживленно вели себя женщины, боевые подруги авиаторов. Многие из них прошли испытания войны вместе с мужьями, другие были тогда еще девчонками. Среди них военные врачи, связистки, медсестры.

Некоторые приехали со взрослыми детьми и внуками. Разделить радость встречи ветеранов-гвардейцев прибыл главный маршал авиации Александр Евгеньевич Голованов. Он тепло и сердечно беседовал с боевыми товарищами, которых хорошо помнил.

Дружная семья авиаторов направляется к могиле Неизвестного солдата. Заслуженные воздушные бойцы соединения Герои Советского Союза П. П. Глазков, А. С. Петушков, В. А. Борисов, Ф. А. Минкевич, Н. И. Шатаев, В. Ф. Романов, С. Н. Соколов возлагают венки. Женщины и дети бережно кладут цветы к подножию монумента Вечной Славы. Обнажив головы, застыли в скорбном молчании бойцы минувших сражений. На память приходят слова поэта:

Здесь непробудным сном
В могиле спит солдат России...

Торжественное открытие сбора ветеранов состоялось на Днепре, на плавучей базе Аэрофлота. Первым к собравшимся обратился Николай Шатаев. Он напомнил о славном боевом пути гвардейцев, об отваге и героизме живых и павших боевых друзей.

Затем слово предоставили бате - генерал-майору авиации запаса Алексею Ивановичу Щербакову.

- Дорогие друзья! - волнуясь, говорит он. - Я бесконечно рад, что через столько лет вновь нахожусь среди вас... Боевая слава гвардейских полков Севастопольско-Берлинской дивизии не померкнет никогда, - заканчивает он свое краткое выступление под дружные аплодисменты.

Выступает бывший заместитель командира 3-го гвардейского Смоленско-Берлинского Краснознаменного полка по политической части генерал-майор авиации Сергей Николаевич Соколов:

- В нашей боевой работе не было главных и второстепенных задач, не было также деления людей на больших и маленьких. Все мы делали одно общее дело, решали одну задачу - защищали Родину и освобождали ее от фашистских захватчиков. Радость успехов, славу побед и горе утрат мы всегда делили поровну. В этом была огромная сила и крепость боевого коллектива.

Представитель среднего поколения авиаторов Н. И. Карпов отдал должное ныне здравствующим ветеранам. Затем он обратился к тем, кто потерял близких и дорогих людей, и предложил почтить память боевых друзей. Все встают и в глубоком молчании склоняют головы. Живые всегда будут помнить о павших.

Много хороших и теплых слов было сказано о наших техниках, мотористах и механиках, о политических, штабных и тыловых работниках, обеспечивавших успешные боевые действия экипажей.

Когда выступала жена погибшего штурмана Михаила Михайловича Лихолита, женщины не могли удержаться от слез. Да и мужчины как бы невзначай доставали носовые платки и прикладывали их к влажным глазам.

- Я очень тронута приглашением на встречу ветеранов. Я привезла с собой взрослого сына, - говорила она, стараясь справиться с волнением и болью. - Пусть он посмотрит на боевых друзей отца, пусть всю жизнь идет по их пути.

...Воспоминаниям не было конца. Беседы затянулись далеко за полночь. Вновь и вновь вставали перед нашими глазами незабываемые дни войны, наша молодость, опаленная огнем.

Приятный сюрприз ветераны преподнесли боевому штурману Ивану Ивановичу Васькину, перенесшему тяжелое ранение. 13 июня, когда встречались однополчане, у него был день рождения. Весть об этом быстро разлетелась по застолью. Провозгласили тост за его здоровье и тут же прочли посвященные ему стихи:

Ну как не позавидуешь
Такому совпадению:
В день встречи ветеранов -
День рождения!..

Несмотря на возраст, положение и заслуги, ветераны не почивают на лаврах, не сидят сложа руки. Они, как и в годы войны, находятся в первых рядах советских тружеников, ведут активную общественную работу, а некоторые до сих пор продолжают службу в военной авиации.

