Я. П. ПРОКОФЬЕВ
ЗАЩИЩАЯ КИТАЙСКОЕ НЕБО
РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО
Конец лета 1937 г. 23-я эскадрилья тяжелых бомбардировщиков Военно-воздушной академии им. Н. Е. Жуковского заканчивала летную подготовку в летнем лагере Подмосковья.
Все чаще шли дожди. В палатках стало холодно и сыро. Над рекой по утрам поднимался густой туман. Он стелился по аэродрому, захватывал стоянки наших самолетов ТБ-3 и СБ, и даже самолетов И-16 соседней истребительной эскадрильи. С вышки командного пункта были видны только хвосты, фюзеляжи темно-зеленых ТБ-3 и серебристых СБ, как бы плывущих по об лакам меж лесов и косогоров. Через час-другой туман рассеивался, и на старт, сбивая с травы обильную росу, выруливали самолеты. Шли последние полеты со слушателями по самолетовождению, воздушной стрельбе по конусам, бомбометанию на полигоне, по совершенствованию летного мастерства.
Как и каждую осень, нам было очень жаль покидать наш родной аэродром. Мы, молодые летчики из одной летной школы - П. Лукиенко, П. И. Ивашутин, А. И. Вихорев, Андреев, Лузин, Турчанинов и я,- уже несколько лет подряд совершенствовали технику пилотирования на самолетах ТБ-1, Р-5, Р-Зет, Р-6, ТБ-3 и скоростном среднем бомбардировщике СБ. Здесь мы стали командирами кораблей ТБ-3, инструкторами практического обучения слушателей Военно-воздушной академии, спортсмена ми-парашютистами. Водили самолеты У-2 и ТБ-3 на учебно-тренировочные прыжки с парашютом, помогали аэроклубовцам в буксировке планеров. Здесь я не раз поднимал в воздух тяжелый корабль ТБ-3 с группой слушателей, которую возглавляла инструктор - штурман навигации и бомбометания Марина Раскова.
Старший лейтенант М. М. Раскова, всегда опрятно одетая, в гимнастерке под широким командирским ремнем, в синем берете, с гладко зачесанными назад и собранными в узел волосами, хрупкая на вид, обезоруживала своей приветливой улыбкой маститых слушателей с высокими званиями, многие из которых пыли участниками гражданской войны. Дисциплина и исполнительность среди слушателей ее группы были на высшем уровне. Самое большое наказание для "неудачника"- появление тени огорчения на лице Марины Михайловны.
Нужна была большая выносливость, чтобы после маршрутного полета произвести над полигоном еще 50 заходов на цель. Каждому слушателю (а их в самолете до 16) необходимо сделать по одному холостому заходу для проверки расчетов и по два захода с бомбометанием по одной бомбе. Вот и кружится над полигоном тяжелый бомбардировщик ТБ-3 уже пятый час;
начинают кружиться головы и у некоторых слушателей, а старший инструктор - штурман Марина Раскова с извиняющейся улыбкой объясняет в штурманской рубке корабля очередному "бомбардиру", подчас лихому рубаке-кавалеристу, как вести цель в прицеле и не упустить момент сбрасывания бомбы.
Длительные полеты на ТБ-3 послужили М. Расковой хорошей тренировкой. Позднее, 24-25 сентября 1938 г., она вместе с В. С. Гризодубовой и П. Д. Осипенко на двухмоторном самолете АНТ-37 "Родина" совершила героический беспосадочный перелет из Москвы на Дальний Восток, установив женский мировой рекорд дальности полета. Во время вынужденной посадки в глухой тайге, севернее Комсомольска-на-Амуре, М. Раскова с парашютом покидает самолет и в течение почти десяти суток, раненая, пробирается к реке, к людям. Одной из первых среди женщин ей было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
В бомбардировочной эскадрилье выросло много отличных летчиков, позднее крупных военачальников, прошедших суровые испытания в годы войны, выполнявших интернациональный долг за рубежом. Это Ф. П. Полынин, Н. И. Буянский, М. Калинушкин, Л. И. Вихорев, П. И. Ивашучин и др.
Авиационная бригада академии была постоянным участником всех праздничных парадов над Москвой. Огромная радость наполняла сердце при виде воздушной армады многомоторных кораблей, средних бомбардировщиков и быстрых истребителей, проносящихся в небе Москвы над Красной площадью во главе с флагманским восьмимоторным гигантским кораблем "Максим Горький".
Этим полетам всегда предшествовала напряженная подготовительная работа всех - от моториста до командира эскадрильи Н. Н. Буянского. Каждому летчику необходимо иметь исключи тельное летное мастерство, выносливость, точность реакции, что бы весь полет держать свое место в воздушном строю из 50 самолетов, которыми в небе четко начертаны слова: "Ленин", "СССР".
В то время наша авиационная промышленность осваивала новые типы самолетов: бомбардировщики СБ, ДБ-3, истребители И-15, И-15бис, И-16 и другие, пришедшие на смену самолетам с неубирающимися шасси, с открытыми кабинами летчика, с гофрированной обшивкой крыла и фюзеляжа. Вместе со страной росла и мужала советская авиация. Множились ее мировые ре корды.
18-20 июня 1937 г. летчик-испытатель В. П. Чкалов вместе с Т. Ф. Байдуковым и А. В. Беляковым совершил перелет на самолете АНТ-25 из Москвы в США через Северный полюс. Через несколько дней летчик-испытатель М. М. Громов с летчиком А. Б. Юмашевым и штурманом С. Д. Данилиным на самолете АНТ-25 совершил перелет еще большей дальности из Москвы в США через Северный полюс. В небе Москвы, над центральным аэродромом летчик-испытатель В. К. Коккинаки выполнил каскад "мертвых" петель на новом серийном самолете-бомбардировщике ДБ-3.
Наша эскадрилья получила новые самолеты СБ - скоростные бомбардировщики. С огромным рвением мы изучали конструкцию нового самолета и двигателя, знакомились с его эксплуатационными данными, проводили многочисленные тренажи в самолете, осваивали рулежку и пробежку. Наконец инструктор бригады В. Лебедев после особого напутствия выпустил нас в первый самостоятельный полет. Учебного варианта самолета СБ (с двойным управлением) в эскадрилье не было. И тем не ме нее наши летчики довольно быстро освоили новую машину. В полете многое зависело от индивидуальных качеств каждого летчика. Из-за отсутствия учебного самолета СБ никто не мог помочь исправить допущенные в воздухе ошибки. Это обстоятельство заставляло самостоятельно анализировать свои действия в полете, внушало уверенность в своих силах.
Последний летный день кончался. Запад пламенел закатом заходящего солнца. Следующий день обещал быть ясным. На завтра нам предстоял перелет домой, на центральный аэродром Москвы, встреча с родными и близкими. Я ждал скорого прибавления семейства. Намечалась подготовка к воздушному параду в честь 20-летия Великой Октябрьской революции.
Чувство глубокой тревоги за судьбу Родины, за судьбы других народов не покидало меня и моих товарищей. Не прошло и двух десятков лег после окончания первой мировой войны, унес шей миллионы человеческих жизней, не успели повзрослеть парни, родившиеся после 1917 г., а уже кованые сапоги солдат фашистской армии маршировали по площадям немецких городов. Коричневая чума начинала расползаться по Европе. Армии Муссолини захватили Абиссинию и расправлялись с мужественным безоружным народом. Уже год вела ожесточенную борьбу против мятежников Франко и итало-немецких интервентов республиканская Испания. Вместе с испанцами сражались па земле и в воздухе добровольцы интернациональных бригад из 53 стран, отстаивая свободу и независимость испанского народа.
Геройски сражались в небе Испании и наши летчики-добровольцы на советских самолетах-бомбардировщиках СБ и истребителях И-15 и И-16. Были в их числе и товарищи из нашей эскадрильи и авиабригады: командир эскадрильи истребителей И. И. Копец, командир отряда Антон Ковалевский, штурман отряда Прянишников и др.
В июле 1937 г. милитаристская Япония, оккупировавшая еще в 1931-1932 гг. Маньчжурию и часть Северного Китая, веро ломно напала на Китай, захватила Пекин, Тяньцзинь и ряд других городов, высадила десант под Шанхаем.
Мы, военные летчики, как и весь советский народ, с огромным вниманием следили за событиями в Испании, горячо пере живали успехи и неудачи на ее фронтах, восхищались героизмом наших летчиков-добровольцев и горели желанием быть вместе с борющимся испанским народом.
В октябре, в конце летного дня, комиссар Першин предупредил меня, чтобы я зашел к нему перед уходом с аэродрома.
- Вас вызывают в Управление ВВС,- сказал комиссар.
В одном из управлений мне сообщили:
- Вас пригласили, чтобы предложить поехать летчиком-добровольцем.
Не дослушав до конца, я спросил:
- В Испанию?
- Нет! Предлагаем ехать в Китай. Там война не менее тяжелая и опасная. Нужны только добровольцы.
- Я согласен,- поторопился ответить я.
- Вы подумайте, не спешите с ответом. У вас семья, дети. Это дело добровольное.
- Я все продумал, согласен. Спасибо за доверие. Я его оправдаю,- твердо сказал я.
На второй день я доложил командиру эскадрильи Н. Н. Буянскому и комиссару Першину о принятом решении. Они по-отечески напутствовали меня, обещали позаботиться о моей семье.
- С вашим отъездом теперь и Китай становится ближе нам, будем следить по газетам за событиями и в Испании, и в Китае. С вами едут и другие наши товарищи,- сказал комиссар. И он, и Н.Н. Буянский сердечно попрощались со мной.
Из эскадрильи в Китай уезжало еще несколько добровольцев из летного и технического состава, но встретились мы только на вокзале перед отходом поезда.
Перед отъездом я еще раз побывал на центральном аэродроме на бывшем Ходынском поле. На летном поле велась подготовка к укладке первой бетонной взлетно-посадочной полосы. На этом аэродроме я начал свой путь военного летчика и включился в жизнь большого, сплоченного, влюбленного в авиацию коллектива Военно-воздушной академии. Здесь мы не раз встречались со многими прославленными летчиками-испытателями:
М. М. Громовым, В. П. Чкаловым, А. Анисимовым, В. К. Коккинаки, с конструкторами самолетов. Присутствовали при первых испытаниях новых типов самолетов и вертолетов различного назначения. Мы учились у старших товарищей скромности, мастерству, высокой ответственности за выполнение любого задания.
Кончились мои полеты над Москвой. В далеком краю меня ждут новые дороги в небе и нелегкие испытания. В первый раз я так рано возвращался домой с парашютным чехлом, в котором было уложено все мое летное обмундирование.
Жена стирала белье. Она выпрямилась, взглянула в мое окаменевшее лицо и все поняла. Белая пена стекала с ее рук на пол, двухнедельный сынишка, туго затянутый пеленками, лежал на кровати и не мигая смотрел на свет электрической лампочки на потолке. Все ясно, о чем говорить.
Каждый день, когда летчики уходят из дому на полеты, для их жен наступает пора постоянной тревоги и ожидания. Не для всех окончание полетов означало радость встречи. Тем более не нужны слова, когда уезжаешь в длительную командировку,
ДОРОГА В СРАЖАЮЩИЙСЯ КИТАЙ
На вокзале нас никто не провожал. В одном купе со мной ехали мои товарищи: Андрей Купчинов, русый блондин с румяным лицом, лучший инженер отряда, всегда готовый прийти на помощь подчиненному; Анатолий Сорокин (Толя Большой)- могучий сибиряк со смуглым лицом, широкими черными бровями, косая сажень в плечах. Выше всех в эскадрильи, он не казался высоким. Пропорционально сложенный, с мощной мускулатурой, с длинными руками и кулаками, как кувалды, он отличался исключительным добродушием. Отличный бортинженер, Толя всегда с готовностью подставлял свое плечо, если нужно помочь товарищу. При заводке самолета Р-Зет в ангар или на стоянку Толя поднимал хвост самолета и тащил его, подбадривая толкающего самолет "салагу".
Бортинженер Василий Землянский, смуглый, с копной черных вьющихся волос на голове, черными цыганскими глазами, был неистощим на шутки. Донельзя аккуратный, он на работу приходил в гимнастерке с белоснежным воротничком, в сверкающих ботинках с крагами и, копаясь в залитых маслом моторах, выглядел как денди. Такой же порядок царил и в его самолете. Вася был активным и постоянным участником художественной самодеятельности и душой технического персонала эскадрильи. Вот и теперь, перед отправлением поезда, он извлек из глубокого кармана только вчера полученного зимнего пальто с меховым воротником губную гармошку и стал наигрывать любимую летчиками мелодию "В далекий край товарищ улетает". Мы при тихли, мысленно прощаясь со всеми, кто оставался на родине, и думая о жизни в незнакомом крае.
За несколько лет совместной службы в эскадрилье мы близко узнали друг друга, сроднились. С такими товарищами не страшно никакое испытание.
Дорога до Алма-Аты пролетела быстро. Несколько коротких ноябрьских дней и длинных пасмурных ночей с метелями. Мысли наши неслись вперед, в сражающийся Китай. Разговор вертелся вокруг предстоящей работы. Оказалось, мы мало знаем своих соседей, значительно меньше, чем даже далекую Испанию, героически борющуюся с фашизмом.
- Конечно, трудностей будет много. Всему придется учиться на месте,- сказал я товарищам.
. В Алма-Ате нас встретили и разместили на аэродроме. Сюда же прибывал летно-технпческий состав добровольцев, следующих по воздушной трассе в Центральный Китай. Через два-три дня на аэродром в контейнерах привезли в разобранном виде бомбардировщики СБ. Необходимо было срочно собрать самолеты, опробовать их на земле, облетать в воздухе. Летное поле было покрыто снегом. Глубокий снег мог затруднить взлет на колесах. Медлить нельзя.
Вместе с заводской бригадой в сборке самолетов самое горячее участие принимали все летчики, штурманы, инженеры и техники.
С большой радостью мы встретили назначенного командиром группы бомбардировщиков СБ Федора Петровича Полынина, бывшего командира отряда пашей 23-й тяжелой бомбардировочной авиаэскадрильи, и штурмана отряда Бориса Багрецова.
В Алма-Ате Ф. П. Полынин быстро организовал работу по сборке самолетов, сформировал экипажи, отряды, авиагруппу из вновь прибывших летчиков, штурманов, техников и авиаспециалистов бомбардировочной авиации, провел тщательную подготовку летного состава к облету самолетов и перелету по воздушной трассе.
Требовательный и пунктуальный во всем, даже в мелочах, Ф. П. Полынин своим руководством обеспечил безаварийный перелет по воздушной трассе. За весь период деятельности ханькоуская бомбардировочная группа под его руководством не имела потерь как в личном составе, так и в самолетах.
Прибывшие из разных частей добровольцы были отличными, опытными мастерами своего дела, достойными представителями советского народа, советской авиации. Большинство были коммунистами. Всех наполняло одно желание - скорее вступить в бой за правое дело китайского народа в его борьбе с агрессором.
Наконец самолеты облетаны, необходимые запчасти, вещи уложены и закреплены, получены последние указания. Погода нам не благоприятствовала. Горы по маршруту до Урумчи были закрыты сплошной облачностью. В горах бушевала снежная метель. Однако ждать "у моря погоды" по всему маршруту было некогда. Командир группы Ф. П. Полынин вместе с начальником трассы Адамом Залевским приняли решение лететь до аэродрома Кульджа, а там, у горного перевала, подождать улучшения погоды.
Перед посадкой в самолеты меня подозвал комиссар трассы Василий Иванович Алексеев. Рядом с ним был Ф. П. Полынин.
- Товарищ Прокофьев, Вас рекомендуем партгрупоргом. Партийные собрания будете проводить я зависимости от обстановки. Протоколов не писать, списков парторганизации не составлять, знать каждого коммуниста на память и оценивать его по делам. Руководящие партийные указания читайте в газете "Правда", которую будете получать.
- Все ясно,- ответил я, не представляя себе, как вести партийную работу в незнакомой стране, в боевой обстановке.
"Вероятно, прежде всего личным примером, командир и товарищи помогут",- подумал я.
Мы вылетали под вечер. Погода пасмурная. Па высоте 600-800 м попали в сплошную облачность, видимость была ограниченной. Снег прикрывал все характерные ориентиры. Через некоторое время пересекли невидимую с воздуха государственную границу. Долина все более суживалась. С обеих сторон нас обступали горы. Облачность ползла вниз, к подножию гор. Впереди угадывался конец долины. Возникло ощущение - еще мгновение, и мы окажемся в каменном метке.
Ведущий покачиванием крыльев дал команду на посадку. Аэродром Кульджа. Первое знакомство с китайским населением. Однако времени в обрез - нужно готовиться к перелету по следующему этапу трассы.