Герой Советского Союза Василий Васильевич Решетников после войны стал командиром одного из дальнебомбардировочных полков. Он окончил Академию Генерального штаба, освоил сначала четырехмоторный Ту-4, а затем реактивный бомбардировщик. По-прежнему моложавый Василек крепок и статен. Бесстрашно покоряет он бескрайние просторы пятого океана, но теперь уже на современном реактивном сверхзвуковом ракетоносце. В августе 1965 года генерал-лейтенанту авиации В. В. Решетникову Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено почетное звание "Заслуженный военный летчик СССР". Бывший штурман корабля Глеб Борисович Удинцев стал ученым-географом, доктором наук, лауреатом Государственной премии. Воздушный стрелок-радист Федор Иванович Иващенко - кандидат психологических наук. Иван Кириллович Янковский, бывший воздушный стрелок, стал специалистом сельского хозяйства. Прославленные летчики и штурманы Герои Советского Союза Н. А. Алексеев, Н. И. Шатаев, С. Д. Комлик, П. С. Скоробогатов, Н. И. Карпов, Ф. И. Мишустин и многие другие успешно трудятся в Аэрофлоте. Михаил Шумило преподает штурманские дисциплины, готовит кадры для Гражданского воздушного флота.

Временами позавидуешь географии послевоенных маршрутов заслуженного пилота СССР Героя Советского Союза В. А. Борисова. Будучи пилотом гражданской авиации, он летал на разведку среди айсбергов за Южным полярным кругом, садился на ледниковые площадки Севера, наблюдал картины рождения новых поселений и городов в Арктике, на Чукотке и Камчатке. Участвовал в разведке и фотографировании трассы Байкало-Амурской магистрали. Награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Герой Советского Союза В. Ф. Рощенко и в настоящее время летает на лайнере Ил-62 по международным трассам. Неожиданная смерть вырвала из рядов Аэрофлота Героя Советского Союза П. П. Хрусталева.

...Счастливые и радостные покидали гостеприимный Киев ветераны-авиаторы. Они возвращались к штурвалам мирных машин, на кафедры и в лаборатории, на предприятия и стройки, чтобы с новыми силами отдаться любимому делу, по-гвардейски бороться за светлое будущее нашей Родины.

Расставаясь, ветераны говорили друг другу: "До свидания! До следующей встречи!.."

...Декабрь 1971 года. Москва в белом зимнем наряде. Легкий морозец подбадривает и немного пощипывает нос и щеки. К главному входу Парка культуры и отдыха имени М. Горького сходятся пожилые люди. Невозможно поверить, что эти почтенные седовласые мужчины когда-то были стройными и молодцеватыми хлопцами, на которых засматривалась не одна красавица.

Объятия, возгласы удивления, поцелуи... Вот встретились бывшие командир полка А. Я. Вавилов и боевой штурман Герой Советского Союза Н. А. Алексеев. Радость их понять легко: они не виделись свыше двадцати лет. За это время сравнялись с землей окопы, поросли травой партизанские тропы, по которым пришлось им шагать, когда их самолет был сбит.

Сильно прихрамывая, скрипя протезами, идут в обнимку в прошлом боевые летчики Иван Захаров и Юрий Юдин. Оба сполна испили чашу мытарств в фашистском плену. Но ни пытки, ни голод не сломили этих мужественных людей.

Опираясь на палку, с трудом переставляя непослушные ноги, идет бывший командир корабля Ил-4 Виктор Аброськин. Тяжелый недуг постоянно напоминает ему о минувшем. Для этих людей война не закончится никогда.

Прощаясь после московской встречи, группа ветеранов весело напевает популярную песню: "Главное, ребята, сердцем не стареть..."

Нет, не стареют сердца ветеранов. Неистребимо живет в них любовь к родной земле, пронесенная сквозь огонь боев. Подобно негасимому маяку освещает она дорогу сыновьям и внукам, всем молодым патриотам Советской Отчизны.