В помещении, где нас разместили, было холодно, неуютно, через легкие перегородки и двери из деревянного каркаса и бумаги дул ветер. Приставленный к нам китаец все время угодливо улыбался и называл нас "господами". На этот счет сразу появилось много шуток и острот.
Па второй день с рассветом погода прояснилась. Подножие горного хребта стало обнажаться. Однако вершины по-прежнему плотно занавешивала облачность. По метеорологическим данным, за горным хребтом до Урумчи погода была удовлетворительной.
Командир группы Ф. П. Полынин объяснил, как действовать при входе в облака и при полете через горный хребет, указал запасные площадки по маршруту до аэродрома Урумчи.
После взлета мы собрались вместе и взяли курс па горы. Летели под кромкой облаков. Долина кончилась. Вслед за ведущим с набором высоты я вошел в облака. В кабине потемнело. Самолет все сильнее бросало вниз, вверх, с крыла на крыло, как будто кто-то забавлялся с ним, кидая из стороны в сторону, пытаясь перевернуть на спину. Вдруг самолет резко бросило вниз. Я ударился головой о фонарь, повис на привязных ремнях, крепко вцепившись обеими руками в штурвал. Через некоторое время самолет перестало трясти. По моим расчетам, настала поpa пробивать облачность. Горный хребет позади. Беру курс на Урумчи, нахожу в воздухе ведущего группы, пристраиваюсь к нему.
На аэродроме вместе со штурманом Гришей Лакомовым и техником (он же воздушный стрелок) Каверзиновым тщательно осмотрели самолет, особенно крепление рулей высоты, поворота, элеронов и состояние тросов. Машина отлично выдержала испытание, а с ней и мы сдали первый экзамен.
На аэродроме нас встретили знакомые Ф. П. Полынина - китайские летчики, которых он обучал в 1933-1934 гг. Его при гласили на прием к губернатору провинции, где оказали большие почести. Нас всех встретили радушно, разместили по общежитиям, накормили. Знакомиться с Урумчи не было времени. С воздуха весь городок оставил впечатление скопления глинобитных фанз, серой крепостной стены и узких кривых улочек.
Весь маршрут до Сучжоу пролегал по краю огромной пусты ни Такла-Макан (Мертвая пустыня), которую перерезали голые разрушающиеся горы с огромными террасами и разломами. Без жизненный край: никаких дорог, рек, населенных пунктов. Ни какого движения на великом в прошлом караванном пути с юга Китая на северо-запад. На карте обозначены только вершины гор и рельеф. Вынужденная посадка в этой местности, даже при благополучном исходе, обрекла бы экипаж на тяжелые испытания. Невольно хотелось лететь повыше.
Аэродром Сучжоу покрыт множеством камней. Те, что покрупнее, собраны в кучи по границе аэродрома. На всей авиационной трассе до Ланьчжоу понятие "аэродром" очень относительно. Это более или менее ровные естественные площадки, едва позволяющие производить взлет и посадку самолетов. Ни какого аэродромного оборудования. В лучшем случае на поле выложено полотнищами посадочное "Т". Самые надежные сведения о погоде можно получить от недавно прилетевших экипажей. Трасса только начинала жить.
Аэродромы очень далеко отстояли друг от друга. Перелет между ними был возможен лишь при строжайшей экономии горючего, при хорошей погоде и отличной организации, без потери времени при взлете и посадке.
В Сучжоу нам сообщили печальное известие. За несколько дней до нашего прилета здесь при посадке в конце пробега за пределами полосы перевернулся и сгорел вместе с самолетом командир первой истребительной группы летчиков-добровольцев капитан В. Курдюмов. Тяжела утрата товарища вдали от Родины. Этот случай еще раз напомнил нам, как надо серьезно учитывать все мелочи в полете и при подготовке к нему.
В Сучжоу пришлось задержаться на несколько дней из-за пыльной бури. Пыль проникала всюду. Вода мутная, в фанзах грязно, питание не организовано, и мы были рады в одно декабрьское утро взять курс на Ланьчжоу.
Маршрут дальний. Набрали высоту более 400 м. Первая половина пути проходила над пустыней. Затем начались горы с высокими пиками, изломами, пропастями. От пустыни через горы змеей извивалась Великая китайская стена - на 4 тыс. км с лишним с северо-запада на юго-восток. У Ланьчжоу стена тянулась по крутому берегу Хуанхэ. Думалось, какой гигантский труд вложен китайским народом в ее строительство.
В ЛАНЬЧЖОУ
Аэродром Ланьчжоу расположен на высоте 1900 м. Рядом горный хребет, разделяющий два края - пустынные, безжизненные провинции Северо-Западного Китая и густонаселенные, плодородные провинции Центра и Юго-Востока. Только могучая и бурная в горах Хуанхэ соединяет эти районы и дает воду населению, живущему южнее по ее берегам.
Нас радостно встречало руководство базы, советские добровольцы и китайское командование. "В нашем полку прибыло",- сказал начальник базы В. М. Акимов.
Здесь кончались авиационные трассы Алма-Ата - Ланьчжоу (через Синьцзян) и Забайкалье - Ланьчжоу (через МНР). Это была основная авиационная база советских добровольцев. Сюда по воздушной трассе и автотранспортом уже в ноябре 1937 г. по просьбе китайского правительства стали прибывать авиационная ц другая военная техника, советские самолеты, летчики-добровольцы и авиаспециалисты. Здесь происходило распределение летно-технического состава и самолетов по фронтам, в авиационные и технические школы по подготовке китайских летчиков а авиаспециалистов, в мастерские, на трассы.
Руководство всей работой советских летчиков-добровольцев осуществлял заместитель начальника ВВС РККА, Герой Советского Союза П. В. Рычагов, недавно вернувшийся из Испании, где он показал чудеса храбрости, сбив в испанском небе около 20 фашистских стервятников.
За несколько дней до нашего прибытия в направлении Ханькоу - Нанкин улетели первые группы советских летчиков-добровольцев: группа истребителей (23 самолета И-16) под командованием Г. М. Прокофьева и группа бомбардировщиков (20 самолетов СБ). Им предстояло первыми вступить в бой с сильным воздушным противником. На 1 декабря 1937 г. на базе Ланьчжоу Советским Союзом передано было китайским представителям уже 86 самолетов различных типов. В тот же день, к вечеру, на наши самолеты были нанесены китайские опознавательные знаки.
Нас снабдили полосками материи с изображением эмблемы гоминьдана и текстом на китайском языке с подписью и печатью. Надпись гласила, что мы помогаем Китаю и каждый китаец обязан оказывать нам всяческое содействие. Мы нашили полоски материи на груди поверх летной одежды. Некоторым летчикам этот "талисман" спас жизнь при вынужденной посадке или приземлении на парашюте после воздушного боя.
Вечером к нам зашел командир авиабригады Забайкальского военного округа Григорий Илларионович Тхор, распоряжавшийся доставкой военной техники из Забайкалья в Ланьчжоу. Он прилетел с группой бомбардировщиков СБ, экипажи которых позже, в Ханькоу, вошли в группу Ф. П. Полынина.
Г. И. Тхор недавно вернулся из Испании, где совершил более 100 боевых вылетов. Он с жаром рассказывал нам о героизме наших летчиков в Испании, делился своим боевым опытом, говорил о трудностях на трассе, на авиабазе в Ланьчжоу. Тхор сокрушался, что в силу возложенных па него обязанностей он не может лететь с нами и участвовать в боях.
В Ланьчжоу мы с грустью расстались с нашими надежными друзьями и неутомимыми тружениками Толей Сорокиным и Васей Землянским. Они также горели желанием обеспечивать бое вые вылеты, а при необходимости сражаться в воздухе в качестве воздушных стрелков. Но им, как и многим инструкторам-летчикам, техникам, предстояло выполнять тоже очень серьезную задачу - учить и готовить кадры, создавать обученную и организованную, вооруженную новейшими советскими самолетами китайскую авиацию. Необходимо было укрепить моральный дух китайских летчиков, научить их в воздушных боях верить в свои силы, в победу над врагом.
Через два дня паша группа из 16 самолетов-бомбардировщиков СБ во главе с Ф.П. Полыниным произвела посадку на аэродроме Ханькоу. Приземляться пришлось без посадочных знаков на полосу из утрамбованного гравия. По обе стороны полосы вязкое болото. Быстро рассредоточили самолеты, каждый выбирал место посуше, чтобы машина не утонула за ночь.
На аэродроме нас приветствовали китайское командование и наш главный военный советник М. И. Дратвиц. С наступлением сумерек нас отвезли в автобусах в город, где разместили в бывшем японском клубе.
Наступал новый, 1938 год. Был организован праздничный новогодний стол. Провозглашались тосты за дружбу китайского и советского народов, за победу Китая над японским агрессором. Каждый из нас мысленно в то время был на своей Родине, со своими близкими и родными.
ВЫРУЧАЕТ СОВЕТСКАЯ ТЕХНИКА
С первого же дня пребывания в Ханькоу нас интересовало положение па фронте и силы японской авиации.
К концу 1937 г. в Китае сложилась исключительно тяжелая военная ситуация. Японские войска захватили Шанхай. Наступая вдоль р. Янцзы, она заняли столицу Нанкин и двигались дальше, к Уханю. Японские войска, приближавшиеся с севера к Сюйчжоу, не встречали ор1анизовапного сопротивления.
Крупнейшие империалистические державы: Англия, Франция, Германия, Италия и США, преследуя свои цели, заняли по отношению к Китаю политику "невмешательства". Китаю грозило порабощение японским империализмом.
В китайской авиации создалось катастрофическое положение. К началу японской агрессии в Китае насчитывалось всего около 450-500 боевых самолетов устаревших конструкций, приобретенных ранее в Англия, Франции, Италии, Германии и США из числа снятых с вооружения. В течение первых месяцев войны они были почти полностью уничтожены. Личный состав авиации понес большие потери. Некоторые китайские летчики выводили из строя самолеты, не желая подвергать свою жизнь опасности. Ко времени обороны Нанкина китайской авиации как боевой силы уже не существовало.
Кучка летчиков-волонтеров из Англии, США и других капиталистических стран прибыла в Китай в надежде разбогатеть. Эти "защитники" не искали боя, а предпочитали вообще не подниматься в воздух, отсиживались на тыловых аэродромах, развлекались, собирали сувениры и делали бизнес.
Япония давно готовилась к захвату Китая и создала мощные, подготовленные к большой войне военно-воздушные силы. Не встречая организованного отпора со стороны китайской авиации, японские летчики безнаказанно на бреющем полете бомбили города и поселки, сея панику среди населения, деморализуя китайские войска. Во время бомбежек возникали огромные пожары, гибли массы мирных людей.
Советский парод и Советское правительство с первого дня вероломного нападения Японии встали на сторону китайского на рода, ведущего справедливую войну за национальную независимость. Военная помощь Советского Союза возрастала с каждым месяцем и укрепляла обороноспособность китайских войск.
Первые самолеты советских летчиков-добровольцев произвели посадку на нанкинском аэродроме в ноябре - декабре 1937 г., когда над столицей Китая нависла смертельная опасность. Фронт проходил в 60-70 км от Нанкина, а японская авиация совершала непрерывные налеты на город и обороняющиеся войска, иногда группами до 100 самолетов одновременно.
Летчикам-истребителям группы Г. М. Прокофьева на И-16 и бомбардировщикам на самолетах СБ пришлось сразу же вступить в неравный бой с японскими воздушными силами. Уже при первой схватке над Нанкином 21 ноября 1937 г. с 20 японскими самолетами, в которой участвовало семь советских летчиков на И-16, было сбито два японских бомбардировщика и истребитель И-96.
В конце ноября 11 японских бомбардировщиков пытались бомбить аэродром Чжуцзякоу. Поднявшиеся навстречу два истребителя И-16 сбили один бомбардировщик, остальные сбросили бомбы, не дойдя до цели.
1 декабря 1937 г. советские истребители, отражая налеты японских бомбардировщиков на подходе к Нанкину, в пяти вы летах уничтожили несколько японских самолетов.
2 декабря в районе Нанкина было сбито шесть японских бомбардировщиков, 3 декабря - четыре бомбардировщика.
Бомбардировочная группа СБ почти ежедневно наносила успешные удары по кораблям на р. Янцзы и наступающим войскам противника. Во время каждого боевого вылета советским истребителям приходилось вести бои с численно превосходящим воздушным противником. Они дрались мужественно, защищая китайское небо, как свое родное. Были и первые горькие боевые потери в воздушных боях. Перед взятием Нанкина японцами советские истребители и бомбардировщики первых групп и прибывшее пополнение сосредоточились на аэродромах Наньчана и Ханькоу.
В бомбардировочную группу Ф. П. Полынина также прибыло пополнение из Забайкалья, которое привели капитан В. Клевцов и батальонный комиссар В. Петров. С ними прилетели опытные экипажи летчиков: С. Денисова, С. Сорокина, А. Вязникова и др. Количество самолетов возросло до 30.
После ощутимых потерь в воздухе и на земле от истребите лей и бомбардировщиков советских добровольцев японское командование предприняло ряд налетов большими группами бомбардировщиков в сопровождении истребителей на нанкинский аэродром, а после захвата Нанкина - на аэродромы Наньчана и Ханькоу с целью уничтожить боевую технику, появившуюся у китайцев.
Но при каждом налете на эти аэродромы японские бомбардировщики и истребители несли жестокие потери, несмотря на трех-, пятикратное, а иногда и большее численное превосходство.
Наши летчики, вынесшие основную тяжесть первых воздушных сражений, быстро приспособились к тактике японской авиации, ее истребителей и бомбардировщиков, поняли их слабые стороны, стали действовать более организованно, целеустремлен но, решительно, используя опыт, полученный здесь, а также в воздушных боях в Испании. Главный военный советник по использованию советской авиации в Китае П. В. Рычагов вместе с командирами групп проводили разборы боевых действий истребителей, разрабатывали тактику наших истребителей при отражении налетов японской авиации на аэродромы Ханькоу и Наньчана, в необходимых случаях усиливая ханькоускую группу истребителями из Наньчана, и наоборот. Такой маневр дал возможность не только сорвать бомбардировочные удары но аэродромам базирования советских летчиков-добровольцев, но и громить противника.
П. В. Рычагов вместе с командиром группы Ф. П. Полыниным тщательно разрабатывал операции по нанесению бомбардировочных ударов, выбирая наиболее уязвимые цели - сосредоточение самолетов на аэродромах, железнодорожные эшелоны, мосты, шоссейные дороги, корабли, скопление войск на переправах, железнодорожных станциях, на поле боя. Задач было очень много, а бомбардировщиков мало. Истребители требовались для прикрытия аэродромов и важнейших объектов. Наша группа на все задания летала без прикрытия, почти всегда на полный радиус действия. Во многих вылетах приходилось использовать для дозаправки аэродромы "подскока". Скорость советских самолетов СБ позволяла им при встрече с японскими истребителями И-95 уйти от их атаки. В случае необходимости стоявшие на са молетах СБ пулеметы у штурмана и воздушного стрелка, замененные затем на скорострельные пулеметы ШКАС, были надежным средством для отражения атак японских истребителей. Очередь из такого пулемета могла перерезать фюзеляж самолета.
В первых же боевых вылетах мы убедились, что самолет СБ мог бы нести большую бомбовую нагрузку. Поскольку совершались дальние рискованные полеты, было целесообразно наносить мощный концентрированный удар по противнику. И вот по предложению летчиков техники-умельцы под руководством инженера Андрея Купчинова в бомбоотсеке самолета СБ установили дополнительно по два ящика-контейнера с открывающимся дном, связанных тросом с рукояткой сбрасывания в кабине штурмана. Испытания показали отличные результаты. В каждом контейнере помещалось по 12-18 осколочных авиабомб АО-8, АО-10, т.е. по 24-36 штук на самолет - солидная добавка. В течение недели на все самолеты СБ в группе Ф. П. Полынина установили дополнительные контейнеры для мелких бомб. Это намного повышало эффект бомбового удара, особенно по самолетам, складам горючего, железнодорожным эшелонам, легким кораблям, по живой силе и технике противника. Скоро представилась возможность проверить на практике силу воздействия такого комплексного "гостинца".
УДАР ПО НАНКИНСКОМУ АЭРОДРОМУ
Японская авиация делала частые налеты на наш аэродром в Ханькоу, но благодаря предупреждению китайских постов наблюдения мы своевременно уходили из-под удара на 50-60 км к западу от аэродрома. Там, за сопками, на небольшой высоте становились в круг, "барражировали" 15-20 минут. Затем ведущий возвращался к аэродрому и, убедившись, что воздушный бой закончился, вел группу на посадку. Вся беда заключалась в том, что первые два-три месяца запасных аэродромов в районе Ханькоу не было совсем. Наши истребители взлетали после бомбардировщиков и встречали японцев да подходе к Ханькоу. Часть летчиков связывала боем японских истребителей, а основная группа обрушивалась на их бомбардировщики. В большинстве налетов японцы начинали сбрасывать бомбы, не достигнув города или на окраинах его. Только редким самолетам удавалось прорваться и сбросить бомбы на пустой аэродром. Наши истребители, имея достаточный запас горючего для преследования разрозненных японских самолетов, сбивали многих из них. Потерь наших самолетов на земле не было.
Однажды в январе 1938 г. к исходу боевого дня Ф. П. Полынин собрал летный состав и, предупредив о сохранении строжайшей тайны, поставил задачу: рано утром нанести удар по японской авиации на аэродроме Нанкина. По сведениям китайского командования, там происходило сосредоточение большой группы бомбардировщиков и истребителей. Вероятно, готовился новый удар по аэродрому Ханькоу. Надо было упредить противника. Успех целиком зависел от скрытности и внезапности нашего удара. Ф.П. Полынин объявил полный боевой расчет - строя группы, ведущих, заместителей в воздухе, дал четкие указания о порядке подготовки самолетов, взлета, сбора и действий над целью. Маршрут до цели составлял больше 450 км. Он предупредил, чтобы мы не теряли лишнее время на взлет и сбор в воздухе, указал запасную цель - корабли на Янцзы у Нанкина, если на аэродроме не окажется самолетов.
Мы взлетели па рассвете, быстро, с поворотом па курс собрались в боевой порядок. Я находился справа от ведущего Ф. П. Полынина, выполняя роль его заместителя в воздухе. Замыкал колонну отряд Василия Клевцова.
Стелилась предрассветная мгла. В середине маршрута нас встретила сплошная облачность. Внизу - разливы рисовых полей. Мы летели по прямой, далеко от Янцзы, чтобы скрыть полет от японских постов наблюдения. До цели осталось несколько минут. Впереди под нами изгиб Янцзы, несколько кораблей на ней. В дымке показался огромный город. На северо-западной окраине его прямо по курсу большое бурое пятно поля аэродрома. Японские самолеты стояли, как на параде, готовые к взлету: двухмоторные бомбардировщики - в три линии, истребители - в две линии. Их было более сотни! Заходим на цель. Ведущий проходит по центру между стоящими на земле самолетами, обеспечивая выбор цели идущим справа и слева отрядам. Замыкающий колонну отряд В. Клевцова идет сзади на большой скорости и выбирает цель самостоятельно. Высота 2750 м, скорость расчетная. В воздухе не вижу ни истребителей, ни зенитных разрывов.
Из открытых люков и контейнеров на японские самолеты полетел град крупных фугасно-осколочных и мелких осколочных бомб. Впереди и слева по курсу, со всех сторон стали видны разрывы зенитных снарядов. Стреляли зенитки всех калибров со всех кораблей, в том числе и "невоюющих" стран: английских, французских, итальянских, американских.
И вдруг я увидел, как на самолете ведущего резко "запарил" правый мотор. Вероятно, пробит радиатор и вытекает вода, значит, скоро заклинит мотор. Я подошел па уровне крыла к ведущему, покачиванием крыльев старался привлечь его внимание. Ведущий уже заметил опасность, стал осматривать оба мотора, приборную доску в кабине и наконец принял решение - он начал покачивать самолет с крыла на крыло и резко ушел вниз под мой самолет. Это означало, что мне следует принять команду группой.
Я передал штурману:
- Гриша, командир ушел на вынужденную посадку, мы ведем группу, будь внимательнее.
- Понял,- отвечает Гриша Лакомов. Увеличив скорость, я дал команду строю "Следуй за мной!". Пролетев аэродром, развернул СБ в сторону от города и на обратный курс, осмотрел строй своих самолетов. Из последней группы, В. Клевцова, догоняя меня со снижением, неслась охваченная пламенем машина. Самолет летчика Вдовина. Воздушный стрелок Костин пытался вырваться из огня. Вот он уже на борту кабины воздушного стрелка. Мелькнул вытяжной парашютик, за ним основной - и повис на хвосте самолета. Через мгновение купол парашюта сгорел. Боевой экипаж: летчик Вдовин, воздушный стрелок-техник Костин и штурман С. В. Фролов - три русских пария погибли, отдав свои жизни в борьбе за свободу и счастье китайского народа.
На обратном пути мы тщетно пытались найти место посадки самолета нашего командира Ф. П. Полынина.
Я благополучно привел группу па аэродром Ханькоу. На прямой перед посадкой меня обогнал В. Клевцов. Он сел первым, подрулил к командному пункту и доложил о результатах полета встречающим нас на аэродроме П.В. Рычагову и представителям командования. Я после посадки отвел самолет па свою стоянку, которая находилась в дальнем углу аэродрома.
Вечером, по возвращении всего летного состава в город, П.В. Рычагов и Ф.П. Жигарев провели разбор боевого вылета. Трагическая гибель экипажа Вдовина и неизвестная судьба экипажа Ф.П. Полынина омрачили большой успех нашего бомбардировочного удара по японским самолетам па аэродроме Нанкина.
После ужина, еще не остывшие от напряжения и боевого азарта, мы с Гришей Лакомовым, Г. Карпенко (Грицко) и другими летчиками вышли в город. На центральной улице, запруженной огромной ликующей толпой, демонстрация. У всех в руках транспаранты с крупными иероглифами, фонарики, всевозможные бумажные звери, рыбы, маски и огромные, до 20 м, светящиеся драконы, поднятые на шестах над головами демонстрантов. Драконы плыли над толпой, извиваясь длинными телами, как живые. Демонстранты восторженно поднимали руки вверх и выкрикивали непонятные нам лозунги.
Подошедший переводчик Ван Си на вопрос о причине праздничной демонстрации, да еще ночью, сказал:
- Большая победа! Китайская авиация разбомбила - японцев на аэродроме Нанкина. Уничтожено 48 японских самолетов на земле! Большой праздник!
Как нам потом рассказывали, с первыми разрывами бомб на аэродроме Нанкина дотошные иностранные корреспонденты бросились туда в надежде получить какие-нибудь сведения. Японская полиция и военные оцепили аэродром, но уже к вечеру газеты напечатали первые сенсационные сообщения с перечислением не бывалых для японской авиации потерь. На вопрос, заданный английскому корреспонденту "Тайме", что он видел на аэродроме, тот ответил; "Море огня".
Китайская разведка подтвердила, что в результате налета на аэродроме уничтожено 48 самолетов. Через несколько дней, к большой нашей радости, вернулся командир группы Ф. П. Полынин с Б. Багрецовым и А. Купчиновым.
П.В. Рычагов, обрадованный возвращением Ф.П. Полынина живым и невредимым, сказал ему при первой же встрече на аэродроме:
- Ух и здорово же вы поработали! Шутка ли: несколько десятков самолетов придется японцам записать в поминальник. Теперь держитесь, ответного визита ждать недолго.
Однажды па аэродроме раздался пронзительный крик китайцев. Они кинулись врассыпную с летного поля. На мачте у командного пункта взвился синий флаг. Это означало: на Ханькоу летят японцы. Мы быстро сели по самолетам и приготовились к запуску моторов. На мачте поднялся черный флаг, значит, японцы примерно в 15-20 минутах полета от города.
С ведущего самолета была подана команда па запуск моторов. Вслед за ведущим мы взлетели по узкой гравийной полосе и ушли в зону ожидания. Истребители взлетели за нами навстречу японским самолетам и завязали воздушный бой на подступах к городу.
Мы были вынуждены ждать в зоне минут 20-25, пока не закончится воздушное сражение. Нам некуда уходить от своего аэродрома. Запасных аэродромов ближе 400 км нет, площадок тоже. Ближайший аэродром - в Наньчане, на расстоянии около 250 км, также под угрозой нападения японской авиации.
На этот раз наши "ястребки" не ударили лицом в грязь, сбили пять вражеских самолетов. Несколько бомб упали на аэродром. К сожалению, мы потеряли одного товарища.
После посадки, как из-под земли, явились наши "шефы"- закрепленная за нашей группой китайская техническая команда. Они тщательно прощупывали самолеты снаружи, нет ли пробоин, радостно кивали, поднимая большой палец. "Хао, хао, хэнь хао!" (Хорошо, хорошо, очень хорошо!) Показывали на пальцах, сколько сбито японских самолетов. Китайская аэродромная команда с помощью местного населения быстро заделывала воронки от японских бомб па полосе и летном поле. Гравий таскали в корзинах, по две на коромысле через плечо; утаптывали, трамбовали коллективной трамбовкой, дергая по команде за привязанные к ней веревки. Все это они делали бегом, под непрерывное покрикивание начальника и помахивание плеткой. Через полчаса-час все воронки уже были засыпаны землей.
Каждое утро, задолго до рассвета, наша группа в полном составе приезжала на аэродром. Ф. П. Полынин получал на пункте связи сведения о погоде, об обстановке, указывал место и действие каждого в строю на случай внезапного налета японской авиации. Вплоть до наступления темноты мы неотлучно находились у самолетов в боевой готовности.
...Февральским утром командир группы Полынин дал мне и штурману разведывательное задание. Японцы вели наступление с севера, вдоль железной дороги, в направлении Сюйчжоу. Нужно было подсчитать силы японской авиации на аэродромах. Командир указал место предполагаемых аэродромов, движение японских войск по железной и шоссейным дорогам, железнодорожный и понтонный мосты на Хуанхэ.
Погода стояла ясная, в небе ни облачка, негде спрятаться от истребителей или подойти незаметно к объектам разведки. На большой высоте ничего не рассмотришь. Надежда одна - на самолет, хорошие моторы и собственные глаза. На самолете ни радио, пи фотоаппарата. Прошли стороной предполагаемую линию фронта. Кстати, сведений о ней никаких нет. Известно только, какой город занят японцами, а какой еще не занят. А между ними сотни километров.
Впереди по курсу появился аэродром. На стоянке видны не сколько самолетов. Сбрасываем бомбовый груз. Самолет стал легче. Штурман докладывает, что цель накрыта. Со старта взлетают два истребителя. Предупреждаю внимательно следить за воздухом. Меняю курс ближе к р. Хуанхэ. С солнечной стороны про сматриваем железнодорожный и понтонный .мосты, скопление войск у переправы. У города - аэродром, в воздухе - самолеты. Встреча с ними нежелательна, и мы быстро уходим. На обратном пути, при перелете через линию фронта, навстречу нам на той же высоте идут два японских истребителя И-95. Пока они разворачиваются за нами, мы уже далеко. Оглядываюсь и вижу, у истребителей из моторов валит дым, а расстояние между ними не сокращается.
Вернувшись, доложили данные командиру. Он уже беспокоился. Время позднее, а нас нет. Командование осталось до вольно нашим полетом и разведывательными сведениями.
Через несколько дней наша группа получила новое задание. Японцы, наступая с севера на юг, на Сюйчжоу, стремились объединить северный фронт с центральным. Необходимо было предотвратить сосредоточение японских войск. Китайское командование просило уничтожить железнодорожный мост и построенную рядом понтонную переправу.
На самолеты был подвешен максимальный боекомплект, включая и мелкие бомбы в контейнерах. Взлетели без остановки на старте. Полоса мягкая, и колеса могли увязнуть даже при наличии гравия. Ведущий командир группы Ф. П. Полынип, В. Клевцов и я вели свои группы справа и слева от него и должны были самостоятельно выполнять задание. Мост с воздуха кажется очень узким, легко промахнуться.
На маршруте, почти на одной высоте, встретились с группой японских бомбардировщиков СБ-96, сопровождаемых истребителями. Они летели на бомбежку в нашу сторону.
Встреча эта для японских летчиков была настолько неожиданной, что все бомбардировщики шарахнулись в разные стороны, уступая нам дорогу. Пока истребители сопровождения пришли в себя и погнались за нами, было уже поздно, мы были недосягаемы. "Грицко" - Карпенко потом смеялся, что японские истребители взялись нас сопровождать, растеряв свои бомбовозы. Вот достанется им от микадо!
Мы сделали заход на цель с юго-востока, под углом 45 к железнодорожному мосту и понтонной переправе. Летим низко. Мост и переправа, скопление войск и техники - все как на ладони. Прикрытия никакого. Японцы, вероятно, не ожидали, что китайцы будут бомбить их в далеком тылу. Штурманы блестяще продемонстрировали свое мастерство. Мост и понтонная переправа перестали действовать. Возвращались без потерь.
По мнению китайского командования, наш удар по железно дорожному мосту и понтонной переправе на Хуанхэ заставил японцев внести существенные поправки в сроки своего наступления.
По пути мы произвели посадку на аэродроме Сюйчжоу. Китайцы тут же бегом понесли к самолету 20-литровые жестяные банки бензина. Пробивая верх трехгранным пробойником, они подавали их на крыло самолета. К концу заправки у самолета скапливалась целая гора таких банок. Их доставляли на плечах, на коромыслах за многие сотни километров. Бензин был на вес зелота. Его приходилось импортировать из-за границы. Своего бензина в Китае не было.
Уже три месяца воевали советские летчики-добровольцы в небе Китая. Смелость и отвага, отличное летное мастерство, чувство высокой ответственности за оказанное Родиной доверие обеспечивали нашим летчикам-истребителям победу в жестоких воздушных сражениях с превосходящими по численности прославленными японскими асами. Бомбардировщики, используя внезапность, высокие качества советских самолетов, мастерство летного состава, наносили сокрушительные удары по японской авиации и на земле, по кораблям на Янцзы и другим объектам.
Японская авиация несла значительные потери в самолетах и в летном составе. Падал и моральный дух японских асов. Япония вынуждена была увеличить выпуск своих новейших истребителей И-96, а также закупать самолеты за границей.
В НЕБЕ ТАЙВАНЯ
22 февраля 1938 г., под вечер, в канун 20-й годовщины Красной Армии, всю нашу группу перевели на аэродром Нацьчана, где базировались остальные советские летчики-добровольцы. Сколько месяцев мы уже летали в небе Китая, сколько вылетов и сражений провели, скольких боевых друзей потеряли, а все вместе еще не собирались.
- Не иначе как китайское командование и паше руководство хотят в честь праздника грандиозный банкет закатить,- сказал Г. Карпенко перед вылетом.
Садимся в Наньчане. Аэродром ровный, сухой, по сравнению с ханькоуским огромный. Взлетай в любом направлении прямо со стоянки. С вечера подготовили самолеты. Поздно вечером командир группы Ф. П. Полынин строго секретно, только летному составу, поставил боевую задачу. Мы должны вылететь на рас свете и нанести бомбовый удар по японской авиационной базе у г. Тайбэя на о-ве Тайвань. Вначале нам даже показалось, что командир ошибся. До Тайваня и обратно путь не близкий, а по маршруту - сплошные горы и широкий пролив. Но оказалось, Ф.П. Полынин и П.В. Рычагов, основываясь на разведывательных данных и учитывая просьбу китайского командования, уже разработали детальный план этой операции.
Для сокращения дальности полета предполагалось лететь по прямой, через горы, на наиболее выгодной для расхода горючего высоте (4500-5500 м) и скорости. На обратном пути посадка а горах для дозаправки на аэродроме у г. Фучжоу. По сведениям китайского командования, в район Тайбэя доставлено по морю значительное количество японских и иностранных самолетов в контейнерах. На аэродроме производилась сборка самолетов и формирование авиачастей для отправки на фронт. Аэродром Тайбэя японское командование считало глубоким тылом и глав ной авиационной базой. На нем были созданы запасы горюче-смазочных материалов, склады имущества и мастерские. Японцы чувствовал себя нa острове в полной безопасности, не допуская даже мысли о налете китайской авиации.
План П.В. Рычагова и Ф.П. Полынина был рассчитан на внезапности скрытность, дерзость, на высокое мастерство летчиков-бомбардировщиков.
23 февраля 1938 г., задолго до рассвета, летчики подготовили все расчеты, техники подвесили бомбы, проверили оборудование и вооружение. Ф.П. Полынин четко разъяснил порядок выполнения задания всеми экипажами, обратил особое внимание на трудности: необычная дальность полета, необходимость лететь на большой высоте без кислородного оборудования, полет над проливом (плавсредств на самолетах не было). Он подчеркнул: над целью действовать самостоятельно, дерзко, решительно; после бомбометания использовать пулеметы, расходовать по наземным целям не менее половины боекомплекта. Об аэродроме в районе Фучжоу известно лишь, что он очень мал и в горах найти его нелегко. Порядок взлета обычный: первой поднимается наньчанская группа, за ней наша. Следуем общей колонной. Взлет в 7.00.
Все ясно. Не аэродроме еще раз проверяем заправку самолета горючим, боеприпасами, водой, уточняем с Гришей Лакомовым свои записи в бортжурналах.
Занимался рассвет. Над сопками стелется утренняя дымка. После взлета наньчанская группа долго не могла собраться и лечь на курс - искали ведущего в воздухе. Ф.П. Полынин решил идти на цель самостоятельно, не тратя время на сборы. Используя размеры наньчанското аэродрома, наша группа взлетела строем в развернутом левом пеленге и после первого левого разворота ведущего сразу легла на курс. Предрассветная сизая дымка с восходом солнца исчезла. Внизу нагромождение гор с темными узкими долинами, обрывами и пропастями, здесь благополучная посадка исключалась. Высота уже 5000 м, а ведущий упорно поднимался вверх. Строй растянулся. Наконец на высоте 5500-5600 м перешли в горизонтальный полет. Голова начинает плохо соображать стучит в висках, кровь приливает к лицу, реакция на положение самолета, его отставание замедляется. Делаю глубокие и продолжительные вдохи, строже слежу за своим самочувствием и всего экипажа. Отвечают бодро: "Все в порядке, командир". Впереди кончаются горы, а с ними и суша. Наши самолеты как бы повисают в пустоте, одно белое, одно цветное пространство, без неба и земли. Только самолет ведущего маячит в этом белесом мареве. Через несколько минут на востоке появляется темная полоса. Она как бы поднимается из белой пелены океана, приобретая очертания берегов, а затем и всего острова.
Восточная сторона острова с юга на север, насколько хватает плач закрыта сплошным покрывалом облаков, уходящим в океан. Верхний край облачности значительно ниже высоты нашего полета. Передние клинья облаков уже застилают горы вокруг Тайбэя. Неужели цель закрыта? Бомбить по расчету времени - можно ошибиться и не выполнить задания, идти вниз и определять высоту нижней кромки облаков рискованно. Сверху. видно, как окружающие горы уже закрывает облачность. Ведущий начинает пологое снижение. Все самолеты подтягиваются и находят свое место в строю.
Ведущий делает маневр, заходит на цель с севера. Проходим по краю облачности. Цель открыта, как на картинке. Японских истребителей в воздухе нет. Зенитки не стреляют. Бросилась в глаза четкая планировка улиц, дорог и зданий в городе и у аэродрома, яркая зелень садов. На аэродроме шла спокойная работа. Японцы нас не ждали. Самолеты стояли четкой линией в два ряда. У ангаров большие контейнеры, около них самолеты без крыльев. За ангарами белые бензобаки, складские помещения и ряды других зданий.
Один за другим заходят наши самолеты на цели, из их люков вылетают сериями крупные бомбы, из контейнеров - мелкие, осколочные. Цели накрыты точно. Затем со снижением мы ухо дим в сторону пролива, оставляя за собой огромные столбы огня и дыма. Ни один японский истребитель не поднялся в воздух. Разрывы зенитных снарядов появились в небе, когда все наши самолеты были уже за пределами досягаемости.
В этом полете, как и в предыдущих, была достигнута полная внезапность нанесения удара, что обеспечило успешное выполнение задания без потерь с нашей стороны. И в этом была большая заслуга организаторов операции - П. В. Рычагова, ведущего группы Ф. П. Полынина, его штурмана Ф. Федорука.
На обратном пути пересекли пролив, снова летим над горами. Ищем аэродром, горючее на исходе. До Наньчана не долететь.
Ведущий очень точно вывел группу на аэродром - узкую по лоску относительно ровной земли в долине между гор. Планиро вание на посадку больше напоминало скольжение па лыжах по склону горы. Мы едва не касались колесами торчащих камней и валунов. На аэродроме были самолеты наньчанской группы. Они, достигнув пролива, вернулись назад, израсходовав слишком много горючего. Два самолета, задрав хвосты, стояли на носу. Увлеченные при посадке обманчивой зеленью травяного покрова аэродрома, они попали в трясину. Посадочных или запретных знаков опасных зон на летном поле китайцы выставить не догадались.
На границе аэродрома уже стояли кучи жестяных 20-литровых банок с бензином. Быстро заправившись бензином, наша группа поднялась в воздух, взяв курс на Ханькоу. Кислородное голодание на высоте прошло. Успех полета в день праздника. Красной Армии дал нам новый прилив сил.
Четким, сомкнутым парадным строем мы пролетели над Ханькоу, над своим аэродромом, как на воздушном параде над, Москвой. Довольный ведущий в полете показывает мне большой палец. В этот день мы находились в воздухе более семи часов. Отлично выполнили задание. Садились в трудных условиях в горах, и все вернулись на базу.
Вечером ехали в автобусе с аэродрома через иллюминированный огнями город. Праздничная, ликующая демонстрация китайского населения с фонариками, драконами, масками сплошным потоком двигалась по центральной улице, выкрикивая радостные непонятные слова, лозунги. Слышим слова:
- Тайвань! Победа китайской авиации! Китайская авиация бомбила Тайвань!
Это кричит наш переводчик Ван в автобусе. С чувством большой гордости мы сознаем свою причастность к этому радостному событию китайского народа. Разящий меч советских летчиков-добровольцев настиг японцев и в глубоком тылу. Ради этого мы находились здесь, на китайской земле, выполняя свой интернациональный долг.
По китайским сведениям, на аэродроме Тайбэя сгорело 40 самолетов, кроме находящихся в контейнерах. Сгорел трехлетний запас горючего.
Налет на Тайвань произвел в Японии сильный переполох, вызвал беспокойство. Японское правительство отдало под суд начальника военно-воздушной базы, сместило губернатора острова, а комендант аэродрома покончил жизнь самоубийством (сделал себе харакири). Японское командование убедилось, что китайская авиация может не только успешно отражать налеты японской авиации, но и наносить сокрушительные удары по их важнейшим военным объектам, в том числе в глубоком тылу.
Китайское правительство, видя успехи советских летчиков-добровольцев, их героизм, самоотверженность в борьбе против японских агрессоров, решило полностью отказаться от услуг иностранных волонтеров-наемников, не оправдавших своего назначения. Получая высокое вознаграждение, они не сделали ни одного боевого вылета.
Па аэродроме Ханькоу было несколько летчиков-наемников, в основном англичане и американцы. Никакой боевой авиационной единицы они не составляли. Их самолеты были устаревших конструкций и разные по назначению. Стояли они при въезде из города на аэродром, у пункта связи. Летчики приезжали па аэродром к самолетам редко и поздно, к середине дня. Если тревога заставала волонтеров у своих самолетов, они быстро уезжали на машине в город, в международный квартал, под защиту крыш посольств, на которых были нарисованы флаги их государств. Самое спокойное место. Попыток взлететь для отражения налета японской авиации или выйти из-под удара они не предпринимали. В связи с частыми налетами японцев на аэродром Ханькоу некоторые летчики стали отодвигать свои самолеты подальше от го рода. Недалеко от стоянки моего самолета поставил свой "Вулти" американский летчик, оказавшийся коммивояжером. Ему нужно было продемонстрировать высокие летные качества своей машины и заключить выгодную сделку на их закупку в США. Американец с упоением расхваливал свой самолет китайцам, загружая его не бомбами, а бидонами с водой.
Самолет "Вулти" - одномоторный моноплан с низко расположенными крыльями, коротким бочкообразным фюзеляжем и скоростью не больше 130 км в час. При полете его винт издавал пронзительный звон, сотрясавший воздух. "От одного такого самолета у всех японцев ноги будут дрожать!" - смеялись мы. При заходе на посадочную полосу с боковым ветром летчик не справился с управлением, снес шасси, и самолет пополз на фюзеляже по гравийной полосе.
Представители китайского командования, не подъезжая к самолету, уехали с аэродрома. На освободившуюся стоянку "Вулти" подрулил другой американский летчик на двухмоторном самолете "Мартини". И летчик и самолет были повнушительнее, скорость около 140 км в час. Летчик все требовал подвоза к самолету разных боекомплектов бомб. Накопил их штабеля. Копался в самолете, подвешивал и снимал бомбы, потом подолгу не появлялся на аэродроме. Слетал один раз в новую столицу Китая - Чунцин. При очередном налете японская бомба угодила в самолет "Мартини". Наши самолеты и на этот раз до налета ушли из-под удара.
Однажды в феврале при объявлении воздушной тревоги, еще до нашего взлета, неожиданно от пункта связи поперек поля суматошно взлетел английский самолет "Гладиатор" - моноплан с расчалками, поддерживающими крылья через стойку на фюзеляже. Что его вынудило взлететь, неизвестно. Посередине летного поля самолет резко подскочил в воздух, затем, как козел, забодал мотором землю, перевернулся несколько раз с мотора на хвост и крыло. Летчик погиб. После этих случаев и нашего полета на Тайвань иностранные летчики-наемники с аэродрома Ханькоу исчезли.
Ханькоу с высоты полета представлял странное зрелище. На крышах зданий иностранных посольств в международном квартале, заводов иностранных концессий и других домов, принадлежащих иностранцам, были опознавательные знаки - государственные флаги Англии, США, Германии, Италии и других "не воюющих" стран. Японцы не бомбили эти объекты. На них не упала ни одна бомба. Даже корабли других стран, в том числе военные, свободно пересекали на Янцзы японо-китайскую линию боевого соприкосновения под своим, флагом, переходя из одной боевой зоны в другую и обратно. В то же время были случаи обстрела самолетов китайской авиации зенитной артиллерией с военных кораблей, принадлежащих иностранным державам.
Ограниченность аэродромной сети на всей территории Китая, отсутствие запасных аэродромов и посадочных площадок затрудняли маневренность авиации, усиливали опасность полетов на полный радиус, привязывали истребителей к "своим" аэродромам. К этому можно добавить отсутствие каких-либо средств технического обслуживания самолетов и аэродромов, средств связи, метеообеспечепия. Всю организацию боевой деятельности китайской авиации надо было начинать с азов. Наши советники, руководители групп летчиков-добровольцев и сами добровольцы учили китайцев своим личным примером, где бы они ни находились.
Наши летчики показывали образцы мужества и самоотверженности, служили примером для китайских летчиков, для всего китайского народа. Они учили не бояться врага, а искать боя с ним, несмотря на его превосходство. В воздушных сражениях советские летчики полностью развеяли миф о непобедимости японской авиации, подвергнув жестокому разгрому лучшие авиа эскадрильи противника: "Четыре короля воздуха", "Воздушные самураи", "Кисарадзу", "Сасебо".
На 1 мая 1938 г., по неполным данным, китайская авиация сбила и уничтожила на аэродромах 625 японских самолетов, потопила 4 и повредила 21 японский военный корабль, нанесла другие потери в живой силе и технике, уничтожила ряд важных военных объектов.
Боевые действия советских летчиков-добровольцев укрепили моральный дух создаваемой китайской авиации, подняли обороноспособность китайской армии, веру в победу над японским агрессором.
Только 29 апреля 1938 г., в день рождения японского императора, при попытке нанести ответный бомбардировочный удар по Ханькоу японская авиация потеряла в жестоком воздушном Сражении 21 самолет. Остальные обратились в паническое
бегство.
Командование советских летчиков-добровольцев во главе с П. В. Рычаговым, зная о готовящемся налете, заранее перебазировало истребители с аэродрома Наньчана в Ханькоу и провело соответствующую подготовку к предстоящему бою. Наши летчики-истребители дрались самоотверженно и показали свое полное превосходство над лучшими, отборными японскими авиасоединениями как в моральном отношении, так и в летном мастерстве. В этом сражении наши летчики потеряли двух боевых товарищей. За такой "подарок" японский император снял с должности несколько высших чинов военно-воздушных сил. Благодарность китайского населения советским добровольцам" была беспредельной.
После удара по японской авиабазе па о-ве Тайвань в течение марта и апреля 1938 г. наша бомбардировочная группа наносила успешные бомбовые удары по японским военным кораблям на р. Янцзы, по скоплению японских войск на железнодорожных станциях, по войскам противника на полях сражений в Северном Китае и другим целям. Постепенно у летчиков-добровольцев накапливался боевой опыт. Тем временем подготавливались запасные аэродромы, улучшалось материальное обеспечение полетов. Прибывало новое пополнение летчиков-добровольцев.
Стали формироваться авиаэскадрильи из китайских летчиков, действующие па советских самолетах. Их приобщение к боевой работе шло намного успешнее во время совместных с советскими летчиками вылетов. Китайские летчики воевали смелее и уверен нее, постепенно повышая свое боевое мастерство, зная, что советские летчики не оставят их в беде в самые тяжелые минуты. В совместных воздушных сражениях крепло и закалялось их боевое содружество.
28 апреля 1938 г. па аэродроме Ханькоу Ф. П. Полынин в присутствии комиссара Петрова обратился ко мне:
- Наша группа в ближайшие дни возвращается на Родину. Мы решили направить вас первым. Воевали вы отлично. По пути перегоните самолет наньчанской группы на аэродром Ланьчжоу в ремонт, летчик заболел. Оставлять самолет здесь нельзя, может быть налет японцев. Да у вас, наверно, сын уже пешком под стол ходит, пока отец воюет? Вот и летите! - добавил он.
- Я воевал вместе с вами, хотел бы и возвращаться вместе, - осветил я.
- Ничего, летите первым, а мы следом, как будет возможность. Привет Родине! - сказал Полынип.
Утром начал готовиться к вылету с наньчанским экипажем. Прощаюсь с боевыми товарищами, со своими неразлучными друзьями на земле и в воздухе - штурманом Гришей Лакомовым и воздушным стрелком Каверзиновым, с Полыниным и Петровым. Жаль расставаться.
До вылета еще полчаса. Вдруг раздается крик: "Тревога!" Ожидается налет японцев. Командир торопит меня вылетать до наших бомбардировщиков. Быстро взлетаю. Убеждаюсь па взлете, что на самолете есть неисправности: указатель скорости дает обратные показания, связи с экипажем нет. Садиться под удар японцев нельзя. Решил присмотреться к показаниям приборов, сверить их и лететь на Ланьчжоу. Моторы работали хорошо. С половины маршрута облачность сомкнулась сверху и снизу. Надо возвращаться в Ханькоу. Длительное время шли в облаках. По расчету времени я начал их пробивать. Спохватился, высота на 500 м ниже окружающих аэродром гор. Набираю в облаках безопасную высоту и через четыре с половиной часа после взлета снова возвращаюсь на аэродром Ханькоу. Он весь изрыт воронками от японских бомб. Пахнет горящей резиной, бензином, всюду лежат обломки сбитых японских самолетов. В мое отсутствие произошло жестокое воздушное сражение, японские самураи потерпели сокрушительное поражение. Мой самолет отремонтировали (отсоединили крылья, сменили резиновые шланги к трубке Пито), и на второй день я перегнал его в Ланьчжоу. До Хами уже летел на самолете ДБ-3, который пилотировал мой однокашник по выпуску из летной школы - летчик Ульянов.
Из Хами до Алма-Аты мы летели на самолете ТБ-3. Авиатрасса Алма-Ата - Ланьчжоу стала оживленной, аэродромы приводились в порядок, налаживалось техническое обслуживание. На трассе было больше наших специалистов.
Командир ханькоуской группы Ф. П. Полынин провел в Китае еще год в качестве руководителя авиатрассы Алма-Ата - Ланчьжоу. Он обеспечивал перегонку самолетов, перевозку военной техники и перелет советских летчиков-добровольцев для оказания помощи китайскому народу. Ф. П. Полынин заслужил глубокое уважение и любовь всех, кому пришлось работать И воевать под его руководством.
В солнечный летний день 1938 г. я с товарищами, воевавшими в Китае и Испании, вошел в зал Кремлевского дворца. Секретарь Президиума Верховного Совета СССР попросил:
- Товарищи, Михаил Иванович Калинин хорошо знает, что у вас очень много сил, энергии. Пожалуйста, не жмите ему очень сильно руку!
С чувством глубокого волнения мы получили из рук Всесоюзного старосты высокие правительственные награды за успешное выполнение своего интернационального долга. Мы снова были готовы выполнить любое задание Родины.
Коротко об авторе. Я. П. Прокофьев - генерал-майор авиации в от ставке. Родился в 1909 г. в деревне Пальцево бывшего Вышневолоцкого уезда Тверской губернии (ныне Бологоевский р-н Калининской обл.) в семье крестьянина-бедняка. Рано начал трудовую деятельность. Член КПСС с 1930 г. После окончания в 1933 г. школы военных летчиков получил на значение в 23-ю тяжелобомбардировочную авиаэскадрилью при Военно-воздушной академии им. Н. Е. Жуковского. В 1937-1938 гг. Я. П. Прокофьев добровольцем воевал в Китае против японских захватчиков. С первого и до последнего дня Великой Отечественной войны был на фронте в должности командира авиаполка, участвовал в обороне Одессы, Севастополя, Северного Кавказа, в освобождении Украины, Румынии, Венгрии, Чехословакии от немецко-фашистских захватчиков. Лично совершил 200 боевых вылетов. После войны занимал различные командные должности в Советской Армии.
[Содержание] - [Дальше]
